- Сообщения
- 187
- Реакции
- 283
I Имя, прозвища и прочее I
Рене де Вержи
I OOC Ник I
Poddvorniy
I Раса персонажа I
Человек-флор (Вампир)
I Возраст I
На момент обращения — 28 лет (ныне — 278)
I Внешний вид I
Он воплощение благородства, истончившегося до призрака. Он высок, худощав, с осанкой человека, которому в юности прививали чувство достоинства — и который теперь носит это достоинство, как саван. Его кожа — мраморно-бледная, почти серая в лунном свете, будто вымытая всеми красками жизни. На скулах — неестественная чёткость, губы тонки, почти всегда сомкнуты. Тёмные волосы зачёсаны назад, но пряди норовят выпадать на лоб — он не поправляет их, будто принимает распад. Глаза — холодные, бледно-голубые, с пронзительным и лишённым страсти взглядом. Они не выражают эмоций, но могут исподтишка лишить собеседника покоя, будто бы в них — застывшая боль. Одевается он строго, почти траурно: тёмные сюртуки, высокие воротники, тонкие перчатки на изящных пальцах. На плаще — ни герба, ни отличия. Лишь чёрная гладь ткани и лёгкий запах старых чернил, воска и сухих пергаментов.
I Характер I
Рене молчалив и сдержан, погружён в собственные размышления. Он не проявляет гнева, не радуется вслух, не смеётся — все чувства остались в прошлом, приглушённые вечной ночной меланхолией. Он остроумен, но редко позволяет себе сарказм. Его речь — ровная, точная, будто выверенная пером. Он ценит порядок, структуру, знания. Порой кажется безучастным — на самом деле, он просто не хочет больше терять себя в буре эмоций. Бывший рыцарь сохраняет холодный рассудок и носит маску эмоций лишь в редких случаях.Вместе с тем, он способен на глубокую лояльность и преданность тем, кто заслужил его доверие. Уважение к старшим и статусу в нём закрепилось с давних времён.
I Таланты, сильные стороны I
- Полиглот: Рене владеет множеством языков — флорским (родным), дартдаским, амани, хобсбурским. Он читает, пишет, понимает культурный контекст, может переводить тексты и вести беседу с людьми из разных краёв.
- Наблюдательность: Способен подмечать мелочи — движения, интонации, поведение, суть сказанного и несказанного. Его память избирательна, но безупречна.
- Сдержанность: Он не подвержен панике, не теряет самообладания, его поведение невозможно предугадать через обычные человеческие шаблоны. Он часто бывает последним, кто остаётся холоден, когда остальные теряют контроль.
- Аристократическая осанка и речь: Он внушает уважение. Даже не будучи титулованным, он держится как тот, кому подчиняются.
- Безразличие к боли: Его давно не пугает ни боль, ни страх. Он спокойно переносит страдания, ибо знает - физическое ничтожно по сравнению с тем, что он уже пережил.
I Слабости, уязвимости I
- Меланхолия: Он склонен к глубоким внутренним погружениям, временами впадает в бездействие. Его не трогают призывы к действию — если он не видит в этом смысла.
- Отстранённость: Он слишком чужд живым, чтобы по-настоящему вливаться в сообщество. Даже среди союзников он остаётся чужаком, вечным странником.
- Недоверие: Он редко по-настоящему доверяет кому-либо, и не позволяет никому слишком приблизиться. Это делает его одиноким и, временами, неэффективным в делах, где требуется соратничество.
- Отсутствие страха — не всегда добродетель: Он может идти туда, где следовало бы отступить. Его безразличие к собственной безопасности — черта неразумная, когда речь идёт о реальной угрозе.
- Ненавидит собственную природу: Внутри него — борьба. Он презирает, что стал тварью, и в глубине души жаждет покоя, которого ему не дано. Иногда это мешает ему использовать все дары своего проклятия.
I Мечты, желания, цели I
- Сохранить холодное бессмертие без утрат — не дать времени или чувствам подчинить разум.
- Укрепить своё влияние в Пределе, выстроив сеть доверенных смертных — как глаз, ушей и орудий.
- Изучить пределы тьмы и собственной природы: не ради силы, а чтобы обрести контроль над собой и над другими.
- Найти место, где его меланхолия станет оружием, а не слабостью.
- Сдерживать голод, но никогда не забывать: он — хищник. И они — добыча.
I Мораль I
6
I Поколение I
6-ое
I Дисциплины I
Власть над сутью, Доминирование
«Одиночество рождает монстров, которых рассудок не в силах изгнать.»
— Стефан Цвейг
Глава I - Дом, место откуда не уйдешь
В сердце столицы Флорэвенделя, где небеса сливаются с древними крышами каменных домов, раскинулся город Эйрини — место, где правят традиции и наследие. Здесь, среди узких улиц и величественных зданий, живёт старинный род, что держит в своих руках не только земли, но и долг перед прошлым. В одном из домов, принадлежавших знатной семье, наконец родился второй сын. Это событие принесло немалую радость родителям — теперь надежда рода могла продолжиться, несмотря на все превратности судьбы. Мать, держа ребёнка в руках, прошептала его имя:
— Рене.
Так начинается жизнь мальчика, которому не суждено было стать первенцем, но который получил право на достойное детство и воспитание. Дом, где проходили его первые годы, стоял на тихой улице города — месте пересечения торговых путей и ремёсел, где шум гильдий смешивался с ароматом горького кофе и пряных трав. Поскольку отец был занят заботами о старшем сыне, именно мать взяла на себя воспитание Рене. Её отец был прославленным воином, который сражался за свободу Флорэвенделя и его независимость. Многочисленные истории о героизме и битвах она рассказывала мальчику, который мечтал о рыцарях и древних подвигах. В доме хранилась богатая коллекция доспехов, оставшихся от предков, которые бережно выставлялись в гостиной.
Глава II - Запертый
Сначала Рене осваивал грамматику флорского — языка, который по-прежнему правил в дворянских кругах и заложил в нём любовь к сложным словам и редким выражениям. Вслед за этим шло обучение хобсбуржскому, языку древних традиций и тихих заговоров. Математика, необходимая для управления имениями и делами рода, не вызывала у него затруднений — разум Рене был как острое лезвие, быстро впитывающее новые знания. Чтение стало для него утешением и окном в иные миры — он зачитывался историями о рыцарях и мудрецах, чьи имена отдавали эхом по каменным залам предков. В шесть лет начались уроки манер, ведь отец решил, что настало время отнять сына у матери и подготовить к суровым реалиям дворянской жизни. И вот, накануне седьмого дня рождения, на пышном приёме в доме Вержи было решено — Рене отправляется пажом к своему дяде в соседние владения. Там начнётся его настоящее воспитание. В новом месте каждый рассвет заставлял его вставать с первых солнечных лучей, чтобы выполнить свои обязанности с безукоризненной точностью. Дядя был строг, но справедлив; он требовал не просто послушания, но понимания роли, которую предстоит сыграть. Рене быстро усвоил: паж — это не просто слуга, это наблюдатель и ученик жизни. Он учился читать лица, слушать шёпот за спиной и понимать, когда слово значит больше, чем поступок. Хотя ему не позволялось участвовать в разговорах господ, он внимал каждому слову, каждую интригу воспринимая как урок. Вечерами, когда покой окутывал усадьбу, Рене находил убежище в книгах — о славных подвигах, о доблести и предательстве. Он мечтал, что однажды его имя будет произноситься с уважением, хотя сейчас он оставался лишь тихим наблюдателем и простым пажом. Но эта жизнь не была безупречной. Одиночество и тоска по дому глубоко проникали в его юную душу. Иногда дядя приносил вести с родины, но чаще всего он оставался наедине со своими мыслями — воспоминаниями о родительском доме, где горел огонь и звучал смех, которых теперь не хватало. С годами одиночество стало привычкой, а воспоминания — силой. Рене понял, что если бы рыцари позволяли себе тосковать, они никогда не стали бы героями. И так, шаг за шагом, он приближался к своей мечте — стать достойным наследником фамилии Вержи и оставить свой след в истории. Но иногда он задавался вопросом — стоит ли эта цена тех подвигов, что ещё предстоят. Когда Рене исполнилось тринадцать, его жизнь вступила в новую фазу — теперь он получил статус оруженосца. Это был переломный момент, наполненный привилегиями и новыми возможностями, о которых он мог лишь мечтать в те безмолвные дни детства. Теперь перед ним открылся мир боевого обучения, где каждое утро начиналось с тяжелых тренировок и строгих наставлений. Он учился владеть мечом и шпагой, щитом и копьём — инструментами, которые должны были стать продолжением его воли и духа. Каждое движение было тщательным и выверенным, каждая тренировка — испытанием не только тела, но и воли. Рене не жаловался. Каждое отражённое лезвие, каждый пробитый насквозь щит приближали его к цели — стать достойным наследником рода Вержи. Став оруженосцем, он наконец получил право участвовать в светских беседах. Теперь он мог сидеть за столом с рыцарями и наставниками, слушать их речи и даже позволять себе редкие замечания. Это было словно проблеск в мир взрослых — мир, где слова имели вес и каждая мысль рождалась под давлением ожиданий. Его дни текли наполненными: ранний подъём для помощи наставнику, часы тренировок, верховая езда по владениям, сопровождение дяди на приёмах и охотах в лесах Брегдефа. Несмотря на суровость будней, каждое новое знакомство, каждая встреча, каждая победа в тренировках давали ему чувство, что он движется к своей судьбе — судьбе рыцаря, чьё имя однажды будут произносить с уважением. И хотя путь этот был тернист, Рене шёл по нему, глядя вперёд с холодной решимостью и молчаливой гордостью.
Глава III - Нечестивый нрав
Когда Рене исполнился двадцать один год, его жизнь достигла новой вехи. Он надеялся, что теперь станет рыцарем, но реальность оказалась куда сложнее. Не было ни подвигов, ни великих сражений — северные варвары были слишком далеки, а хобсы лишь мирно охраняли границы, не предпринимая нападений. Жизнь текла в привычном ритме, и Рене решил, что если не может прославиться в бою, стоит посвятить себя служению Флорэнду — светлой вере, объединяющей земли и людей. В его уделе, где храмов и часовен западному течению было предостаточно, Рене начал посещать литургии и готовиться к посвящению, которое требовало провести всю ночь на коленях в молитвах перед утренней мессой. Он изучал священные книги и легенды о Флорэнде — мудром покровителе народа, чьи деяния вдохновляли и даровали надежду. Путь этот был долог и тернист, но Рене упорно шёл вперёд. Спустя пять лет настала осень, когда объявили охоту на кабанов — время, когда звери особенно свирепы, охраняют свои владения с яростью. В разгар подготовки к охоте Рене помогал своему дяде, тщательно ухаживая за конём и готовя снаряжение. Когда охотничий рог возвестил начало движения, всадники бросились в погоню, но кабан, испуганный слишком ранним сигналом, резко развернулся и атаковал. Конь Рене понёсся в панике, сбросив юношу на землю, а дядя оказался ранен. Без промедления Рене вытащил меч и бросился на зверя. Сердце колотилось, страх обжигал, но он не мог отступить. Когда кабан опускал острые бивни, в дело вмешались стрелы охотников. Рене воспользовался моментом и нанес удар, который повалил зверя, но его меч застрял в туше, оставляя юношу без оружия. Товарищи поспешили на помощь, и хотя дядя ранен был серьёзно, Рене спас его жизнь. Эта охота стала для него испытанием и доказательством силы духа. Вскоре, несмотря на слабость, дядя решил, что пришло время посвятить племянника в рыцари. Во время “Ночного бдения” Рене молился и очищался в часовне, чтобы на рассвете принять благословение и клятву верности своему наставнику. Церемония была строгой и торжественной — он стал рыцарем. Эта честь открыла ему дверь в новый мир — мир мужчин с мечом и щитом, мир, где имя Вержи теперь звучало с уважением. Возвращаясь домой, он остановился в базилике, чтобы помолиться за дядю и свои будущие пути, ощутив тихое умиротворение среди фресок и свечей. Путь только начинался, и Рене знал — впереди множество испытаний, но теперь он был готов встретить их с честью.
Глава IV - Родная гавань
Всё здесь дышало прошлым, вплетённым в настоящее. Поля, склоны, старые дубравы, чьи очертания не изменились с детства, будто ждали его возвращения. По мере приближения к дому, Леопольда охватывало чувство тревоги — не страха, но чего-то куда более глубокого: предчувствия пустоты. Он въехал в родной край с безмолвной решимостью. Леса, некогда наполненные гомоном рабочих, валивших славную хобсбужскую древесину, ныне казались полупустыми. Воздух был свеж, но не бодрил, как раньше — он щемил. Когда на горизонте показалась усадьба, некогда кажущаяся дворцом, сердце его дрогнуло, но не от радости. Всё изменилось. Конюх, седой и молчаливый, не признал в нём мальчика, что некогда катался по двору на деревянном жеребце. Слуги, едва заметившие его присутствие, провели к приёмному залу. И лишь отец — осунувшийся, побелевший, будто высушенный временем — вышел навстречу, обнял, и молча посмотрел в глаза сына. Тот взгляд сказал больше любых слов. В нём была и радость, и усталость, и горечь прошедших лет. Мать, как оказалось, умерла — просто, от простуды. Такой банальной, смертной. В письмах об этом не писали: отец не хотел тревожить сына вдали. А брат, всегда чужой, как оказалось, теперь и вовсе стал призраком семейного дома. Он исчез в торгах и рынках, оставив отца один на один с развалинами некогда полного жизни поместья. Рене остался. На месяц — срок, дарованный новым сюзереном. С отцом он говорил тихо, сдержанно, как говорят люди, которым многое надо простить друг другу, но которых связывает нечто большее, чем ошибки прошлого. Они гуляли по саду, сидели у камина, молчали в библиотеке, ставшей почти пустой. Лео, впервые с детства, вновь прошёлся по залу доспехов, где в углу пылился латный комплект флорской гвардии. Его мечтой в юности было стать кем-то достойным таких доспехов. В последний день, перед отъездом, отец вручил ему подарок. Те самые доспехи. Выкупленные, восстановленные, сохранённые — не как реликвия, но как память. Отец знал, что не может оставить Рене земли, как старшему брату. Но он мог оставить честь. Что-то, что не продашь и не унаследуешь по праву крови. Он уехал на рассвете. Оказалось, что уход посреди зимы был решением далеко не мудрым — но у него не было иного пути. В багаже Рене — не повозка с имуществом, а лишь самое необходимое: меч, пара монет в кошеле, отцовские доспехи да верный конь, с которым он бы отправился хоть на край земли. Первое пристанище он искал там, где сердце могло бы найти покой — в храме, где когда-то молился за умирающего господина. Но тогда боги остались глухи. У врат базилики он попросился на работу. Был готов трудиться за кров и пищу — лишь бы не мёрзнуть в одиночестве под снегом. Его рассказ — о потерянном доме и поиске нового пути — дошёл до настоятеля и тронул того. Тот разглядел в юноше не бродягу, а человека, у которого ещё может быть цель. Так Рене остался при святом доме — на правах слуги, но с достоинством. Ведь не каждый бы отказался от меча и доспехов ради выживания. Поначалу он помогал по хозяйству — сил ему было не занимать. Снег сменился грязью, а потом и ранней зеленью, а он всё продолжал служить молча и с усердием. В остальное время он искал утешения в молитве. Настоятель не спешил заглядывать в его душу, но видел: Рене ищет что-то большее, чем просто приют.Однажды он спросил: “Чего ты ищешь, сын мой?” Юноша не нашёл слов. Он не знал, что ответить. Может, искал прощения? Или смысла? Или пути, по которому не стыдно будет пройти? Когда пришла весна, настоятель вновь позвал его к себе — уже не как странника, а как человека, в котором видит искру. Он рассказал Рене об уже знакомых землях — Хобсбург, где, хотя и по-другому, почитают того же Флоренда. Свет там иной, но оттого не менее свят. Он предложил Рене идти туда. Не просто как беглецу, а как паломнику. Искать вдохновения, знания, быть может, даже обрести свой обет. И вот, с первыми талыми ручьями, Рене вновь был в пути. Он направился на запад, к границе Хобсбурга, через граничившую землю. Дорога вела его мимо покинутых деревень, разорённых и безмолвных. Он добрался до широкой реки — но переправы не было. Мост, некогда соединявший берега, лежал в руинах, гниль и развалины — всё, что от него осталось. Конь не решался войти в воду, и Рене не стал его винить. Он бросил долгий взгляд на остатки моста, на мёртвую воду, отражавшую небо. И, не найдя пути через, повернул, чтобы искать другой — пусть длинный, но ведущий туда, где его ждали ответы.
Глава V - Тьма тьмущая
Пересечь границу оказалось не самым сложным испытанием. Война оставила после себя множество вытоптанных троп — когда-то торговых, теперь популярных среди бродяг, наёмников, беглецов и прочих искателей удачи. Они петляли сквозь леса и холмы, выведя Рене к западным землям. С собой у него был лишь меч и верный конь, бывший спутником ещё с тех дней, когда они вместе охотились в родных краях. Первые две ночи прошли спокойно. Рене двигался в сторону ближайшего поселения, надеясь, что найдёт городок, который пережил бурю и остался целым. Но дорога тянулась, путники попадались редко, и те спешили прочь, не задерживаясь. Лишь к концу третьего дня он заметил признаки цивилизации. Где-то на обочине стояла хижина — нетронутая, но давно покинутая. Он проехал мимо, не сбавляя хода. Вскоре путь перегородила баррикада — явно собранная наспех, словно для того, чтобы остановить непрошеных гостей. Рене аккуратно объехал препятствие, но не успел продолжить путь, как стрела, вылетевшая из темноты, вонзилась ему в плечо. Конь взвился и сорвался с места, не слушая поводья. Ветки хлестали по лицу, деревья мелькали перед глазами. Потеряв контроль, лошадь споткнулась, врезалась в ствол и сбросила всадника. Рене прокатился по земле, охваченный болью. Он попытался встать, отыскать лошадь — та тяжело дышала и не могла подняться. Сжав зубы, он двинулся вперёд, опираясь на раненую руку, следуя за светом луны, который вывел его к развалинам. То, что казалось городом, оказалось призрачной тенью прошлого. Пустые улицы, обрушенные строения — всё говорило о запустении. Рене, прихрамывая, добрался до полуразрушенного здания, возможно, бывшего когда-то храмом или общественным домом. Его запах отбивал всякое желание входить, но выбора не было. Он искал угол, где мог бы укрыться хотя бы на ночь. Когда-то здесь хотели воздвигнуть монастырь во имя Святого Флоренда — символ надежды, призванный примирить раздираемый конфликтами регион. Паломники шли сюда, внося труд, веру, пожертвования. Но с началом войны стройку прервали. Затем пришёл разгром — в одну ночь толпа язычников, северных варваров и прочих отщепенцев напала на недостроенный храм. Охрана не выдержала натиска. Священное место превратилось в бойню. Грабежи, убийства, надругательства над телами — всё это оставило свой след. Остатки строений пытались сохранять, но вскоре и это прекратилось. Позже пришла новая волна — и монастырь окончательно пал. С тех пор это место избегали. Говорили, что здесь творятся тёмные дела. Сейчас от былого величия остались только руины и проклятая тишина. Стены, некогда расписанные фресками, теперь были покрыты скверными символами. Среди обломков — останки погибших. Один из скелетов, с ржавой цепью на шее, висел у бывшего алтаря. Канделябр, к которому он был прикован, давно упал. Пыль, паутина и гнилой запах пропитали всё вокруг. Рене не интересовала история места. Он лишь хотел спрятаться и как-то залечить рану. Он выбрал относительно целый угол и, тяжело дыша, выломал обломок стрелы. Боль разливалась по телу. Голову мутило. Тошнота накрыла внезапно. Его вырвало, и это лишь усугубило слабость. Пот, грязь и кровь слипались на лице. Он пытался подняться, но ноги не держали. Всё тело трясло, в голове плыли тени. Казалось, скверна самого здания проникает в него, прорастая в нутро. Он рухнул обратно на каменный пол. Вскоре всё потонуло во мраке. Боль исчезла. Осталась только тьма. А за ней — сон. Точно неизвестно, сколько прошло времени с момента отключения сознания, ведь пробуждение произошло без посторонней помощи. Рене медленно поднялся, стараясь понять, где он находится, но ночь оставалась в памяти смутным отблеском. Зато одно он помнил чётко — ужасную боль от стрелы в плече не было уже совсем, рана словно исцелилась сама собой. Он попытался подняться, но вместо боли и травм ощутил новую проблему — голод. Жгучий, всепоглощающий голод, который занимал все его мысли и цели. Сначала он пытался рыться в развалинах, надеясь найти хоть что-то съедобное, но в пустоте не было ничего, кроме одного… Отчаянно жаждущий утолить голод, Рене приблизился к одному из тел. Руки дрожали от голода и отвращения одновременно. Он наклонился, чтобы вкусить запретный плод, но тела были сухими, словно высохшие листья. Вкус был отвратителен — как будто он грыз гнилое дерево, полное песка и грязи. Желудок тут же взбунтовался, но голод не отступал. Он продолжал пробовать, пока организм не сдался, и его стошнило. Рене опустился на колени, трясясь от смешанных чувств голода и отвращения к самому себе. Он решил выйти из развалин на улицу, надеясь найти на тракте живых людей. Но едва ступив наружу, почувствовал, как яркое солнце ослепило и обожгло кожу. В первый миг жжение было невыносимым — казалось, что тело горит, словно прикасаясь к раскаленному металлу. С криком боли Рене бросился в тень, пытаясь спрятаться от палящих лучей. Ожоги ещё болели, но кожа начала медленно заживать. Боль не исчезла полностью — усиливалась новая проблема: голод, растущий с каждым часом. Долгие часы Рене провёл в ожидании сумерек, дрожа от голода и слабости. Наконец наступила ночь, и он решился покинуть монастырь. Перед ним раскинулась та же разруха, что и раньше. Он сделал несколько шагов в сторону тракта, надеясь встретить путника или поселение, способное помочь ему. Его взгляд устремился в даль — к дороге, ведущей к людям. Он шёл медленно, из последних сил, разум затуманивался. Через пару часов на пустынном тракте Рене уловил резкий, но приятный запах, который пробился к нему, впившись в ноздри. Запах был знаком, но сейчас он звучал особенно маняще. Вместе с ним раздались крики и голоса, рвущие ночную тишину. Инстинкты взывали к действию, и Рене направился туда. Приблизившись, он увидел двоих человек: один с луком, другой с окровавленным топором. Они стояли над телом мёртвого путника, обыскивая карманы. Рене хотел было скрыться, но внезапно накативший голод лишил его рассудка. Жажда была сильнее воли, животное и неукротимое. Он набросился на мародёров с бешеной скоростью и силой, сбив их с ног. Началась жестокая схватка. Руки Рене стали орудием смерти — когти, рвущие плоть. Он не мог остановиться — тело вело себя само, ведомое лишь жаждой крови. Спустя несколько минут тёплая кровь стекала по губам, принося странное, звериное удовлетворение. С каждым глотком разум постепенно прояснялся. Когда бой закончился, он отступил, глядя на содеянное. Руки были в крови. В его душе вспыхнул ужас и отвращение к самому себе. Разум вновь погрузился в пучину хаоса и страха. Паника охватила его — он не мог поверить, что сам стал чудовищем. В порыве отчаяния Рене бросился в лес, стараясь как можно дальше уйти от места кровавой резни. Некоторое время он бродил, стараясь успокоиться и собрать мысли. Взгляд опустился на руки — он пытался смыть с них кровь, но мысли не отпускали. Убийство и пьянство кровью оставили глубокий след. Он сопротивлялся своей новой природе и инстинктам, но голод и жажда владели им, заставляя двигаться вперёд. Только палящее солнце спасало его днём, когда он прятался в оврагах, лесах и пещерах, чтобы обдумать всё происходящее. Желание спать и другие человеческие потребности давно исчезли. Лишь охота была для него пыткой — он не желал причинять боль, но тело подчинялось зверю внутри. После каждой охоты сила возвращалась, но вместе с ней — крики и видения тех, кого он оставил позади. В одну из ночей, насытившись, Рене наткнулся на заброшенную деревушку. Домов почти не осталось — они были разрушены и сожжены, жертвы войны. Он решил остаться на ночь, чтобы переждать утро, возможно, смертельное для него. Местность была безлюдна — идеальное место, чтобы не привлекать внимания. Он выбрал один из более целых домов и вошёл внутрь. В полумраке он устроился в углу, где света было меньше всего, готовясь к долгой ночи. Но спустя время почувствовал приближение кого-то. Хотя не видел фигуры, он точно знал — рядом кто-то есть. Осторожно поднявшись, он выглянул из своей комнаты и увидел странную фигуру, стоявшую в центре. Та смотрела прямо на него, неподвижно. Прежде чем он успел что-то сказать, незнакомец произнёс:
— Я чувствую твоё присутствие. Ты не скроешься от тех, кто обладает Правом Крови. Почему ты пытаешься скрыться?
Сердце Рене сжалось от напряжения.
— Право Крови? О чём ты?
Фигура приблизилась, и вскоре стояла перед ним лицом к лицу.
— Ты открываешь свои силы там, где не принадлежишь. Кто ты? Зачем это на наших землях? — голос был спокоен, но твёрд.
Рене попытался объясниться:
— Я не хотел никого трогать! Моё тело… мысли… я не могу им противиться!
Незнакомец положил руку на плечо Рене, голос стал мягче:
— Не оправдывайся. Я понимаю, через что ты проходишь. Это твоя природа, и ты ещё не научился её контролировать. Скоро узнаешь всё, не вини себя.
Он пригласил Рене идти за ним. Парень колебался, но вскоре согласился. Их путь завершился у скрытого в лесу величественного особняка.
Глава VI - Быть может, жизнь дорога
Войдя внутрь, внимательно осматривая роскошные залы этого поместья, Рене наконец обратил внимание на других существ, чьё присутствие он только что почувствовал — таких же необычных и странных, как тот, кого он встретил ранее. Разглядывая всё вокруг, он молча ждал — ситуация была для него совершенно новой и непонятной, и он ожидал первых слов своих собратьев. Вскоре последовало множество речей — о том, кто он такой, каким стал, что ждет его впереди. Особое внимание уделялось тому, с кем и кому теперь предстоит служить. После этого к Рене подошёл один из новых “собратьев” по имени Франсуа. Он объяснил, что теперь Рене относительно посвящён в их мир и должен служить клану — своему новому дому и семье. Франсуа добавил, что будет его наместником и покровителем, помогая адаптироваться к новой реальности и обучая законам мира бессмертных. «Наместник» рассказал, что они вскоре покинут город и переберутся в другой домен, где уже существует сильное сообщество клана. Это решение продиктовано желанием избежать излишнего внимания и соперничества, неизбежных в местах скопления сородичей. Франсуа и его союзники были уверены, что легче и безопаснее достигать власти и влияния вдали от общей массы, где интриги и борьба за место под солнцем могут только помешать. Постепенно Рене стал осваиваться в новом мире, привыкать к новой жизни. Ему больше не приходилось, как безумцу, скитаться по трактам, охотясь на случайных путников. Новые товарищи — несколько вампиров — приняли его в свои ряды, помогая освоиться. Он почувствовал, что наконец-то, после долгих скитаний, нашёл своё место, пусть и временное. Адаптация к бессмертию оказалась чрезвычайно сложной. Рене понял, что прежние цели и мечты потеряли смысл. Теперь он должен был научиться жить в вечности, искать новые смыслы и цели в бесконечном потоке времени. Франсуа старался направить неоната, помочь перестроиться. Новообращённый вынужден был отказаться от многих аспектов прежней жизни, что составляли основу его идентичности. Великие мечты о рыцарстве, которыми он жил с детства, теперь казались далекими, чуждыми. В мире, где правят сила и хитрость, понятия чести и доблести утратили прежний смысл. Вместо борьбы за правое дело и свободу, Рене должен был учиться манипулировать и выживать в мире, где человеческая мораль давно размыта. Это было болезненным осознанием, порождавшим сомнения и тревоги: как сложилась бы его жизнь, если бы он остался дома, на родине? Также тяжело было отказаться от дневного света, от тех радостей, которые приносила старая жизнь. Одной из самых больших утрат стала еда. Раньше он наслаждался вкусами и ароматами, которые радовали и утоляли голод. Теперь, когда тело не нуждалось в обычной пище, эти удовольствия остались лишь воспоминаниями. Вместо этого пришлось привыкать к новому источнику питания, который вначале вызывал отвращение, но со временем это прошло. Дни были наполнены разными занятиями, хотя в начале пути в клане Рене выполнял самые простые и порой скучные обязанности. Как и многие новообращённые, он постигал основы жизни в новом мире через рутинную бюрократическую работу. Он проводил часы за ведением записей, организацией встреч, обработкой писем. Такая работа хоть и была монотонной, но помогала понять устройство клана. Параллельно молодой вампир собирал информацию, наблюдал за городскими событиями, пытаясь найти выгодное положение для себя и сородичей. Рене впервые осознал, что меч и доспехи — лишь верхушка айсберга власти, а на самом деле всем управляют информация и влияние. Он посещал светские мероприятия — балы и приёмы, где строились связи с влиятельными людьми и другими вампирами. Благодаря опыту в дворцовых кругах и урокам из прежней жизни, Рене умел вести беседы и пользоваться этими знаниями. И, конечно, Франсуа, как наместник, обучал его контролю инстинктов и освоению даров тьмы. Со временем Рене начал владеть теми способностями, что уже имелись у него в зачатке, а также постигал новые, присущие клану. Годы, десятилетия, а затем и столетия стремительно пролетали. Рене постепенно оставлял позади те страхи и ужасы, что преследовали его в начале пути. В сравнении с бесконечной перспективой бессмертия, эти переживания казались каплей в океане времени. Он всё увереннее укреплял своё влияние, накапливая власть и полезные связи, которые с каждым годом становились всё значительнее. Со временем он почувствовал, что настала пора перемен. Рене решил вернуться в столицу, покинув “поле для обучения”, где провёл значительную часть своей жизни. В его душе жила и зависть, и желание получить своё место под солнцем. Власть и интриги стали для него и работой, и развлечением. Каждому хочется управлять смертными, но именно его клан преуспевал в этом больше всех, создавая сложные бюрократические сети и контролируя власть. Вернувшись в столицу, Рене оказался в самом сердце политической жизни. Здесь он мог применить всё, чему научился, и знания, столь необходимые в новой среде. Однако, несмотря на усилия, он сталкивался с постоянным сопротивлением. Влиятельные вампиры столицы всегда были настороже — новые лица могли нарушить хрупкий баланс сил. Для них Рене был угрозой, ведь его растущие возможности не оставались незамеченными. Каждый его шаг встречал противодействие. Главной опаской было то, что спустя годы — а может, и через столетия — он мог бы добиться значительного влияния. Чтобы не допустить этого, противники решили действовать решительно и быстро. Через свои каналы они вызвали Рене к столичному главе ( главному ), используя приглашение как тонкую уловку, чтобы отвлечь и устранить его. В один из дней Рене был приглашён к сенешалю. Для него это казалось важным событием, но на деле было ловушкой — попыткой отвлечь его от интриг и избавиться от его влияния. Главный с дипломатичной учтивостью рассказал о великой возможности, открывшейся именно для него. Речь шла о Пределе — Заокеании, новом регионе, недавно открытом миру и Совету. Там начинала формироваться цивилизация благодаря наплыву поселенцев, искателей приключений и вампиров. Главный объяснил, что присутствие представителей власти в этом регионе крайне важно для предотвращения хаоса и анархии. Чем дольше там не будет их влияния, тем труднее будет закрепиться впоследствии. Рене, проживший долгую жизнь, понимал, почему именно ему доверили это задание. Противиться воле старших было бы глупо, но в глубине души он осознавал — это шанс. Власть, новые земли и неосторожные люди, что там могли обитать, — отличный фундамент для собственных амбиций. С этой миссией он отправился в Заокеание, готовый встретить новые вызовы и использовать свои навыки для укрепления власти в этой неизведанной земле.
