Глава I:"Начало"В сердце Флоревенделя, среди полей и лесов провинции Брегдеф, стоял тихий городок Ипполо. Здесь обосновалась семья Бурбон. Знатный род, чей герб еще не был известен при дворах, но уже уверенно накапливал богатство через торговый дом, полный амбиций и расчетливых планов.Молодая чета Бурбон без спешки расширяла торговые связи с соседними деревнями. Они действовали обдуманно, предпочитая медленный, но стабильный рост. Сначала прочное положение, потом наследник. И когда дела пошли в гору, в доме Бурбонов раздался детский смех. Родился мальчик, названный Корином.С ранних лет Корин стал неотъемлемой частью отцовских поездок по окрестным деревням. Дороги стали его первой школой, а скрип телеги привычным аккомпанементом к урокам жизни. Он учился не по книгам, а наблюдая за суровой реальностью торгового ремесла.Первой трудностью для мальчика стала физическая усталость. Долгие часы в тряской телеге по разбитым проселкам выматывали даже взрослых. Он научился молча терпеть неудобства, зевать украдкой и никогда не жаловаться на усталость.Вторым испытанием оказалось общение. Крестьяне смотрели на городского мальчика с любопытством, а иногда и с недоверием. В первые поездки он робел, когда к нему обращались напрямую. Постепенно он освоил искусство вежливых, но коротких ответов, научился улыбаться ровно настолько, чтобы не казаться высокомерным.Третья трудность заключалась в понимании истинной цены товара. Он видел, как отец подолгу молча рассматривал шерсть или зерно, и сначала не понимал, почему одна партия стоит дороже другой. Потребовались месяцы, чтобы его глаз начал различать тонкие различия в качестве товаров.Четвертым вызовом стали переговоры. Корин наблюдал, как отец часами вел размеренные беседы с упрямыми поставщиками. Мальчик научился читать по едва заметным изменениям в голосе, когда можно настаивать на своем, а когда уступить.Эти трудности не сломили его. Они закалили характер, научили ценить не только прибыль, но и человеческие отношения. Каждая проблема становилась ступенью в его образовании, практическим уроком, который нельзя было получить в стенах дома.
Глава II:"Семейное дело"
Теперь, когда Корин вырос, его уже нельзя было назвать тем робким мальчиком в тряской телеге. Годы превратили его в идеального наследника Дома Бурбонов - человека, чье имя стало олицетворением надежности и процветания в Брегдефе.Его главным капиталом стали не монеты в сундуках, а прочные деловые связи. Он знал по имени не только каждого поставщика шерсти и зерна, но и их жен, детей, историю семей. Корин помнил, чей сын болен лихорадкой, и привозил нужное снадобье из города. Он знал, у кого неурожай, и заранее предлагал справедливую цену. Эта паутина личных отношений оказалась прочнее любых контрактов.Безопасность караванов стала вопросом репутации. Наемники сменились личной стражей - дюжиной проверенных людей в темно-зеленых плащах с гербом Бурбонов. Эти молчаливые люди сопровождали каждый груз, их присутствие на дорогах - стало знаком качества и защиты. Разбойники научились обходить обозы под знаком дуба - слишком дорого обходились столкновения с дисциплинированной стражей Корина.Его деловая хватка сочеталась с неожиданной щедростью. Он мог простить долг в неурожайный год, но никогда не прощал обмана. В его конторе велись подробные учетные книги, где рядом с цифрами стояли пометки о семейных обстоятельствах партнеров. Корин понимал - долговременный успех строится на взаимном уважении, а не на сиюминутной выгоде.Даже старые конкуренты признали его главой рода еще при жизни отца. Когда старик Бурбон отошел от дел, переход власти произошел естественно - будто так и было задумано. Корин не унаследовал дело, он выстроил его заново, превратив скромный торговый дом в экономическую силу, с которой считался весь Иполло.И если прежде герб Бурбонов был просто знаком на вывеске, то теперь ветвь дуба на серебряном поле означала одно - здесь говорят правду, здесь держат слово, здесь товар доставят в целости. И за всем этим стоял Корин - тот самый мальчик, когда-то учившийся торговать на пыльных дорогах Ипполо.
Глава III:"Потери"В один из осенних дней, когда воздух в конторе пах дубленой кожей и сушеными чернилами, к Корину явился незнакомец. Леопольд Де Вальян - имя, которое уже имело вес в определенных кругах Флоревенделя. Он вошел без лишнего шума, но его появление ощутилось сразу, будто изменилось давление в комнате.Внешность его была безупречна. Темный камзол без единой морщинки, тщательно подстриженная бородка, ухоженные руки с тонкими пальцами. Его манеры были отточены до автоматизма - каждый жест, каждое слово дышали благородством и светской выучкой. Он говорил комплименты дому Бурбонов, восхищался их стремительным взлетом, а его речи были сладки.Леопольд предложил то, что со стороны казалось блестящим союзом - поддержку своего влиятельного рода в обмен на взаимные услуги и тесное торговое партнерство. Его предложение звучало разумно, но где-то в глубине сознания Корина, за долгими годами выстроенным чутьем, что-то насторожилось. Голос Леопольда был слишком гладким, а обещания - слишком щедрыми. Корин чувствовал подвох, скрытый за безупречным фасадом. Он вежливо, но твердо собирался отказаться.И тогда Леопольд с обаятельной улыбкой предложил отложить дела и разделить с ним глоток редкого вина из собственных погребов. Он налил темную жидкость в хрустальные бокалы. Аромат был пьянящим.Корин сделал глоток. И мир перевернулся.Это был не просто напиток. В нем чувствовался бархат спелых ягод, глубина выдержанного дуба и какой-то странный привкус. Слова Леопольда, которые еще минуту назад казались подозрительными, теперь обрели глубину и неоспоримую убедительность. Они текли плавно, как это вино, и так же опьяняли перспективой невиданных прибылей и могущества."Представьте, дорогой Корин, - голос Леопольда звучал, как музыка - что мы сможем достичь вместе. Ваша деловая хватка и мои .. возможности".Разум наследника Бурбонов, обычно такой ясный и трезвый, вдруг увидел в этом человеке не угрозу, а ключ к новым горизонтам. Опасения утонули в хмельном дурмане того вина. И под его влиянием Корин, обычно такой непоколебимый, дал свое согласие.Так был скреплен союз между домом Бурбон и домом Де Вальян. Союз, основанный на обмене клятвами и подписями на пергаменте. И пока Корин ощущал во рту послевкусие вина, он еще не знал, какую цену ему предстоит заплатить за этот глоток.Сотрудничество с Леопольдом поначалу казалось золотой жилой. Де Вальян щедро раздавал обещания и обеспечивал связи. Корин, все еще находящийся под чарами того самого вина и обаяния партнера, усердно работал. Его люди грузили товары, его кладовые принимали новые партии, его корабли и повозки отправлялись в пути.Но постепенно в безупречной ткани их сделок стали проступать дыры. Корин, чей ум был отточен на учетных книгах, начал замечать странные несоответствия. Его собственная доля прибыли оказывалась чуть меньше оговоренной, расходы - чуть выше, а цены на совместные закупки - необоснованно завышенными. Корин не стал в тупу.ю бросаться на своего партнера с обвинениями - это было бы самоубийство, ведь Леопольд был более влиятельным и грамотным в таких вещах. Корин стал вести двойную бухгалтерию, фиксируя все несоответствия. Наводил справки о прошлом Леопольда и его работе, тем самым собирая информацию.Корин вел эту сложную игру месяцами. Каждая встреча с Леопольдом была поединком, где Корин искусно притворялся простаком, заманивая более сильного противника в ловушку самоуверенности. Он был тенью, тихо следующей за своим объектом, и каждую новую находку в "Журнале теней" он встречал не со страхом, а с холодным удовлетворением. Он еще не знал конечной цели Леопольда, но он был уверен в одном - он выведет этого человека на чистую воду. И когда это случится, у него на руках будет не просто голословное обвинение, а полный, неопровержимый компромат, который сокрушит любую защиту. Он не подозревал, что играет не просто с мошенником, а с настоящим хищником.Беда пришла с другой стороны. На караваны начались нападения. Разбойники действовали с неожиданной дерзостью и осведомленностью, словно знали маршруты и график движения. Грузы пропадали, стражи гибли, убытки росли. Это были враги Леопольда, которые пытались ударить по нему через его нового партнера. Смысла Леопольду губить свою дойную корову - не было, поэтому все подозрения на него сразу сошли на нет. Корин, стиснув зубы, сделал то, что умел лучше всего - усилил защиту. Он нанял новых людей, лучших из доступных, потратил огромные суммы на прочные кирасы и острое оружие. Атаки на время стихли. Хрупкий баланс был восстановлен ценой огромных затрат, которые в одиночку нес дом Бурбон.Однажды вечером Корин вернулся с ужина у Леопольда. Беседа была легкой, вино - как всегда, прекрасным. В воздухе витало ощущение грядущих больших прибылей. Он шел по знакомой улице, думая о цифрах и поставках, как вдруг заметил на горизонте зловещее зарево. Сердце его сжалось ледяным предчувствием. Он ускорил шаг, потом побежал.Он примчался на площадь и замер.Пылал Торговый Дом Бурбон. Не склад, не контора, а именно тот самый дом, где он родился, где звенел его детский смех, где его отец учил его первым цифрам, а мать пела колыбельные. Языки пламени лизали резные ставни, вырывались из окон, пожирая вековые балки и память, хранившуюся в каждой из них. Жар был таким сильным, что нельзя было подойти ближе.Корин стоял как вкопанный, и мир вокруг рушился. Но он не слышал ничего, кроме гула в собственных ушах. Он не чувствовал жара, обжигающего лицо - лишь ледяной холод внутри, сковывающий каждую мышцу.Где его родители? Слуги? Старый управитель, нянчивший его в детстве? Все они были там, внутри этого ада.Он не кричал. Не рвался вперед. Он просто стоял и смотрел, как горит его прошлое, его настоящее и его будущее. Пламя отражалось в его широких глазах, которые были пусты и сухи. Слез не было - лишь всепоглощающее, немое отчаяние. Он потерял все. Не просто семейное дело, не просто деньги. Он потерял кров, историю, свою семью. Ту самую опору, что позволяла ему оставаться Корином Бурбоном.
Глава IV:"Де Вальян"
Следующие дни слились для Корина в беспамятство горя. Он, некогда гордый наследник славного рода, теперь был тенью - без крова, без семьи, без будущего. Мир сузился до размеров острой боли в груди и пепла на языке. Идти ему было некуда. Последней ниточкой, за которую он мог ухватиться, был Леопольд.Он пришел к нему. Слезы, которых не было у горящего дома, теперь текли по его щекам безостановочно, смешиваясь с пылью и копотью. Он был сломан. В тоже время злился на Леопольда и подозревал его в содеянном, но сделать уже ничего не мог. У Корина попросту не было больше ресурсов, людей - все прогорело, буквально. Именно безнадежность и сомнения привели Корина к Леопольду, в котором он видел хоть немного надежды. Может .. Он выделит Корину хотя бы стартовый капитал?Леопольд встретил его с показной, театральной скорбью. Он взял на себя все хлопоты. Устроил пышные, пустые похороны, где под пустым катафалком хоронили пепел и неопознанные останки. Леопольд предложил ему кров, одежду и - место в своем деле. "Ты силен, Корин. Твое горе не должно погубить твой талант. Работай на меня, я стану тебе новой семьей" - говорил он, и в его глазах читался не сочувствие, а холодный расчет. Он видел в сломленном купце полезный инструмент, выдрессированный горем и готовый на все ради выживания.Корин, оглушенный потерей, согласился. Он стал тенью Леопольда, его управляющим, его лучшим купцом, чья деловая хватка теперь работала на чужое обогащение. Он ненавидел каждую секунду, но цеплялся за эту жизнь как за единственный якорь.Одним вечером Леопольд предложил прогуляться в прилегающий к усадьбе лес. Воздух был прохладен и свеж. Они шли молча, и Корин, погруженный в свои мрачные мысли, не видел хищного блеска в глазах спутника."Подойди ближе, Корин - вдруг мягко скомандовал Леопольд, останавливаясь на поляне. - Посмотри на ту звезду. Она сегодня особенно ярка".Корин машинально сделал шаг. И в следующий миг мир перевернулся.Не было боли. Лишь внезапный, сокрушительный удар, пригвоздивший его к Леопольду. Холодные, стальные руки держали его в мертвой хватке. Что-то острое и ледяное впилось в его шею. Сознание помутнело. Он не понял, что происходит, лишь ощутил стремительную слабость, будто из него вытягивали всю жизнь, всю волю, саму душу. Затем - темнота.Он очнулся в абсолютной, давящей темноте. Первым его ощущением был трупный запах. Воздух был спертым и влажным. Он лежал на холодном камне, все тело ломило, изнывая от чудовищной, нечеловеческой жажды.Рассудок Корина отступил, уступив место первобытному голоду, который пылал в каждой клетке его тела. С тихим, звериным рычанием он впился в холодную плоть. Он не думал, не осознавал - лишь пил, жадно и глубоко, ощущая, как ужасная жажда отступает.Внезапно зажегся факел.В дверях подвала, улыбаясь все той же обаятельной, ледяной улыбкой, стоял Леопольд."Ну вот - прозвучал его бархатный голос, полный удовлетворения. - Наконец-то ты утолил свою настоящую жажду. Добро пожаловать в семью, дитя мое".Свет факела отбрасывал пляшущие тени на стены подвала. Он наблюдал, как Корин отползает от иссохшего тела, утирая окровавленный рот тыльной стороной ладони с отвращением и ужасом, которые тут же сменялись странным, пронзительным чувством насыщения и силы."Не стоит корить себя, дорогой Корин, - голос Леопольда звучал почти ласково. - Ты просто утолил свою первую, настоящую жажду. Ту, что будет гнать тебя вперед отныне и навсегда. Добро пожаловать в истинную элиту Флоревенделя. Добро пожаловать в семью".Корин молчал, его взгляд метался от трупа к изящным рукам Леопольда. В его сознании рушился остаток старого мира."Мы Вентру, - продолжал Леопольд, медленно прохаживаясь по склизкому полу. Аристократия ночи. Мы не просто пьем кровь, мы правим из теней. Мы те, кто дергает за ниточки королей и купцов, кто столетиями строит империи и рушит династии. И отныне твоя кровь - моя кровь. Твой род - мой род. Ты более не Корин Бурбон. Ты - Корин де Вальян. Забудь свое прошлое. Теперь у тебя есть только будущее. Вечное будущее".Он наклонился, и его лицо оказалось в сантиметрах от Корина."Но эта вечность имеет свои правила. Первое и главное - Маскарад. Никто и никогда не должен узнать, что мы существуем. Люди - стадо, и стадо это, будучи напуганным, становится опасным. Ты должен скрывать свою природу. Обуздывать свои порывы. Охотиться так, чтобы это не привлекало внимания. Нарушишь Маскарад - навлечешь гнев не только смертных, но и своих же сородичей. И их гнев куда страшнее".Леопольд выпрямился и принялся расхаживать, как лектор в аудитории."Второе - твои слабости. Запомни их как молитву. Солнце. Его свет для нас - не свет, а очищающий огонь. Он не согреет тебя, а спалит до тла. Встреча с рассветом для тебя равна смерти. Никогда не выходи из укрытия с первыми лучами".Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание новообращенного."И серебро. Лезвие из серебра причиняет боль, которую ты не можешь вообразить, и раны от него заживают мучительно долго. Избегай его. Будь осторожен с богатыми домами и церковной утварью".И наконец, его голос стал тише и серьезнее."И последнее, но от того не менее важное. Охотники. Они ходят среди людей, притворяясь такими же, как они. Они изучают наши слабости, выслеживают нас."Леопольд протянул руку, чтобы помочь Корину подняться. Его улыбка вернулась."Теперь ты понял? Ты умер как человек. И родился как дитя ночи. Твоя прежняя жизнь сгорела в огне. Эта .. - он широким жестом обвел вонючий подвал - лишь начало. Пойдем. Я покажу тебе твои новые владения. И научу той охоте, что важнее торговли шелком и вином".Леопольд де Вальян смотрел на Корина Бурбона не как на инструмент для решения сиюминутных задач, а как скульптор смотрит на глыбу мрамора. За годы наблюдений Леопольд, чье существование исчислялось веками, распознал в упрямом купце редчайший сплав качеств, который не встречался ему столетиями. Деловая гениальность была лишь верхним слоем. Гораздо ценнее была та беспринципная гибкость, что позволила Корину, человеку чести и слова, вступить в сделку с самим дьяволом и вести с ним тонкую двойную игру. Это говорило не о слабости, а о высшей форме прагматизма - готовности переступить через любые принципы ради достижения цели. Для существа, построившего империю на манипуляциях, это качество было дороже золота. Планы Леопольда простирались далеко за горизонты одной человеческой жизни. Он видел, как ветшают королевские династии, как рушатся торговые гильдии, сменяемые новыми. Его собственные смертные узники, сколь бы полезны они ни были, были свечами, горевшими ярко, но недолго. Они старели, теряли хватку, их приходилось заменять, тратя драгоценные десятилетия на поиски и подготовку новых. Корин был иным. В его глазах горел тот самый огонь - амбиций, ума и воли, который мог бы освещать путь империи Леопольда сто, двести, пятьсот лет.Мысль о том, что этот уникальный ресурс будет утрачен через какие-то жалкие сорок-пятьдесят лет, была для Леопольда невыносима. Это было все равно что найти философский камень и выбросить его, воспользовавшись лишь раз. Обращение становилось не эмоциональным порывом, а холодным стратегическим расчетом, инвестицией с беспрецедентной отдачей. Леопольд мирился с рисками - уязвимостью к солнцу, серебру, необходимостью посвящать Корина в тайны Маскарада. Но эти риски перевешивались колоссальным выигрышем. Он представлял себе будущее, где Корин, избавленный от бренности смертного тела, станет краеугольным камнем его вечной империи. Его деловая хватка, усиленная проницательность, сможет оперировать капиталами целых королевств. Его воля, закаленная в горниле бессмертия, будет ломать самых могущественных противников. Он станет не просто управляющим, а тенью на троне, архитектором экономик, чья работа будет измеряться веками.И когда настанет тот день, и пожар, устроенный врагами, не оставит Корину выбора, Леопольд предложит ему не просто спасение. Он предложит ему вечность, как инструмент. Он не просто спасал своего лучшего слугу от гибели - он активировал свой самый ценный, долгосрочный актив. В ту ночь, когда Корин Бурбон умер, родился Корин де Вальян - вечный двигатель в машине власти, которую его Создатель строил для будущего, не имеющего конца.
Глава V:"Сестра"Прошло семь лет. Семь лет, что пролетели как одна долгая, тревожная ночь. Для Корина де Вальяна - а именно так он теперь себя мысленно называл - время утратило свою человеческую текучесть.Корин применял свою былую деловую хватку, но теперь она была отточена умом и безжалостностью вампира. Леопольд же оставался в тени, кукловодом, дергающим за ниточки аристократии и церкви, в то время как Корин управлял видимой частью их общего дела - деньгами, товарами, кораблями.Их партнерство было молчаливым и эффективным. Корин научился скрывать свою хищную сущность под маской утонченного, немного меланхоличного купца. Он усвоил правила Маскарада так, что они стали его второй натурой. Леопольд наблюдал за ним со стороны, и в его глазах все чаще читалось не просто удовлетворение, а нечто похожее на гордость искусного мастера за свое творение.Именно в эти годы Корин узнал о Виславе. Имя возникло в одном из немногих, почти случайных разговоров. Леопольд обмолвился о ней с той же непринужденностью, с какой говорят о давно известном факте. "Моя другая находка. Твоя .. сестра по крови, если угодно. Обращена задолго до тебя. Она управляет нашими интересами на другой земле - Заоканье".Корин был ошеломлен. Мысль о том, что у него есть хоть какая-то родня в этом бессмертном существовании, кого-то, связанного с ним волей Леопольда, и самой природой их проклятия, вызвала странное смятение.Леопольд, видя его замешательство, не стал развивать тему. Он лишь отметил про себя этот интерес.И вот, когда он окончательно убедился, что Корин больше не нуждается в постоянной опеке, был отдан новый приказ. Безмолвный, как и большинство их взаимодействий. Леопольд указал на карту. Затем он положил перед Корином свернутый пергамент с сургучной печатью Де Вальянов - донесения, которые нужно было доставить.Его жест был краток. Он показал на себя, затем на карту - дела в Ипполо и столице требовали его личного присутствия. Потом его палец переместился на Заоканье, к точке, где "правила" Вислава, а затем - на Корина. Послание было ясным. "Иди туда. Узнай, как идут дела. Я последую за тобой, когда закончу здесь."Это было не просто поручение. Это был тест на окончательную самостоятельность. И тонкий, едва уловимый расчет. Леопольд отправлял Корина к той, кто мог стать для него якорем в этом мире вечной ночи. Он создавал новую связь, новый рычаг влияния.
Последнее редактирование:
