- Сообщения
- 43
- Реакции
- 32
Дом надежд и разочарований.
Наше повествование начинается с места, что стояло великаном если не во всей Луанде, то хотя бы на некоторой её части. Дом Вейнгардов находился на одной из старейших улиц Белмонта, в тени высоких пальм, чьи ветви шелестели на
ветру, словно перешептываясь с самими стенами. Это было трехэтажное здание из темного камня, покрытого вековой паутиной, с узкими стрельчатыми окнами, в которых играли блики закатного света. Фасад украшали резные двери с бронзовыми ручками в форме морских змеев. Внутри дом дышал историей. Время в нём текло с тягучей ленью, словно янтарный мёд древней пасеки Карттрада, просачивающийся сквозь трещины в величественных деревянных бочках. Каждый лоскуток пергамента здесь дышал шепотом ушедших столетий, каждый книжный переплёт скрипел сагами о кораблях-призраках, поглощённых морской стихией и навсегда отринутых родными берегами. Карты шуршали на стенах, храня выцветшие очертания мифических островов. Главный зал был выложен черно-белой мраморной плиткой, образующей сложный узор в виде морских волн. По стенам висели карты в золочёных рамах — не просто навигационные схемы, а настоящие произведения искусства, кое-где лишь израненые пометками о мифических островах, морских чудовищах и пропавших экспедициях. В углу стоял глобус размером с человеческий рост, его поверхность покрывали тончайшие гравировки, а в местах, где были обозначены "опасные воды", кто-то когда-то выцарапал предупреждающие символы. Библиотека же занимала весь второй этаж. Полки из прекрасного дерева тянулись от пола до потолка, их переполненные содержимым ярусы скрипели под тяжестью фолиантов. Здесь хранились пометки для купцов, дневники капитанов, трактаты о морских течениях и даже несколько автобиографий. Воздух был густым от запаха чернил и чего-то ещё — возможно, пыли веков или тайн, которые не хотели быть раскрытыми для простого обывателя морфитских земель. На третьем этаже располагались личные покои семьи. Отец всего семейства - Олдрик Вейнгард, заядлый купец и достаточно смекалистый человек, бывал в своём кабинете не столь часто, как за обеденным столом вместе с "заказчиками" и роднёй. На его плечах всегда были различные заказы на аренду комнат, помещений, лавочек. Этого человека уважали все в семье и за её пределами. Его слово было сродни серебярному мечу для прокажённого. Никто из семейства Вейнгардов не мог противиться воле Олдрика. Но даже на такого великого и строгого человека найдётся та, кто заполонит его сердце добром, сдержит в нужный момент и поможет в купеческих делах. Люсианна, чья красота, словно выдержанное вино, лишь крепла с годами, была огоньком дома Вейнгардов. Тем не менее, от мужа она переняла определённую скупость и серьёзность в ведении различных дел. Вместе они создавали неповторимое дуо ,несомненно, гениальных купцов, знающих толк в своём деле. Так бы и жили они, если бы не захотели завести ребёнка.
Рождение существа, изменившего судьбу всего дома.
"Каждый ребенок приходит в этот мир со своей историей.
Одни рождаются в тишине, другие — под громкие крики и суету.
Но Мелисса Вейнгард появилась на свет так, словно сама судьба постучалась в двери этого дома."
Олдрик и Люсианна, в трепетном ожидании чуда, долго несли под сердцем надежду – плод любви, их первенца. Это дитя, подобное первому залпу крепкого рома морфитом-девственником, должно было стать гордостью всего дома. Оба ждали его, как драгоценный камень. Новорожденному предстояло принять тяжкое бремя – стать купцом и продолжателем славного дома Вейнгардов, "хранителем очага и стражем торговли". Когда же пришло время принимать роды, в доме началась неестественная суматоха. Нянька Аграфель, чьи морщины хранили больше тайн, чем морфиты-охотники, шептала кухарке: "Кажется мне,что скоро в доме начнётся эпоха счастья и милосердия! Я так давно ждала этого, а то этот Олдрик постоянно что-то не то делает..странный он какой-то постоянно,ладно хоть сейчас не будет приставать." Сами роды же прошли тяжело: Люсианна, обычно столь сдержанная, кричала от боли, ее пальцы впивались в простыни, а лицо покрылось испариной. Мадам Лефевр - повитуха, нанятая Олдриком, хмурилась — что-то шло не так.
— "Ребенок лежит неправильно,"
— пробормотала она, переглянувшись с помощницей.
Олдрик же, стоявший в коридоре дома, что не любит суету и беспорядки , слышал каждый стон, каждый возглас своей жены. Его пальцы непроизвольно сжимались в кулаки — он ненавидел это чувство беспомощности. Прошли часы. Свечи догорали, разнося благоухание по всей комнате, за окном бушевал ветер, завывая в такт с Люсианной, а морфитка же, обессиленная, уже почти не кричала — только тихо стонала, цепляясь за руки служанок.
— "Еще немного,"
— уговаривала мадам Лефевр.
— "Соберитесь, сударыня."
И тогда, наконец, раздался первый крик ребенка. Мелисса Вейнгард - главная героиня всего повествования - появилась на свет в полной тишине. Нет, она не молчала — она просто не кричала так, как это делают большинство младенцев. Ее первый звук был скорее похож на вздох, на тихое всхлипывание, будто она уже тогда понимала, что мир — это место, где не стоит шуметь без причины. Мадам Лефевр завернула девочку в теплую шаль и поднесла к свету.
— "Посмотрите,"
— прошептала она.
Ребенок был необычайно спокоен. Его большие глаза, сине-зеленые, как типичные тона картины начинающего художника, смотрели вокруг с таким осмысленным вниманием, что повитуха на мгновение замерла.
— "Это девочка, мисс Люсианна! Она рассматривает вас!"
— удивилась служанка.
Люсианна, обессиленная, протянула руки:
— "Дай мне ее."
Когда ребенка положили ей на грудь, Мелисса не заплакала. Она лишь прижалась к матери, как будто искала не тепло, а защиту. По традиции Вейнгардов, новорожденных купали в вине — старинный обычай, суливший ребенку богатую жизнь. Мадам Лефевр осторожно опустила Мелиссу в серебряный таз, наполненный красной жидкостью. Мелисса, внимательно смотря на всё возле себя, ручками тянулась к матери, но не визжала. Олдрик же, наконец допущенный в комнату, подошел к кровати. Он смотрел на дочь с той смесью гордости и страха, которую испытывает каждый отец, впервые беря на руки своего ребенка. Правда его дорогой наряд был испачкан сия напитком, но тогда он не придавал этому значения.
— "Она будет красивой,"
— сказал он.
— "И умной,"
— добавила Люсианна.
Мелисса, тем временем, крепко сжимала в крошечной руке палец отца — так крепко, что он улыбнулся.
— "И сильной."
После же рождения надежды всего дома Вейнгардов воцарилась тишина, нарушаемая лишь шепотом служанок и мерным постукиванием ноги Олдрика в кабинете. Люсианна спала, наконец найдя покой после долгих часов боли.А Мелисса лежала в колыбели, сшитой из лучшего шелка, и смотрела в окно, где первые лучи солнца пробивались сквозь рассеивающиеся тучи. Она не плакала. Она просто ждала, как будто уже знала, что жизнь — это нечто большее, чем просто детские слезы и выпивка.
Детство
Мелисса научилась читать раньше, чем звересь рычать и вилять своим,казалось бы, милым хвостиком. Буквы плясали перед её глазами, словно живые огоньки, складываясь в слова, а слова в целые миры, расцветающие в воображении с ослепительной яркостью. Отец с пальцами, иссечёнными тонкими белыми шрамами – отметинами пергамента и чернил, – часто заставал её спящей среди разбросанных фолиантов, её ресницы трепетали, словно она продолжала читать во сне, а пальцы судорожно сжимали страницу, боясь выпустить ускользающий сон. Деве разрешали гулять неподалёку от дома. Та видела перед собой мир, полный морфитов, деревьев, сказочного ветра и запахов. Именно тогда та впервые увидела уличного фокусника, магии в котором было настолько же мало, насколько много воды в художественных текстах. Там она встретила Элину - девочку,чья судьба тесно переплетётся с судьбой нашей героини,но уже позднее. Сейчас они лишь помахали друг другу руками, поговорили на детские темы, а затем разошлись, ведь Мелиссе нужно было бежать домой. Так и жила наша героиня,не зная никаких бед.
— "Наша дочь станет великим торговцем,"
— провозглашал он гостям и родне за ужином, но в голосе его звучала фальшь, когда он замечал, как глаза дочери загораются при рассказах о затонувших галеонах и погребённых сокровищах, а не о выгодных контрактах и торговых сделках. Его ладони, испещрённые жёлтыми кляксами времени, нервно сжимались, когда Мелисса засыпала его вопросами о далёких землях, а не о лучшей цене для продаж помещений. Люсианна шептала дочери по вечерам, пока девочка засыпала под танцующие блики свечей:
— "Слова – это волшебные ключи, доченька. Одни открывают сундуки, полные золота, другие – клетки с монстрами, у которых маленькие ушки, а третьи – врата в миры, о которых смертным и не снилось." Её голос, тёплый и мелодичный, словно колыбельная, окутывал Мелиссу, пока та не погружалась в сны, сотканные из приключений. Но всем сказкам и деству, рано или поздно, приходит конец. Словно разбитое зеркало, словно гроши в руках у бедняка, самые счастливые времена жизни исчезают из жизни. Однажды утром детство рассыпалось, как та самая лавка типичного торговца, которую ограбили и уничтожили орки с целью не поесть помидоров, а пометаться ими в людей . На полированном деревянном столе перед Мелиссой лежал толстый пергамент, источавший аромат свежей краски и горьковатый запах, напоминающий кожуру незрелого банана. Отец положил рядом свою ладонь – большую, тёплую, отмеченную жёлтыми пятнами времени и белыми шрамами от бесчисленных бумажных порезов, по которым и не скажешь, что Олдрик - купец, а не работник магистрата.
— "Настоящее дело,"
— произнёс он, и эти слова упали, словно печать, на хрупкие страницы грёз Мелиссы, погребая их под тяжестью фамильных ожиданий. Его глаза, обычно тёплые, заледенели, словно бедняк в Скральдсоне, когда он добавил:
— "Пора перестать жить сказками, любимая моя."
Обучение в академии купечества.
Академия купечества была мрачным, но величественным зданием из серого камня, построенным в стиле, который сочетал в себе строгость крепости и вычурность дворца. Её фасад украшали барельефы с изображением весов, монет и кораблей — символов торговли. Вход охраняли две каменные статуи — одна изображала купца с мешком золота, другая — писца с огромной книгой. Их пустые глазницы следили за каждым, кто осмеливался переступить порог. Внутри царила атмосфера холодного расчёта. Главный зал был выложен серой плиткой, а с высокого потолка свисала люстра из серебра, чьи сотни подвесков дрожали при каждом шаге, отбрасывая на стены тревожные блики. Классы напоминали судебные залы — длинные деревянные скамьи, кафедра преподавателя, возвышающаяся над учениками. На стенах висели портреты бывших директоров, их лица, застывшие в вечном неодобрении, казалось, следили за каждым движением учащихся. Именно эта академия встретила Мелиссу в 15 лет скрипом половиц, стонущих под ногами, словно предрекая: "Беги, пока не поздно". Лавандовый запах, наспех распылённый в углах, не мог заглушить въедливый аромат плесени, пропитавший деревянные панели, и едкую кислинку – быть может, слёз поколений учеников, выжатых, словно лимоны, этой машиной по
производству дельцов. Здесь учили алхимии нового толка – как превращать улыбку в хостинги, а слова – в отточенные кинжалы, готовые поразить конкурентов. Но пальцы Мелиссы дрожали, когда она пыталась солгать, а губы отказывались складываться в лицемерную улыбку, будто сама её натура восставала против этой фальши. В библиотеке же сия заведения, где свет едва пробивался сквозь пыльные витражи, окрашивая страницы книг в синие и алые тона, Мелисса встретила Элину. Та возникла внезапно, словно отец, ушедший за элем десять лет назад – та самая дочь уличного фокусника, принятая "из милости", благоухающая дымом костров и трущобами. Её смех звенел, как битое стекло под каблуками той самой аристократки, которой не понравилось очередное платье, а губы, вечно искусанные ветром и солнцем, складывались в дерзкую усмешку, бросающую вызов всему миру. Героини сошлись и быстро подружились, став самыми настоящими лучшими подругами, что помогали друг другу в любое время.
— "Цифры – это скука смертная!"
— заявляла Элина, разбрасывая счётные палочки по полу с таким размахом. Её руки, покрытые мелкими шрамами и ожогами, порхали с грацией уличного иллюзиониста, привыкшего изумлять толпу.
— "Но без них тебя выгонят!"
— вздыхала Мелисса, собирая их одну за другой, любуясь тем, как тень от длинных ресниц подруги ложится на её щёки. Её собственные пальцы, ухоженные и красивые, казались такими чужими рядом с загрубевшими руками Элины.
Они стали неразлучны, как две ноты в том самом аккорде начинающего тролля-барда, дополняющие друг друга. По ночам же, когда академия погружалась в сон, а коридоры пустели, они крались на крышу. Элина рассказала своей подруге страшную тайну - у неё были способности к магии. Героиня попросила умалчивать эту тайну,что Мелисса делала с огромной серьёзности,ведь Элина - её лучяшая подруга. Девушки вместе ходили на крышу. Одна,чтобы улучшать навыки владения камнями, а другая,чтобы с радостью посмотреть на это. В сердце Мелиссы не угасла тяга к сказкам,волшебству, даже после поступления в академию купечества. Лунный свет подсвечивал их лица, пока они делились мечтами – Мелисса о далёких землях, Элина о магии, способной изменить её жизнь.
Переломный момент
Потом настал тот роковой день, когда привычный мир перевернулся с жестокой неумолимостью. Совет академии, собравшийся в тишине позолоченного зала, объявил ледяным тоном, что дипломы получат лишь избранные - те, чьи семьи внесли "особый вклад" в виде звонких хостингов и громких фамилий. Отец Мелиссы, даже не дрогнув своими веками, привыкшими подсчитывать прибыль, заплатил двойную цену - сумма, которая могла бы прокормить весь квартал бедняков в течение месяца уж точно. Элину же вычеркнули из списков с казённой бесчувственностью, будто стирали досадную кляксу с важного документа. Ни объяснений, ни сожалений - только отсутствие диплома.
"Я найду способ тебе помочь!" - голос Мелиссы дрожал,как морфит,впервые прибывший в Скральдсон. Её пальцы впились в худую руку подруги с такой силой, что суставы побелели. Под тонкой кожей Элины яростно пульсировала жилка, напоминая трепет крыльев ласточки, зажатой в детских ладонях. Элина отпрянула резким движением, будто коснулась раскалённого железа. В её глазах - этих всегда таких живых, сверкающих озорных глазах - погас последний огонёк. "Не надо", - её шёпот звенел, как деревенский колокол, и в нём впервые зазвучали нотки той стали, что ковалась в горниле унижений. Пальцы высвободились из дружеского плена с решимостью осуждённого, разрывающего свои цепи. В этот миг между ними пролегла невидимая пропасть, глубже морских впадин и холоднее зимнего неба.
Сто лет - это много или мало?
Настал знаменательный момент. Дипломы были отданы. Мелисса обучилась искусству обмана,по крайней мере её учили этому. Её рассказали про правильную торговлю вещами или помещениями. Олдрик очень хотел,чтобы его дочь продолжила дело,держащееся на его плечах. Но судьба распорядилась совершенно иначе. Сто лет неудач. Сто лет отчаянных попыток доказать свою состоятельность в этом мире, где ценятся лишь золото и холодный расчёт. Мелисса пробовала перепродать лавку,где рыбаки торговали молодой,свежей и такой вкусной рыбой, но этого не вышло. Никто просто не поверил деве, а её ярый коллега - Лидан, просто забрал лавку себе, сделав это законно,обманув дочь Олдрика простой подписью в документе. Подписью в документе! Это был позор для всего дома, но глава семейства ещё тешил некую надежду,что Мелисса сможет продолжить его дело. Мелисса пыталась продать в аренду дома купцам и аристократам, арендовать поля фермерам, но ничего не получалось,ведь одни видели её враньё и сами врали ей, а другие не понимали её слов,поскольку та не могла высказаться по-простому с фермерами. Поэтому те не верили героине,думая,что она хочет их надурить. Всё это привело к тому,что дом Вейнгардов начал отворачиваться от неё. Дядя назвал её "позором семьи" за праздничным столом. Мать перестала приглашать Мелиссу на воскресные обеды, а её место занял кузен, о котором прежде никто и не вспоминал, но который вдруг оказался "многообещающим молодым человеком". Отец же смотрел на неё с выражением, хуже любого упрёка – с молчаливым разочарованием. Всё это заставило Мелиссу разочароваться в своих силах. Она перестала верить в сказки, стала мрачнее и опасливей. Абсолютно все,кто когда-то давал её руку помощи, отвернулись от героини, даже лучшая подруга. Мелисса начала чувствовать глубочайшее чувство разочарования. Дева стала "проклятьем семьи", "позором рода".
Роковое пришествие.
Так и жила Мелисса, разочарованная в себе. Она всё также пыталась сделать что-то,но абсолютно все попытки заканчивались неудачей. В конце концов та захотела пройтись по заброшенному саду, что напоминал ей прошлое, её лучшую подругу, самые лучшие моменты жизни. Её шаги звучали приглушённо на разбитой дорожке, покрытой толстым слоем опавших листьев и увядших цветов — тех самых, что когда-то расцветали здесь буйным и ярким ковром, приглашая птиц и солнечный свет. Ветки старых деревьев, искривлённые и сухие, словно протянутые пальцы забытого мира, скрипели под ветром, издавая горькую мелодию забвения. Тусклый свет ускользающего заката скользил по иссохшим стволам и холодной земле, окрашивая всё вокруг в оттенки бледного багряного и угольного серого. В этом саду время будто застыло, и каждый звук — шелест ветра, треск ветвей, редкий крик совы — отдавался эхом в пустоте. Мелисса замерла среди этих мрачных и безмолвных руин природы, её сердце рвалось в груди от тоски и боли. Она скучала по тем светлым дням, когда вместе с Элиной они бродили по этим аллеям, смеялись и строили планы, беззаботно мечтая о будущем. Там, среди цветов и трав, когда-то пахнувших медом и свежестью, теперь царила только пустота — холодная и беспощадная. И вдруг, словно из самой тьмы, возникла она — Элина. Тонкая, почти призрачная фигура, обессиленная и измученная, но всё же живая, стояла среди ветвей и опавших лепестков, словно сама природа вылила в неё всю свою боль и мрак. Их глаза встретились — два мира, столкнувшихся лицом к лицу. Мелисса ощутила, как слёзы наворачиваются на глаза, а губы дрожат, пытаясь сказать что-то важное, что казалось потерянным навсегда.
— «Ты пришла...»
— тихо прошептала Элина, её голос был словно эхо забытых снов. — «Ты действительно пришла сюда, в этот забытый сад, где всё когда-то было нашим...»
— «Я скучала, — ответила Мелисса,
— по тебе, по тем дням, по нашей дружбе, по той надежде, что мы когда-то держали в руках...»
Мгновение они просто стояли, окружённые мёртвой природой и тяжёлой тишиной, пытаясь наполнить друг друга светом и смыслом. Казалось, будто даже ветви деревьев чуть расслабились, давая понять, что в этом заброшенном уголке ещё может зажечься искра новой жизни — искра, которую смогут разжечь только они вместе. Да только эта искра моментально исчезла, когда Элина, с комом в горле, продолжила говорить Мелиссе.
— «Знаешь ли ты, чем я расплачивалась за свои уроки магии?»
— её голос, словно скрипучие и заброшенные дверные петли старого заброшенного дома, раздавался режущим и неприятным звуком. В нем не осталось и следа той былой мелодичности и нежности, что когда-то звучала в каждом её слове, как музыка. Каждый звук, исходящий из её уст, резал слух, как ржавый, давно заброшенный нож, оставляющий болезненные и глубокие раны.
— «Ты знаешь, до какой глубины я опустилась, до какой бездны моё сердце скатилось? Так низко, что даже крысы, эти жалкие создания, брезгуют моей тенью и сторонятся меня. Всё это — из-за тебя… потому что ты… ты…»
Из старой, потрескавшейся каменной стены, будто откликнувшись на напряжённость момента, отвалился небольшой камень. Он медленно и невесомо завис в воздухе у её плеча, дрожа, как живое, сознательное существо, наполненное страхом и ожиданием. Мелисса не помнила, как сработало её заклинание, что отражает чужие заклятья, оберегая от магических нападений. Её тело двигалось само по себе, будто подчиняясь инстинкту самосохранения и внутреннему порыву выживания. И вот — вдруг глухой, тяжёлый удар отозвался в костях, словно молот, опускающийся на хрупкую кость, а Элина медленно осела на холодный, сырой пол, оставляя за собой тяжёлый запах разочарования и боли. Её рот широко раскрылся в беззвучном, пустом и бессильном крике, как будто она хотела что-то сказать, вырваться с глубины души, но в последний самый важный момент слова просто исчезли, растворились в воздухе. В тот миг её глаза,
которые мгновение назад были такими мрачными, глубокими и чёрными, словно ночное безлунное небо, вдруг прояснились, вспыхнули светом и снова стали зелёными — такими, какими Мелисса помнила их с самого начала, в те светлые дни, когда надежда ещё жила и сердце ещё могло доверять. Заброшенный сад, некогда наполненный радостью и светом, где они с Элиной собирали спелые яблоки, щедро угощая друг друга, где делились мечтами и тайнами, теперь встретил Мелиссу иначе — не как утешение или приют, а как молчаливого и холодного свидетеля трагедии. Она пришла сюда не для того, чтобы отдаться вечному покою земли, не для того, чтобы стать частью её необратимого круга. Нет — земля не забирала тело Элины в свои холодные, влажные объятия. Наоборот, Мелисса, охваченная паникой и отчаянием, спрятала её безжизненное тело в глубине сада, под густым кустарником, словно пытаясь укрыть от мира, от глаз и жестокости судьбы. Это было не прощание, а акт надежды — надежды, что кто-то ещё сможет спасти или воскресить то, что, казалось, навсегда потеряно. Рисунки ми обрывки памяти, на которых они обе когда-то беззаботно смеялись — Мелисса с аккуратными, заплетёнными в косы волосами, Элина с растрёпанными, игриво торчащими локонами — не превратились в пепел даже после покушения, как это могло показаться приглядевшемуся взгляду ветра перемен. Они остались сохранёнными в памяти и в том старом саду, где каждое яблоко и каждая трещина на коре дерева хранили следы их детства и юности. Мелисса же, закончив с укрытием мёртвого тела, испачканная землёй и едким запахом древесины, в панике и неком ужасе прибежала обратно домой, доложив родне,что захотела поехать в Заокеанье,дабы попробовать там сделать что-то великое и сделать свой род великим не только в пределах морфитских островов. Но для всех в доме это было не больше, чем очередное пустое заявление. Они приняли уход Мелиссы с таким же холодным равнодушием, с каким воспринимали её прежние неудачи и боль. Отец, погружённый в деловые бумаги, лишь небрежно кивнул в знак согласия, не поднимая глаз, словно она была лишь тенью, проходящей мимо. Мать же даже не удостоила её взглядом — её внимание было целиком поглощено кузеном,что переехал в дом и стал полноценной частью семейства.У Вейнгардов, где любовь и понимание давно иссякли, Мелисса чувствовала себя чужой, и потому её уход из родных стен был не просто побегом, а попыткой вырваться из цепей равнодушия и страха. Заброшенный сад, несмотря на всю свою мрачность и запустение, остался тем единственным местом, где ещё жила часть прошлого — и где теперь скрывалась горькая тайна, которую Мелисса не могла никому доверить.
Новый путь. Новая глава.
Теперь Мелисса плывёт в Заокеанье — далёкие, неизведанные земли, где можно попытаться начать жизнь заново, оставив позади всё, что когда-то разрушило её душу. Там нет старых академий с их скрипучими, затёртыми до блеска половицами и тягучим запахом лаванды, смешанным с сырой плесенью, который преследовал её в снах. Там нет фокусников, играющих в дешёвые трюки, выдавливающих напыщенные обещания из уст, что звучали так же пусто, как и их взгляды. Перед отправлением на корабль Мелисса медленно считала последние монеты, аккуратно сложенные в изношенный кожаный кошелёк — все её сбережения, скопленные годами труда и лишений, ради одной единственной цели — купить билет, который станет её пропуском в новую жизнь. Она выбрала место в каюте — небольшое, но закрытое от посторонних глаз и ветров океана, место, где можно будет хоть немного почувствовать себя в безопасности, даже если впереди ждут буря и штормы. За это пришлось заплатить почти всё, что у неё было — дарлинги, пыльные и холодные на ощупь, словно холод её собственных надежд. Посадка на корабль прошла в суматохе и суете. Люди, спешившие к своим судьбам, сплелись в плотную толпу, разносящую запах соли, трюмов и помёта. Гул голосов, скрип канатов и плеск волн — всё это смешивалось в единый симфонический шум,
сопровождающий последний акт её старой жизни. Капитан, с суровым и усталым взглядом, следил за погрузкой, и когда Мелисса протянула ему свой билет, он бросил на неё быстрый, оценивающий взгляд, словно взвешивая её решимость и скрытые страхи. Она поднялась по скрипучим деревянным ступеням на борт — корабль, величественный и непокорённый, с парусами, что обещали свободу и новые горизонты. Палуба под её ногами дрожала от движения волн, и холодный морской ветер обвивал её, словно напоминание о том, что впереди ещё множество испытаний. Но в сердце Мелиссы впервые за долгое время поселилась тихая, но стойкая надежда — надежда, что в этих далеких землях не будет комнат, в которых кто-то умрёт, исчезнет или оставит после себя лишь болезненный отголосок памяти. И вот, покидая знакомый берег, она смотрела на уходящие вдаль контуры родного города, на силуэты старых башен и академий, которые теперь казались такими далекими и чужими. Впереди был океан — широкий, бескрайний, полный обещаний и возможностей. Там, в Заокеанье, возможно, наконец удастся найти ту долгожданную тишину, ту спокойную гавань, где можно будет жить без страха, без боли и без потерь. И пока паруса наполнялись ветром, а корабль медленно уходил за горизонт, Мелисса позволила себе впервые за долгое время закрыть глаза и глубоко вдохнуть — вдохнуть надежду на счастливое будущее.
Наше повествование начинается с места, что стояло великаном если не во всей Луанде, то хотя бы на некоторой её части. Дом Вейнгардов находился на одной из старейших улиц Белмонта, в тени высоких пальм, чьи ветви шелестели на
ветру, словно перешептываясь с самими стенами. Это было трехэтажное здание из темного камня, покрытого вековой паутиной, с узкими стрельчатыми окнами, в которых играли блики закатного света. Фасад украшали резные двери с бронзовыми ручками в форме морских змеев. Внутри дом дышал историей. Время в нём текло с тягучей ленью, словно янтарный мёд древней пасеки Карттрада, просачивающийся сквозь трещины в величественных деревянных бочках. Каждый лоскуток пергамента здесь дышал шепотом ушедших столетий, каждый книжный переплёт скрипел сагами о кораблях-призраках, поглощённых морской стихией и навсегда отринутых родными берегами. Карты шуршали на стенах, храня выцветшие очертания мифических островов. Главный зал был выложен черно-белой мраморной плиткой, образующей сложный узор в виде морских волн. По стенам висели карты в золочёных рамах — не просто навигационные схемы, а настоящие произведения искусства, кое-где лишь израненые пометками о мифических островах, морских чудовищах и пропавших экспедициях. В углу стоял глобус размером с человеческий рост, его поверхность покрывали тончайшие гравировки, а в местах, где были обозначены "опасные воды", кто-то когда-то выцарапал предупреждающие символы. Библиотека же занимала весь второй этаж. Полки из прекрасного дерева тянулись от пола до потолка, их переполненные содержимым ярусы скрипели под тяжестью фолиантов. Здесь хранились пометки для купцов, дневники капитанов, трактаты о морских течениях и даже несколько автобиографий. Воздух был густым от запаха чернил и чего-то ещё — возможно, пыли веков или тайн, которые не хотели быть раскрытыми для простого обывателя морфитских земель. На третьем этаже располагались личные покои семьи. Отец всего семейства - Олдрик Вейнгард, заядлый купец и достаточно смекалистый человек, бывал в своём кабинете не столь часто, как за обеденным столом вместе с "заказчиками" и роднёй. На его плечах всегда были различные заказы на аренду комнат, помещений, лавочек. Этого человека уважали все в семье и за её пределами. Его слово было сродни серебярному мечу для прокажённого. Никто из семейства Вейнгардов не мог противиться воле Олдрика. Но даже на такого великого и строгого человека найдётся та, кто заполонит его сердце добром, сдержит в нужный момент и поможет в купеческих делах. Люсианна, чья красота, словно выдержанное вино, лишь крепла с годами, была огоньком дома Вейнгардов. Тем не менее, от мужа она переняла определённую скупость и серьёзность в ведении различных дел. Вместе они создавали неповторимое дуо ,несомненно, гениальных купцов, знающих толк в своём деле. Так бы и жили они, если бы не захотели завести ребёнка.Рождение существа, изменившего судьбу всего дома.
"Каждый ребенок приходит в этот мир со своей историей.
Одни рождаются в тишине, другие — под громкие крики и суету.
Но Мелисса Вейнгард появилась на свет так, словно сама судьба постучалась в двери этого дома."
Из воспоминаний мадам Лефевр, повитухи.
Олдрик и Люсианна, в трепетном ожидании чуда, долго несли под сердцем надежду – плод любви, их первенца. Это дитя, подобное первому залпу крепкого рома морфитом-девственником, должно было стать гордостью всего дома. Оба ждали его, как драгоценный камень. Новорожденному предстояло принять тяжкое бремя – стать купцом и продолжателем славного дома Вейнгардов, "хранителем очага и стражем торговли". Когда же пришло время принимать роды, в доме началась неестественная суматоха. Нянька Аграфель, чьи морщины хранили больше тайн, чем морфиты-охотники, шептала кухарке: "Кажется мне,что скоро в доме начнётся эпоха счастья и милосердия! Я так давно ждала этого, а то этот Олдрик постоянно что-то не то делает..странный он какой-то постоянно,ладно хоть сейчас не будет приставать." Сами роды же прошли тяжело: Люсианна, обычно столь сдержанная, кричала от боли, ее пальцы впивались в простыни, а лицо покрылось испариной. Мадам Лефевр - повитуха, нанятая Олдриком, хмурилась — что-то шло не так.
— "Ребенок лежит неправильно,"
— пробормотала она, переглянувшись с помощницей.
Олдрик же, стоявший в коридоре дома, что не любит суету и беспорядки , слышал каждый стон, каждый возглас своей жены. Его пальцы непроизвольно сжимались в кулаки — он ненавидел это чувство беспомощности. Прошли часы. Свечи догорали, разнося благоухание по всей комнате, за окном бушевал ветер, завывая в такт с Люсианной, а морфитка же, обессиленная, уже почти не кричала — только тихо стонала, цепляясь за руки служанок.
— "Еще немного,"
— уговаривала мадам Лефевр.
— "Соберитесь, сударыня."
И тогда, наконец, раздался первый крик ребенка. Мелисса Вейнгард - главная героиня всего повествования - появилась на свет в полной тишине. Нет, она не молчала — она просто не кричала так, как это делают большинство младенцев. Ее первый звук был скорее похож на вздох, на тихое всхлипывание, будто она уже тогда понимала, что мир — это место, где не стоит шуметь без причины. Мадам Лефевр завернула девочку в теплую шаль и поднесла к свету.
— "Посмотрите,"
— прошептала она.
Ребенок был необычайно спокоен. Его большие глаза, сине-зеленые, как типичные тона картины начинающего художника, смотрели вокруг с таким осмысленным вниманием, что повитуха на мгновение замерла.
— "Это девочка, мисс Люсианна! Она рассматривает вас!"
— удивилась служанка.
Люсианна, обессиленная, протянула руки:
— "Дай мне ее."
Когда ребенка положили ей на грудь, Мелисса не заплакала. Она лишь прижалась к матери, как будто искала не тепло, а защиту. По традиции Вейнгардов, новорожденных купали в вине — старинный обычай, суливший ребенку богатую жизнь. Мадам Лефевр осторожно опустила Мелиссу в серебряный таз, наполненный красной жидкостью. Мелисса, внимательно смотря на всё возле себя, ручками тянулась к матери, но не визжала. Олдрик же, наконец допущенный в комнату, подошел к кровати. Он смотрел на дочь с той смесью гордости и страха, которую испытывает каждый отец, впервые беря на руки своего ребенка. Правда его дорогой наряд был испачкан сия напитком, но тогда он не придавал этому значения.
— "Она будет красивой,"
— сказал он.
— "И умной,"
— добавила Люсианна.
Мелисса, тем временем, крепко сжимала в крошечной руке палец отца — так крепко, что он улыбнулся.
— "И сильной."
После же рождения надежды всего дома Вейнгардов воцарилась тишина, нарушаемая лишь шепотом служанок и мерным постукиванием ноги Олдрика в кабинете. Люсианна спала, наконец найдя покой после долгих часов боли.А Мелисса лежала в колыбели, сшитой из лучшего шелка, и смотрела в окно, где первые лучи солнца пробивались сквозь рассеивающиеся тучи. Она не плакала. Она просто ждала, как будто уже знала, что жизнь — это нечто большее, чем просто детские слезы и выпивка.
Детство
Мелисса научилась читать раньше, чем звересь рычать и вилять своим,казалось бы, милым хвостиком. Буквы плясали перед её глазами, словно живые огоньки, складываясь в слова, а слова в целые миры, расцветающие в воображении с ослепительной яркостью. Отец с пальцами, иссечёнными тонкими белыми шрамами – отметинами пергамента и чернил, – часто заставал её спящей среди разбросанных фолиантов, её ресницы трепетали, словно она продолжала читать во сне, а пальцы судорожно сжимали страницу, боясь выпустить ускользающий сон. Деве разрешали гулять неподалёку от дома. Та видела перед собой мир, полный морфитов, деревьев, сказочного ветра и запахов. Именно тогда та впервые увидела уличного фокусника, магии в котором было настолько же мало, насколько много воды в художественных текстах. Там она встретила Элину - девочку,чья судьба тесно переплетётся с судьбой нашей героини,но уже позднее. Сейчас они лишь помахали друг другу руками, поговорили на детские темы, а затем разошлись, ведь Мелиссе нужно было бежать домой. Так и жила наша героиня,не зная никаких бед.
— "Наша дочь станет великим торговцем,"
— провозглашал он гостям и родне за ужином, но в голосе его звучала фальшь, когда он замечал, как глаза дочери загораются при рассказах о затонувших галеонах и погребённых сокровищах, а не о выгодных контрактах и торговых сделках. Его ладони, испещрённые жёлтыми кляксами времени, нервно сжимались, когда Мелисса засыпала его вопросами о далёких землях, а не о лучшей цене для продаж помещений. Люсианна шептала дочери по вечерам, пока девочка засыпала под танцующие блики свечей:
— "Слова – это волшебные ключи, доченька. Одни открывают сундуки, полные золота, другие – клетки с монстрами, у которых маленькие ушки, а третьи – врата в миры, о которых смертным и не снилось." Её голос, тёплый и мелодичный, словно колыбельная, окутывал Мелиссу, пока та не погружалась в сны, сотканные из приключений. Но всем сказкам и деству, рано или поздно, приходит конец. Словно разбитое зеркало, словно гроши в руках у бедняка, самые счастливые времена жизни исчезают из жизни. Однажды утром детство рассыпалось, как та самая лавка типичного торговца, которую ограбили и уничтожили орки с целью не поесть помидоров, а пометаться ими в людей . На полированном деревянном столе перед Мелиссой лежал толстый пергамент, источавший аромат свежей краски и горьковатый запах, напоминающий кожуру незрелого банана. Отец положил рядом свою ладонь – большую, тёплую, отмеченную жёлтыми пятнами времени и белыми шрамами от бесчисленных бумажных порезов, по которым и не скажешь, что Олдрик - купец, а не работник магистрата.
— "Настоящее дело,"
— произнёс он, и эти слова упали, словно печать, на хрупкие страницы грёз Мелиссы, погребая их под тяжестью фамильных ожиданий. Его глаза, обычно тёплые, заледенели, словно бедняк в Скральдсоне, когда он добавил:
— "Пора перестать жить сказками, любимая моя."
Обучение в академии купечества.
Академия купечества была мрачным, но величественным зданием из серого камня, построенным в стиле, который сочетал в себе строгость крепости и вычурность дворца. Её фасад украшали барельефы с изображением весов, монет и кораблей — символов торговли. Вход охраняли две каменные статуи — одна изображала купца с мешком золота, другая — писца с огромной книгой. Их пустые глазницы следили за каждым, кто осмеливался переступить порог. Внутри царила атмосфера холодного расчёта. Главный зал был выложен серой плиткой, а с высокого потолка свисала люстра из серебра, чьи сотни подвесков дрожали при каждом шаге, отбрасывая на стены тревожные блики. Классы напоминали судебные залы — длинные деревянные скамьи, кафедра преподавателя, возвышающаяся над учениками. На стенах висели портреты бывших директоров, их лица, застывшие в вечном неодобрении, казалось, следили за каждым движением учащихся. Именно эта академия встретила Мелиссу в 15 лет скрипом половиц, стонущих под ногами, словно предрекая: "Беги, пока не поздно". Лавандовый запах, наспех распылённый в углах, не мог заглушить въедливый аромат плесени, пропитавший деревянные панели, и едкую кислинку – быть может, слёз поколений учеников, выжатых, словно лимоны, этой машиной по
производству дельцов. Здесь учили алхимии нового толка – как превращать улыбку в хостинги, а слова – в отточенные кинжалы, готовые поразить конкурентов. Но пальцы Мелиссы дрожали, когда она пыталась солгать, а губы отказывались складываться в лицемерную улыбку, будто сама её натура восставала против этой фальши. В библиотеке же сия заведения, где свет едва пробивался сквозь пыльные витражи, окрашивая страницы книг в синие и алые тона, Мелисса встретила Элину. Та возникла внезапно, словно отец, ушедший за элем десять лет назад – та самая дочь уличного фокусника, принятая "из милости", благоухающая дымом костров и трущобами. Её смех звенел, как битое стекло под каблуками той самой аристократки, которой не понравилось очередное платье, а губы, вечно искусанные ветром и солнцем, складывались в дерзкую усмешку, бросающую вызов всему миру. Героини сошлись и быстро подружились, став самыми настоящими лучшими подругами, что помогали друг другу в любое время.— "Цифры – это скука смертная!"
— заявляла Элина, разбрасывая счётные палочки по полу с таким размахом. Её руки, покрытые мелкими шрамами и ожогами, порхали с грацией уличного иллюзиониста, привыкшего изумлять толпу.
— "Но без них тебя выгонят!"
— вздыхала Мелисса, собирая их одну за другой, любуясь тем, как тень от длинных ресниц подруги ложится на её щёки. Её собственные пальцы, ухоженные и красивые, казались такими чужими рядом с загрубевшими руками Элины.
Они стали неразлучны, как две ноты в том самом аккорде начинающего тролля-барда, дополняющие друг друга. По ночам же, когда академия погружалась в сон, а коридоры пустели, они крались на крышу. Элина рассказала своей подруге страшную тайну - у неё были способности к магии. Героиня попросила умалчивать эту тайну,что Мелисса делала с огромной серьёзности,ведь Элина - её лучяшая подруга. Девушки вместе ходили на крышу. Одна,чтобы улучшать навыки владения камнями, а другая,чтобы с радостью посмотреть на это. В сердце Мелиссы не угасла тяга к сказкам,волшебству, даже после поступления в академию купечества. Лунный свет подсвечивал их лица, пока они делились мечтами – Мелисса о далёких землях, Элина о магии, способной изменить её жизнь.
Переломный момент
Потом настал тот роковой день, когда привычный мир перевернулся с жестокой неумолимостью. Совет академии, собравшийся в тишине позолоченного зала, объявил ледяным тоном, что дипломы получат лишь избранные - те, чьи семьи внесли "особый вклад" в виде звонких хостингов и громких фамилий. Отец Мелиссы, даже не дрогнув своими веками, привыкшими подсчитывать прибыль, заплатил двойную цену - сумма, которая могла бы прокормить весь квартал бедняков в течение месяца уж точно. Элину же вычеркнули из списков с казённой бесчувственностью, будто стирали досадную кляксу с важного документа. Ни объяснений, ни сожалений - только отсутствие диплома.
"Я найду способ тебе помочь!" - голос Мелиссы дрожал,как морфит,впервые прибывший в Скральдсон. Её пальцы впились в худую руку подруги с такой силой, что суставы побелели. Под тонкой кожей Элины яростно пульсировала жилка, напоминая трепет крыльев ласточки, зажатой в детских ладонях. Элина отпрянула резким движением, будто коснулась раскалённого железа. В её глазах - этих всегда таких живых, сверкающих озорных глазах - погас последний огонёк. "Не надо", - её шёпот звенел, как деревенский колокол, и в нём впервые зазвучали нотки той стали, что ковалась в горниле унижений. Пальцы высвободились из дружеского плена с решимостью осуждённого, разрывающего свои цепи. В этот миг между ними пролегла невидимая пропасть, глубже морских впадин и холоднее зимнего неба.
Сто лет - это много или мало?
Настал знаменательный момент. Дипломы были отданы. Мелисса обучилась искусству обмана,по крайней мере её учили этому. Её рассказали про правильную торговлю вещами или помещениями. Олдрик очень хотел,чтобы его дочь продолжила дело,держащееся на его плечах. Но судьба распорядилась совершенно иначе. Сто лет неудач. Сто лет отчаянных попыток доказать свою состоятельность в этом мире, где ценятся лишь золото и холодный расчёт. Мелисса пробовала перепродать лавку,где рыбаки торговали молодой,свежей и такой вкусной рыбой, но этого не вышло. Никто просто не поверил деве, а её ярый коллега - Лидан, просто забрал лавку себе, сделав это законно,обманув дочь Олдрика простой подписью в документе. Подписью в документе! Это был позор для всего дома, но глава семейства ещё тешил некую надежду,что Мелисса сможет продолжить его дело. Мелисса пыталась продать в аренду дома купцам и аристократам, арендовать поля фермерам, но ничего не получалось,ведь одни видели её враньё и сами врали ей, а другие не понимали её слов,поскольку та не могла высказаться по-простому с фермерами. Поэтому те не верили героине,думая,что она хочет их надурить. Всё это привело к тому,что дом Вейнгардов начал отворачиваться от неё. Дядя назвал её "позором семьи" за праздничным столом. Мать перестала приглашать Мелиссу на воскресные обеды, а её место занял кузен, о котором прежде никто и не вспоминал, но который вдруг оказался "многообещающим молодым человеком". Отец же смотрел на неё с выражением, хуже любого упрёка – с молчаливым разочарованием. Всё это заставило Мелиссу разочароваться в своих силах. Она перестала верить в сказки, стала мрачнее и опасливей. Абсолютно все,кто когда-то давал её руку помощи, отвернулись от героини, даже лучшая подруга. Мелисса начала чувствовать глубочайшее чувство разочарования. Дева стала "проклятьем семьи", "позором рода".
Роковое пришествие.
Так и жила Мелисса, разочарованная в себе. Она всё также пыталась сделать что-то,но абсолютно все попытки заканчивались неудачей. В конце концов та захотела пройтись по заброшенному саду, что напоминал ей прошлое, её лучшую подругу, самые лучшие моменты жизни. Её шаги звучали приглушённо на разбитой дорожке, покрытой толстым слоем опавших листьев и увядших цветов — тех самых, что когда-то расцветали здесь буйным и ярким ковром, приглашая птиц и солнечный свет. Ветки старых деревьев, искривлённые и сухие, словно протянутые пальцы забытого мира, скрипели под ветром, издавая горькую мелодию забвения. Тусклый свет ускользающего заката скользил по иссохшим стволам и холодной земле, окрашивая всё вокруг в оттенки бледного багряного и угольного серого. В этом саду время будто застыло, и каждый звук — шелест ветра, треск ветвей, редкий крик совы — отдавался эхом в пустоте. Мелисса замерла среди этих мрачных и безмолвных руин природы, её сердце рвалось в груди от тоски и боли. Она скучала по тем светлым дням, когда вместе с Элиной они бродили по этим аллеям, смеялись и строили планы, беззаботно мечтая о будущем. Там, среди цветов и трав, когда-то пахнувших медом и свежестью, теперь царила только пустота — холодная и беспощадная. И вдруг, словно из самой тьмы, возникла она — Элина. Тонкая, почти призрачная фигура, обессиленная и измученная, но всё же живая, стояла среди ветвей и опавших лепестков, словно сама природа вылила в неё всю свою боль и мрак. Их глаза встретились — два мира, столкнувшихся лицом к лицу. Мелисса ощутила, как слёзы наворачиваются на глаза, а губы дрожат, пытаясь сказать что-то важное, что казалось потерянным навсегда.
— «Ты пришла...»
— тихо прошептала Элина, её голос был словно эхо забытых снов. — «Ты действительно пришла сюда, в этот забытый сад, где всё когда-то было нашим...»
— «Я скучала, — ответила Мелисса,
— по тебе, по тем дням, по нашей дружбе, по той надежде, что мы когда-то держали в руках...»
Мгновение они просто стояли, окружённые мёртвой природой и тяжёлой тишиной, пытаясь наполнить друг друга светом и смыслом. Казалось, будто даже ветви деревьев чуть расслабились, давая понять, что в этом заброшенном уголке ещё может зажечься искра новой жизни — искра, которую смогут разжечь только они вместе. Да только эта искра моментально исчезла, когда Элина, с комом в горле, продолжила говорить Мелиссе.
— «Знаешь ли ты, чем я расплачивалась за свои уроки магии?»
— её голос, словно скрипучие и заброшенные дверные петли старого заброшенного дома, раздавался режущим и неприятным звуком. В нем не осталось и следа той былой мелодичности и нежности, что когда-то звучала в каждом её слове, как музыка. Каждый звук, исходящий из её уст, резал слух, как ржавый, давно заброшенный нож, оставляющий болезненные и глубокие раны.
— «Ты знаешь, до какой глубины я опустилась, до какой бездны моё сердце скатилось? Так низко, что даже крысы, эти жалкие создания, брезгуют моей тенью и сторонятся меня. Всё это — из-за тебя… потому что ты… ты…»
Из старой, потрескавшейся каменной стены, будто откликнувшись на напряжённость момента, отвалился небольшой камень. Он медленно и невесомо завис в воздухе у её плеча, дрожа, как живое, сознательное существо, наполненное страхом и ожиданием. Мелисса не помнила, как сработало её заклинание, что отражает чужие заклятья, оберегая от магических нападений. Её тело двигалось само по себе, будто подчиняясь инстинкту самосохранения и внутреннему порыву выживания. И вот — вдруг глухой, тяжёлый удар отозвался в костях, словно молот, опускающийся на хрупкую кость, а Элина медленно осела на холодный, сырой пол, оставляя за собой тяжёлый запах разочарования и боли. Её рот широко раскрылся в беззвучном, пустом и бессильном крике, как будто она хотела что-то сказать, вырваться с глубины души, но в последний самый важный момент слова просто исчезли, растворились в воздухе. В тот миг её глаза,
которые мгновение назад были такими мрачными, глубокими и чёрными, словно ночное безлунное небо, вдруг прояснились, вспыхнули светом и снова стали зелёными — такими, какими Мелисса помнила их с самого начала, в те светлые дни, когда надежда ещё жила и сердце ещё могло доверять. Заброшенный сад, некогда наполненный радостью и светом, где они с Элиной собирали спелые яблоки, щедро угощая друг друга, где делились мечтами и тайнами, теперь встретил Мелиссу иначе — не как утешение или приют, а как молчаливого и холодного свидетеля трагедии. Она пришла сюда не для того, чтобы отдаться вечному покою земли, не для того, чтобы стать частью её необратимого круга. Нет — земля не забирала тело Элины в свои холодные, влажные объятия. Наоборот, Мелисса, охваченная паникой и отчаянием, спрятала её безжизненное тело в глубине сада, под густым кустарником, словно пытаясь укрыть от мира, от глаз и жестокости судьбы. Это было не прощание, а акт надежды — надежды, что кто-то ещё сможет спасти или воскресить то, что, казалось, навсегда потеряно. Рисунки ми обрывки памяти, на которых они обе когда-то беззаботно смеялись — Мелисса с аккуратными, заплетёнными в косы волосами, Элина с растрёпанными, игриво торчащими локонами — не превратились в пепел даже после покушения, как это могло показаться приглядевшемуся взгляду ветра перемен. Они остались сохранёнными в памяти и в том старом саду, где каждое яблоко и каждая трещина на коре дерева хранили следы их детства и юности. Мелисса же, закончив с укрытием мёртвого тела, испачканная землёй и едким запахом древесины, в панике и неком ужасе прибежала обратно домой, доложив родне,что захотела поехать в Заокеанье,дабы попробовать там сделать что-то великое и сделать свой род великим не только в пределах морфитских островов. Но для всех в доме это было не больше, чем очередное пустое заявление. Они приняли уход Мелиссы с таким же холодным равнодушием, с каким воспринимали её прежние неудачи и боль. Отец, погружённый в деловые бумаги, лишь небрежно кивнул в знак согласия, не поднимая глаз, словно она была лишь тенью, проходящей мимо. Мать же даже не удостоила её взглядом — её внимание было целиком поглощено кузеном,что переехал в дом и стал полноценной частью семейства.У Вейнгардов, где любовь и понимание давно иссякли, Мелисса чувствовала себя чужой, и потому её уход из родных стен был не просто побегом, а попыткой вырваться из цепей равнодушия и страха. Заброшенный сад, несмотря на всю свою мрачность и запустение, остался тем единственным местом, где ещё жила часть прошлого — и где теперь скрывалась горькая тайна, которую Мелисса не могла никому доверить.Новый путь. Новая глава.
Теперь Мелисса плывёт в Заокеанье — далёкие, неизведанные земли, где можно попытаться начать жизнь заново, оставив позади всё, что когда-то разрушило её душу. Там нет старых академий с их скрипучими, затёртыми до блеска половицами и тягучим запахом лаванды, смешанным с сырой плесенью, который преследовал её в снах. Там нет фокусников, играющих в дешёвые трюки, выдавливающих напыщенные обещания из уст, что звучали так же пусто, как и их взгляды. Перед отправлением на корабль Мелисса медленно считала последние монеты, аккуратно сложенные в изношенный кожаный кошелёк — все её сбережения, скопленные годами труда и лишений, ради одной единственной цели — купить билет, который станет её пропуском в новую жизнь. Она выбрала место в каюте — небольшое, но закрытое от посторонних глаз и ветров океана, место, где можно будет хоть немного почувствовать себя в безопасности, даже если впереди ждут буря и штормы. За это пришлось заплатить почти всё, что у неё было — дарлинги, пыльные и холодные на ощупь, словно холод её собственных надежд. Посадка на корабль прошла в суматохе и суете. Люди, спешившие к своим судьбам, сплелись в плотную толпу, разносящую запах соли, трюмов и помёта. Гул голосов, скрип канатов и плеск волн — всё это смешивалось в единый симфонический шум,
сопровождающий последний акт её старой жизни. Капитан, с суровым и усталым взглядом, следил за погрузкой, и когда Мелисса протянула ему свой билет, он бросил на неё быстрый, оценивающий взгляд, словно взвешивая её решимость и скрытые страхи. Она поднялась по скрипучим деревянным ступеням на борт — корабль, величественный и непокорённый, с парусами, что обещали свободу и новые горизонты. Палуба под её ногами дрожала от движения волн, и холодный морской ветер обвивал её, словно напоминание о том, что впереди ещё множество испытаний. Но в сердце Мелиссы впервые за долгое время поселилась тихая, но стойкая надежда — надежда, что в этих далеких землях не будет комнат, в которых кто-то умрёт, исчезнет или оставит после себя лишь болезненный отголосок памяти. И вот, покидая знакомый берег, она смотрела на уходящие вдаль контуры родного города, на силуэты старых башен и академий, которые теперь казались такими далекими и чужими. Впереди был океан — широкий, бескрайний, полный обещаний и возможностей. Там, в Заокеанье, возможно, наконец удастся найти ту долгожданную тишину, ту спокойную гавань, где можно будет жить без страха, без боли и без потерь. И пока паруса наполнялись ветром, а корабль медленно уходил за горизонт, Мелисса позволила себе впервые за долгое время закрыть глаза и глубоко вдохнуть — вдохнуть надежду на счастливое будущее.✦ 1. Какие дисциплины планируете взять, зачем они вам и как будете их использовать?
На данный момент мой персонаж имеет в своём распоряжении дисциплину мистицизма, на которой и основывается игра мага. В дальнейшем будут приобретены заклинания из метаморфозиса и рифтургии. Дальне будут написаны примеры использования заклинаний.
I.
[Искра] Данное заклинание персонаж будет использовать в крайних случаях, когда над ним нависла опасность. Напали бандиты или решили убить охотники, что узнали про способности Мелиссы.
[Зеркало] Данное заклинание персонаж также будет использовать в крайних случаях, ведь оно напоминает Мелиссе об убийстве лучшей подруги. Персонаж должен побороть себя и простить содеянное, а уже потом начать использовать заклинание.
II.
[Мир духов] С данным заклинанием мой персонаж познакомится с миром небулы. Найдёт энигму и продолжит своё развитие. Дальнейшее использование заклинания не исключено, но совершаться оно будет лишь в кругу магов.
[Пышущий здоровьем] С получением данного заклинания персонажу откроется явная альтернатива заклинаниям мага-ученика. Теперь Мелисса сможет отбиться от тех, кто к ней пристаёт, без рисков раскрытия способностей. Также заклинание может использоваться на ярмарках/специфических играх, поскольку реакция также увеличивается.
[Правильное дыхание] С этим заклинанием Мелисса сможет залечить свои раны после боя с насильниками, пока никто не видит. Возможно использование в лазарете, но серьёзные ранения мой персонаж лечить не будет, боясь, что это будет слишком странным для простой морфитки.
[Симбиоз] Данное заклинание открывает моему персонажу простор для креатива и определённого отыгрыша. После симбиоза энигма выберет заклинание [Скульптор плоти], поскольку все покупатели любят красивых дев, а многие могут недолюбливать большие уши. Просто так укоротить их нельзя, а с этим заклинанием - прекрасно можно. Теперь Мелисса сможет прекрасно торговать с людьми Дартада, не боясь предвзятого отношения.
III.
[Пространственный разлом]Прекрасное заклинание, являющееся основой игры Мелиссы. Энигма, видя потенциал и предрасположенность героини к арендам, предлагает деве сдавать в аренду разлом различным магам, прося немалые деньги. Все в этом мире хотят найти место, имеющее гарантию скрытности, при этом также обладая гарантией одиночества в месте,которое они и арендовали. Небула - прекрасный пример. Тем самым моя героиня получит способ получения авторитета в Заокеанье, возвращения былой славы и чести фамилии.
[Умения энигмы] Придумав гениальную стратегию аренды, Энигма решается дать Мелиссе заклинание [Строгий мотив], ведь не каждый маг готов покупать в аренду комнатку в Небуле. С помощью данного заклинания Мелисса сможет убеждать других магов в нужности сия покупки, получая ещё больше денег. Иначе упрямых магов убедить становится практически невозможно. В торговле нужны даже не такие честные методы, которыми героиня обучалась в академии. Почему бы не использовать крупицы лжи, ведь так?)
✦ 2. Распишите ПОЛНЫЙ концепт своего персонажа, его жизненные цели, ориентиры и роль в этом мире. Также укажите сюжетные события в вашем топике или за игру на сервере, которые подталкивают персонажа именно к таким действиям.
На данном этапе истории, то бишь в самом начале своего пути, Мелисса предстаёт перед другими игроками как разочарованное в себе, в своих способностях и мечтах дева, несущая бремя убийства лучшей подруги. Её будут терзать кошмары, она постоянно будет вспоминать тот роковой момент убийства. Поэтому одной из целей героини(но не основной и не влияющей на магию и мотивацию улучшения способностей, только игра) будет прощение себя и избавление психики от ужасного прошлого. Мотив этот будет идти нитью через всю историю, оставаясь нарративным вплоть до излечения. Каким оно будет - решит IC игра. Возможно ей сотрут память за деньги или наставник поможет простить саму себя за поступки в прошлом. Увидим на сервере.
С получением же ранга подмастерья Мелиссе откроется полноценный мир Небулы. Она, общаясь с различными магами и узнавая всё больше о своих способностях, узнает, что является мистиком. Дальнейшее же развитие персонажа напрямую связано с топиком и с самим понятием любопытства и "романтичности". С детства героиня была мечтательной,всегда рада была слышать различные сказки. Мир Небулы же для такого персонажа - это самая настоящая сказка. Волшебство, про которое лишь говорили легенды. Героиня узнает про существование Энигм в Небуле, с помощью же заклинания [Дитя Гейи] у Мелиссы появится характерное предчувствие, с помощью которого героиня находит свою Энигму в Небуле и входит с ней в симбиоз. Подобная процедура не может пройти бесследно для простой морфитки. Она становится одержима идеей стать великой и разбогатеть, скромность превращается в настырность. Губы, что всю жизнь не могли сказать ничего толкового, внезапно начинают излагать хорошие, продуманные и взвешанные мысли. Ей начинает видеться якобы силуэт Богини Мелите, что благославляет её, называя "надеждой всего дома Вейнгардов". Богиня говорит, что в руках Мелиссы не просто разбогатеть, а стать самой великой морфиткой всего дома, доказав,что и она на что-то способна. На самом деле героиня сама себе твердит это в своей голове, поскольку вся родня отвернулась от Мелиссы после её неудач. Теперь перед девой ставится новая цель - разбогатеть и стать самым богатым, влиятельным и могущественным магом всего Заокеанья, а после, заручившись поддержкой всего магического сообщества, стать главой дома Вейнгардов. Дабы осуществить свой план, Мелисса начинает использовать свои заклинания [Пространственный разлом] и [Строгий мотив]чтобы сдавать в аренду своё измерение. Решается герой на это, опираясь на опыт своего отца и профиль обучения в академии.
По идее разлом не может оставлять предметы и живых существ, если мой персонаж сам не находится в сия измерении. Я планирую, исследуя магию и коммуницируя с другими магами, сделать специальный ритуал, чтобы развить [Пространственный разлом] ,чтобы при выходе из него оставались ТОЛЬКО предметы. Собираюсь найти специальный ритуал, который позволит мне это совершить, зная, что магия изменчива и может уходить в иное русло путём неких махинаций. (Обговорено с магическим разделом)
Героиня не будет обделять своим вниманием и различные полит./маг фракции. Героине предстоит заживиться уважением и статусом в магическом сообществе, а также на политической арене, чтобы возвысить свой род в пределах всего Заокеанья. Делать она это будет путём обмана при помощи своих заклинаний и перестановки фактов этими же заклинаниями так, чтобы все слушающие поверили её словам и. Одной из главных целей персонажа будет прививание НЕОБХОДИМОСТИ различным магическим фракциям в помещении, что ТОЧНО будет скрыто от ненужных глаз и круга Гейи. Так сообщество получит место, где подрывная деятельность исключена, а Мелисса получит огромное количество денег и влияния во всём магическом сообществе Заокеанья.
На выходе мы имеем персонажа, чьи идеи и идеалы тесно будут связаны с величием и богатством, плотной IC игрой(у персонажа только роль маг и купец, у неё нет никакой мотивации идти и кромсать всех налево и направо, подобным персонаж будет заниматься сугубо в политических целях, воможно, искореняя тех, кто с ней конкурирует во власти, всё решится в игре.) и тягой к познанию магического мира и его обитателей.
На данный момент мой персонаж имеет в своём распоряжении дисциплину мистицизма, на которой и основывается игра мага. В дальнейшем будут приобретены заклинания из метаморфозиса и рифтургии. Дальне будут написаны примеры использования заклинаний.
I.
[Искра] Данное заклинание персонаж будет использовать в крайних случаях, когда над ним нависла опасность. Напали бандиты или решили убить охотники, что узнали про способности Мелиссы.
[Зеркало] Данное заклинание персонаж также будет использовать в крайних случаях, ведь оно напоминает Мелиссе об убийстве лучшей подруги. Персонаж должен побороть себя и простить содеянное, а уже потом начать использовать заклинание.
II.
[Мир духов] С данным заклинанием мой персонаж познакомится с миром небулы. Найдёт энигму и продолжит своё развитие. Дальнейшее использование заклинания не исключено, но совершаться оно будет лишь в кругу магов.
[Пышущий здоровьем] С получением данного заклинания персонажу откроется явная альтернатива заклинаниям мага-ученика. Теперь Мелисса сможет отбиться от тех, кто к ней пристаёт, без рисков раскрытия способностей. Также заклинание может использоваться на ярмарках/специфических играх, поскольку реакция также увеличивается.
[Правильное дыхание] С этим заклинанием Мелисса сможет залечить свои раны после боя с насильниками, пока никто не видит. Возможно использование в лазарете, но серьёзные ранения мой персонаж лечить не будет, боясь, что это будет слишком странным для простой морфитки.
[Симбиоз] Данное заклинание открывает моему персонажу простор для креатива и определённого отыгрыша. После симбиоза энигма выберет заклинание [Скульптор плоти], поскольку все покупатели любят красивых дев, а многие могут недолюбливать большие уши. Просто так укоротить их нельзя, а с этим заклинанием - прекрасно можно. Теперь Мелисса сможет прекрасно торговать с людьми Дартада, не боясь предвзятого отношения.
III.
[Пространственный разлом]Прекрасное заклинание, являющееся основой игры Мелиссы. Энигма, видя потенциал и предрасположенность героини к арендам, предлагает деве сдавать в аренду разлом различным магам, прося немалые деньги. Все в этом мире хотят найти место, имеющее гарантию скрытности, при этом также обладая гарантией одиночества в месте,которое они и арендовали. Небула - прекрасный пример. Тем самым моя героиня получит способ получения авторитета в Заокеанье, возвращения былой славы и чести фамилии.
[Умения энигмы] Придумав гениальную стратегию аренды, Энигма решается дать Мелиссе заклинание [Строгий мотив], ведь не каждый маг готов покупать в аренду комнатку в Небуле. С помощью данного заклинания Мелисса сможет убеждать других магов в нужности сия покупки, получая ещё больше денег. Иначе упрямых магов убедить становится практически невозможно. В торговле нужны даже не такие честные методы, которыми героиня обучалась в академии. Почему бы не использовать крупицы лжи, ведь так?)
✦ 2. Распишите ПОЛНЫЙ концепт своего персонажа, его жизненные цели, ориентиры и роль в этом мире. Также укажите сюжетные события в вашем топике или за игру на сервере, которые подталкивают персонажа именно к таким действиям.
На данном этапе истории, то бишь в самом начале своего пути, Мелисса предстаёт перед другими игроками как разочарованное в себе, в своих способностях и мечтах дева, несущая бремя убийства лучшей подруги. Её будут терзать кошмары, она постоянно будет вспоминать тот роковой момент убийства. Поэтому одной из целей героини(но не основной и не влияющей на магию и мотивацию улучшения способностей, только игра) будет прощение себя и избавление психики от ужасного прошлого. Мотив этот будет идти нитью через всю историю, оставаясь нарративным вплоть до излечения. Каким оно будет - решит IC игра. Возможно ей сотрут память за деньги или наставник поможет простить саму себя за поступки в прошлом. Увидим на сервере.
С получением же ранга подмастерья Мелиссе откроется полноценный мир Небулы. Она, общаясь с различными магами и узнавая всё больше о своих способностях, узнает, что является мистиком. Дальнейшее же развитие персонажа напрямую связано с топиком и с самим понятием любопытства и "романтичности". С детства героиня была мечтательной,всегда рада была слышать различные сказки. Мир Небулы же для такого персонажа - это самая настоящая сказка. Волшебство, про которое лишь говорили легенды. Героиня узнает про существование Энигм в Небуле, с помощью же заклинания [Дитя Гейи] у Мелиссы появится характерное предчувствие, с помощью которого героиня находит свою Энигму в Небуле и входит с ней в симбиоз. Подобная процедура не может пройти бесследно для простой морфитки. Она становится одержима идеей стать великой и разбогатеть, скромность превращается в настырность. Губы, что всю жизнь не могли сказать ничего толкового, внезапно начинают излагать хорошие, продуманные и взвешанные мысли. Ей начинает видеться якобы силуэт Богини Мелите, что благославляет её, называя "надеждой всего дома Вейнгардов". Богиня говорит, что в руках Мелиссы не просто разбогатеть, а стать самой великой морфиткой всего дома, доказав,что и она на что-то способна. На самом деле героиня сама себе твердит это в своей голове, поскольку вся родня отвернулась от Мелиссы после её неудач. Теперь перед девой ставится новая цель - разбогатеть и стать самым богатым, влиятельным и могущественным магом всего Заокеанья, а после, заручившись поддержкой всего магического сообщества, стать главой дома Вейнгардов. Дабы осуществить свой план, Мелисса начинает использовать свои заклинания [Пространственный разлом] и [Строгий мотив]чтобы сдавать в аренду своё измерение. Решается герой на это, опираясь на опыт своего отца и профиль обучения в академии.
По идее разлом не может оставлять предметы и живых существ, если мой персонаж сам не находится в сия измерении. Я планирую, исследуя магию и коммуницируя с другими магами, сделать специальный ритуал, чтобы развить [Пространственный разлом] ,чтобы при выходе из него оставались ТОЛЬКО предметы. Собираюсь найти специальный ритуал, который позволит мне это совершить, зная, что магия изменчива и может уходить в иное русло путём неких махинаций. (Обговорено с магическим разделом)
Героиня не будет обделять своим вниманием и различные полит./маг фракции. Героине предстоит заживиться уважением и статусом в магическом сообществе, а также на политической арене, чтобы возвысить свой род в пределах всего Заокеанья. Делать она это будет путём обмана при помощи своих заклинаний и перестановки фактов этими же заклинаниями так, чтобы все слушающие поверили её словам и. Одной из главных целей персонажа будет прививание НЕОБХОДИМОСТИ различным магическим фракциям в помещении, что ТОЧНО будет скрыто от ненужных глаз и круга Гейи. Так сообщество получит место, где подрывная деятельность исключена, а Мелисса получит огромное количество денег и влияния во всём магическом сообществе Заокеанья.
На выходе мы имеем персонажа, чьи идеи и идеалы тесно будут связаны с величием и богатством, плотной IC игрой(у персонажа только роль маг и купец, у неё нет никакой мотивации идти и кромсать всех налево и направо, подобным персонаж будет заниматься сугубо в политических целях, воможно, искореняя тех, кто с ней конкурирует во власти, всё решится в игре.) и тягой к познанию магического мира и его обитателей.
1. Имена, прозвища и прочее: Мелисса Вейнгард.
2. OOC Ник (посмотреть в личном кабинете): Melissa_
3. Раса персонажа: Морфит обыкновенный.
4. Возраст: 120
5. Внешний вид: Обыкновенная морфитка, рост 175. Имеет светлые волосы и тощую фигуру. Кожа морфитки как и сам её внешний вид может изобразить из себя пародию на аристократку, но оно уже потеряло свою красоту и естество.
6. Характер (из чего он следует, прошлое персонажа): Морфитка,что полностью потеряла всякую надежду на толковую жизнь. Её отверг дом, все перестали общаться. Лучшая подруга была убита рукой Мелиссы. В глазах виднеется разочарование в себе.
7. Таланты, сильные стороны: Имеет скрытый талант к купеческому делу. Открыта к другим людям, хотя частично потеряла к ним же доверие. Достаточно быстро обучается чему-то новому. Любопытна.
9. Привычки: Часто ищет плечо помощи(другого человека, кого-то из родни). Очень любит пироги из яблок, что давались как десерт в доме Вейнгардов.
10. Мечты, желания, цели:
-Избавиться от гнёта убийства лучшей подруги
-Вернуть свою честь и доказать родне, что она тоже может стать богатой и успешной.
-Познакомиться с магическим сообществом, найти наставника в силу своей слабости. Заполучить влияние и статус в магическом сообществе.
2. OOC Ник (посмотреть в личном кабинете): Melissa_
3. Раса персонажа: Морфит обыкновенный.
4. Возраст: 120
5. Внешний вид: Обыкновенная морфитка, рост 175. Имеет светлые волосы и тощую фигуру. Кожа морфитки как и сам её внешний вид может изобразить из себя пародию на аристократку, но оно уже потеряло свою красоту и естество.
6. Характер (из чего он следует, прошлое персонажа): Морфитка,что полностью потеряла всякую надежду на толковую жизнь. Её отверг дом, все перестали общаться. Лучшая подруга была убита рукой Мелиссы. В глазах виднеется разочарование в себе.
7. Таланты, сильные стороны: Имеет скрытый талант к купеческому делу. Открыта к другим людям, хотя частично потеряла к ним же доверие. Достаточно быстро обучается чему-то новому. Любопытна.
9. Привычки: Часто ищет плечо помощи(другого человека, кого-то из родни). Очень любит пироги из яблок, что давались как десерт в доме Вейнгардов.
10. Мечты, желания, цели:
-Избавиться от гнёта убийства лучшей подруги
-Вернуть свою честь и доказать родне, что она тоже может стать богатой и успешной.
-Познакомиться с магическим сообществом, найти наставника в силу своей слабости. Заполучить влияние и статус в магическом сообществе.
Последнее редактирование:
