1. Имена, прозвища и прочее: Агзам-Зиннат
2. OOC Ник: Zinnat
3. Раса персонажа: Морфит
4. Возраст: 42
5. Внешний вид:
Смуглый, кучерявый, темноглазый морфит. Стройный, но крепкий, роста для морфита не выдающегося (193 см), носит довольно пестрые одежды в темных тонах. Миндалевидные глаза густо подводит сурьмой.
6. Характер:
Степенный, но напористый. Не привык суетиться, но привык добиваться желаемого, особенно желаемого страстно, и желания свои не сдерживает, ведь это не порок, а дар. Он никуда не торопится — он наблюдает. Этатист, хоть и индивидуалист.
7. Таланты, сильные стороны:
Грамотный, обучен искусству боя и весьма красноречив, хоть и говорит часто загадками. Примечательно его искусное умение в танце.
8. Слабости, проблемы, уязвимости:
Часто бывает зациклен на себе, не проявляет сочувствия, от чего не всегда может понять, что от него ждут. Вольный нрав приводит к неприятностям. Жаден до восхищение.
9. Привычки:
Говорит так, будто он — мудрец, чьего совета жаждет каждый смертный. Свои мысли выражает не только словом, но и жестом довольно активно. Обходителен с женщинами, особенно с покрывающими волосы.
10. Мечты, желания, цели:
Прикоснуться к разным обществам, прожить их жизни и увидеть, как вырастают новые связи.
11. Языки: арварохский, морфитский, амани
2. OOC Ник: Zinnat
3. Раса персонажа: Морфит
4. Возраст: 42
5. Внешний вид:
Смуглый, кучерявый, темноглазый морфит. Стройный, но крепкий, роста для морфита не выдающегося (193 см), носит довольно пестрые одежды в темных тонах. Миндалевидные глаза густо подводит сурьмой.
6. Характер:
Степенный, но напористый. Не привык суетиться, но привык добиваться желаемого, особенно желаемого страстно, и желания свои не сдерживает, ведь это не порок, а дар. Он никуда не торопится — он наблюдает. Этатист, хоть и индивидуалист.
7. Таланты, сильные стороны:
Грамотный, обучен искусству боя и весьма красноречив, хоть и говорит часто загадками. Примечательно его искусное умение в танце.
8. Слабости, проблемы, уязвимости:
Часто бывает зациклен на себе, не проявляет сочувствия, от чего не всегда может понять, что от него ждут. Вольный нрав приводит к неприятностям. Жаден до восхищение.
9. Привычки:
Говорит так, будто он — мудрец, чьего совета жаждет каждый смертный. Свои мысли выражает не только словом, но и жестом довольно активно. Обходителен с женщинами, особенно с покрывающими волосы.
10. Мечты, желания, цели:
Прикоснуться к разным обществам, прожить их жизни и увидеть, как вырастают новые связи.
11. Языки: арварохский, морфитский, амани
Родился Зиннат в ясный, как большинство прочих в Арварохе, солнечный день, в ярком шатре, через узоры на куполе которого свет проходил, играясь, окруженный оста-кали, что давно уже ушли далеко от людских городов, гонимые их нетерпимостью, но продолжали людские традиции, совсем позабыв свои корни. Разве что говорили сразу на двух языках, морфитском и арварохском. Большая кочевая семья радостно показала новорожденного Солфару, еще не отмытого от крови, и Мать ответила ласково, лучами своими осветила новую жизнь и даровала свое благословение, поселив справа в груди семя страсти.
Первые годы Зинната прошли в песках и заботе, маленького морфита обожали, еще с ранних лет давали понять, что он — сокровище семьи, и радостные дорожные песни стали для него музыкой покоя и единения. С годами это чувство никуда не ушло, но ушел сам Зиннат. Когда ему исполнилось шестнадцать, совсем юный морфит ушел из родной общины на стоянке у ближайшей реки, пока пополняли запасы воды. Он не ушел молча: попрощался горячо с каждым, но никто не стал его держать. В скромной жизни кочевников нет места юноше, что так много еще не знает о мире. Его родители, все тетушки и дядюшки прожили уже не одну сотню лет, а он только начал свой путь, ему предстоит увидеть еще так много восходов Солфара и Мангунса, и лучше им не быть одинаковыми. Зиннат брел вдоль реки, ведь реки — редкое сокровище в засушливых землях, и такое сокровище не может не привести к городу. Привыкшие к долгой дороге ноги вели его ночами вдоль течения, а днем он отдыхал у прохлады воды в тени растительности, что толпилась у живительной влаги, желая урвать как можно больше. Спустя несколько восходов и закатов путешествие оправдалось: Зиннат набрёл на городок, что раскинулся по обе стороны мелководной реки. Он и раньше видел дома, бывал в городах, когда семья обменивала верблюжий сыр на финики и чай, но сейчас… Все было по-другому. Ловцы ветра тихо свистели со всех сторон, народ в предрассветные часы выходил из домов, приступая к своим делам, пахло свежеиспечённым хлебом, пряностями и последней ночной свежестью. Как он мог раньше не замечать этой магии? Своими руками люди построили не просто дома, они построили целую жизнь. И этот город, и другие, что связаны сетью караванных троп, что петляют вслед за блуждающими дюнами. Всё это — живое, каждый человек, звересь, даже каждый верблюд или мул, как песчинки в барханах, почти незаметны по-отдельности, но в целом складываются в нечто огромное, меняющееся, дышащее. Зиннат вдохнул глубоко запах города и понял, что больше никогда не сможет закрываться от этого чувства. От чувства общности.
За тканями, что закрывали Зинната от песка, дневной жары и ночной прохлады, не было видно его природы, и рослый незнакомец привлек множество взглядов, настороженных и заинтересованных, но он пришел не просто торчать на улице. Он пришел познавать, добиваться и наблюдать от первого лица городскую жизнь. Ему было нечего предложить жителям этого города, кроме себя в качестве рабочей силы, и работа быстро нашлась, да не одна. Чистить печи, таскать тяжести, собирать финики — любая работа будет полезна, и Зиннат брался за что угодно, но видно было, что толком он ничего не умел, но учился он быстро, хоть и отвлекался на всякие глупости, вроде игр с детьми в мяч, пиная его по улочкам. Видя, как высокая фигура возвышается над ребятней, взрослые между собой стали звать его “Долговязым”, от чего и прицепилось к его имени еще одно — Агзам. Агзам-Зиннат полюбился местным, хоть те и прознали со временем о его природе: чудаковатый отшельник, что сам не знает, где его дом, но как и они чтит светила, не чурается работы и совсем не похож на тех чудовищ, о которых говорят проходящие мимо торговцы. У него всегда были кров и еда, и было то чувство, что он ощущал слушая походные песни. Он дома. И здесь он тоже дома, хоть нет здесь тех, кто был бы ему роднёй. Помогая им он стал частью большого и живого, но так ли это везде или ему просто повезло? Есть только один способ проверить.
Большой город видно сразу, по стенам, коих лишены небольшие поселения, по страже с алебардами, что стоит на посту денно и нощно, охраняя горожан от случайных неприятностей. Караван прошел через ворота прямиком в неутихающую суету, народ, снующий по улицам с корзинами, мешками и тележками, крики зазывал, песни уличных музыкантов, звон колокольчиков и монет. Агзам-Зиннат впитывал звуки и запахи снова, с восторгом и восхищением, хоть и знал, что здесь ему не спустят с рук родство с песчаными шайтанами. Он не побоялся спросить у лавочников, не знают ли они, где в этом городе можно найти учителя, и один старик подсказал ему место: дом, на стене которого висит лошадиный череп. Юный морфит нашел его довольно быстро и стучался в дверь и ждал, но учитель не открывал. Зиннат провел у дверей много часов, но всё же получил ответ:
— Кто ты и зачем пожаловал? Назовись — будешь дорогим гостем, — прозвучал голос из-за двери и звучал голос странно, будто речь его была смазана мёдом.
— Агзам-Зиннат, устаз. Я путник, ищу того, кто мог бы научить меня сражаться, — юный морфит поднялся на ноги, встав с крыльца, и вернулся к двери ближе.
— Путник? И куда же ты держишь путь?
— Куда поведут меня судьба и пустынный ветер.
— Агзам-Зиннат, устаз. Я путник, ищу того, кто мог бы научить меня сражаться, — юный морфит поднялся на ноги, встав с крыльца, и вернулся к двери ближе.
— Путник? И куда же ты держишь путь?
— Куда поведут меня судьба и пустынный ветер.
Дверь отворилась и за ней показался мужчина. Человек средних лет, коротко стриженный и гладко выбритый, с пронзительно голубыми глазами. Он осмотрел высокую фигуру перед собой и сделал шаг в сторону, пропуская гостя в дом, и гость зашел.
Человек назвался Маркусом. Наемник из Дартада, что ушел на юг в поисках спокойствия в старости, когда стало подводить здоровье, теряться острота зрения. Агзам-Зиннат не открывал ему своего лица, но открыл свой разум, принимая его уроки, и кошель, щедро платя за знания, но вскоре начал помогать по дому, учился не только владению мечом, но и языку: амани, который пригодится путешественнику в любом краю, не только устному, но и письменному. Шли годы, взгляд человека мутнел, и все больше нуждался он в помощи, и только Зиннат был рядом. В один день Маркус сказал: “Я не хочу быть обузой и никогда не хотел. Уверен, ветра пустыни понесут тебя дальше, и потому возьми с собой мой меч, тебе он послужит куда лучше, чем слепому старику”. И Зиннат принял его подарок: большой, изогнутый клинок, явно сделанный в Арварохе, из отличной стали.
Агзам-Зиннат, возмужавший, уже тридцатилетний, покинул Нирру в тот же день, нанялся сторожить караван, что шел на запад, до самого океана, но даже дойдя до порта он продолжал ощущать, как ветер гонит его дальше, за океан, и он поддался, нанялся моряком на первый же флорский торговый корабль и оставил родные пески позади, отправляясь в Эрини.
Столица Флоревенделя оказалась совсем не похожа на города Арвароха, запах совсем другой, совсем другой народ и… Множество морфитов, что спокойно разгуливают по улицам, не боясь стать жертвой нападок перепуганных жителей. Агзам-Зиннату понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть, что куда лучше не задыхаться от влажности, заигравшись в ткань, а показать, кто он на самом деле. В столице оказалось полно работы и для того, кто не знает флорского, особенно в порту, куда стекается множество торговцев со всех уголков Каменлада. Зиннат нанимался и грузчиком, и охранником, не раз отгонял от складов и судов воришек, иногда вступая с ними в бой, и только в то время сумел впервые ощутить, каково это, когда вершишь судьбу, отнимая чью-то жизнь. В момент, когда вор, желавший пробиться на склад силой, испустил свой последний вздох, Зиннат ощутил в своих руках настоящую власть, но вместе с ней и ответственность. Бездыханное окровавленное тело на деревянном настиле напоминало ему о том, что его поступки имеют последствия, которые уже нельзя отменить.
Годы летели совсем незаметно, проходили в морских и сухопутных странствиях, случайных подработках, сражениях и песнях, но в каждом из них было то, что нравится Агзам-Зиннату больше всего — чувство единения, но чем больше он видел спокойной, размеренной, пусть и не лишенной трагедий, жизни, тем больше его тянуло к новому. Хотелось повидать еще больше, больше странного, больше чудес находчивости народа. Торговцы в порту часто говорили о далекой земле, скрытой за густым туманом: Пределе, Заокеанье, и эти истории пленили разум морфита, и когда ветер снова подул на запад, Агзам-Зиннат зашел на корабль, отплывающий туда, готовый видеть новое, неизведанное, узнавать новых людей и наблюдать, как из хаоса рождается большое и живое общество. У него еще уйма времени.
Последнее редактирование:
