Солнце стояло в зените, заливая безоблачное небо ослепительным светом, а его лучи, падая на водную гладь, рождали множество ослепительных, манящих бликов. Для Остфара, где в летнюю пору небо обычно чистое, подобное зрелище было привычным. Сам же град, раскинувшийся у воды, являл собою нечто среднее между деревней и городком, всей душой устремлённым к морской торговле. Это был настоящий морской град - просторный и прекрасный. Все дома, выстроенные в едином стиле были окрашены в солнечно-желтые тона, и лишь терракотовые черепичные крыши вспыхивали яркими акцентами, создавая гармоничный контраст. Улицы и стены домов тонули в зелени. Деревья, чьи ветви сплетались над мостовыми, образовывали живые арки, уводящие
взгляд к главной площади. Там, в оживленных торговых рядах, шла очень активная торговля кристаллами, металлами и какой-то едой, а главная улица, мощённая камнем, вела к морю, открывая вид на стены, испещрённые объявлениями и свитками. По этим улочкам в полной гармонии сновали существа самых разных рас, и казалось, сама атмосфера здесь дышала миром. Однако стоило лишь отдалиться от шумного центра к самой окраине, где город встречался с водой, как эта идиллическая картина нарушалась. Здесь, в почти безлюдном месте, друг напротив друга стояли морфит в зелёных одеждах и девушка звересь в тёмном одеянии, сжимая в руках стальные клинки. "Три, два, один…" - прозвучал отсчёт, и бой начался. Их движения были неторопливы, неумелы. Отражённые от воды солнечные зайчики плясали на отполированных лезвиях, превращая схватку в подобие размерленного ритуала. Лишь шипение звереси да звон стали о сталь нарушали тишину. Но вот, спустя время, последовал первый точный удар и лезвие скользнуло по кошачьей шкуре, оставив на одежде и коже кровавую полосу. Звересь отступила, и её взгляд прилип к ране, из которой медленно сочилась красная нить, нарушив безмятежность.
Начало истории начинается в осенний день, когда порывистый ветер принялся срывать с деревьев последние листья. Кружась в своем танце в воздухе, они падали землю, задерживаясь на пороге одного из домов, где стояла неказистая плетёная корзинка. А в ней, укутанный в лоскуты, лежал ребёнок-звересь. Как же он очутился здесь? Вопросы витали в воздухе, не находя ответа. Чтобы докопаться до истины, нам придётся сделать небольшой шаг в прошлое.Мать малышки, звересь по имени Эйта, работала в местном борделе, исполняя за монеты прихоти всяких существ. Судьба распорядилась так, что она забеременела, осознав всю ситуацию лишь тогда, когда было уже поздно что-либо менять. Роды, прошедшие в лазарете бедного квартала, что находился вдали от моря и шума центральных площадей, на удивление завершились благополучно. На свет появилась девочка, которую после назвали Альтеррой. За окном в ту ночь царила непроглядная тьма, и лишь одинокие листья, сорвавшись с веток, беззвучно ложились на головы редких прохожих.
Но рождение дочери, обычно считающееся счастливым событием, не принесло радости Эйте. С трудом сводя концы с концами и живя в жалкой лачуге, она понимала: такая жизнь - худшая из возможных дорог для её дитя. Руководствуясь отчаянной материнской любовью, спустя несколько дней женщина приняла тяжелое, но решительное решение оставить дочь на пороге того, кто сможет дать ей то, чего она сама дать не в силах. И вот одним вечером, подобрав старую корзинку и укутав Альтерру в первые попавшиеся под руку тряпки служившие ей одеялом Эйта отправилась на поиски подходящего дома. Блуждая по улицам, она вышла в тот самый район, что по слухам считался "богатым". Её взгляд упал на прекрасное жилище - большое, уютное на вид, и что главное в его окнах теплился свет. Набравшись смелости, она приоткрыла калитку, поставила корзинку на порог, прикрепив к ней записку с именем дочери и, отчаянно постучав в дверь бросилась прочь, растворяясь в слезах и осенней темноте. Что ещё оставалось делать ей в такой ситуации? Спустя несколько мгновений дверь распахнулась, и на пороге возникла высокая фигура морфитки. Существо окинуло взглядом пустынные окрестности, и его взгляд упал на оставленную корзину. Морфитка поднял свёрток, и всё сразу стало ясно. Забрав ребёнка и смятую записку внутрь, она позвала домочадцев. Решение принять чужого ребёнка - одно из самых сложных. Однако, недолго посовещавшись, семейство решило оставить Альтерру. Девочка должна была стать служанкой и компаньонкой для их подрастающего сына. В конце концов, лишние пары рук в хозяйстве никогда не помешают.
"Можно ли назвать детство хорошим, не ведая о том, как живут другие?"
На этот вопрос трудно найти ответ, если твой мир ограничен стенами одного дома, если у тебя нет друзей-ровесников для игр и бесед. Своё детство Альтерра знала лишь в таких рамках.
С момента появления в семье морфитов девочку в основном растили слуги. Новые "родители" иногда уделяли ей внимание, но львиная его доля, разумеется, доставалась их кровному сыну - Раэтану. Первым и самым сложным испытанием для Альтерры стало обучение разговорному остфарскому. Процесс этот был долгим и тернистм, растянувшись на недели, наполненные ошибками и трудностями. Однако девочка оказалась способной ученицей и начала говорить удивительно рано, что стало хорошим фундаментом. После того как устная речь была освоена, дело пошло легче, словно по намасленному желобу. Ошибки практически сошли на нет, пока не началось обучение грамоте. Здесь, как и вначале, её поджидали сложности, но и они со временем отступили перед её упорством. Слуги и хозяева дома удивлялись: существо, моложе их собственного сына, а уже с такой лёгкостью осваивает и письмо, и речь. Именно это удивление и стало искрой, разжегшей в Раэтане жгучую досаду. Девочка, проводившая больше времени со служанками и в обнимку с книгами из их скромной библиотеки, а не с ним, оказывалась умнее и способнее. Его детская ревность быстро переросла в жестокость: он начал кричать на Альтерру, а порой и пускать в ход кулаки. Что взять с ребёнка, чьи мысли вращаются лишь вокруг собственного "я" и кто учится самоутверждаться, принижая других? Когда Альтерра осмелилась кому-то пожаловаться, ей никто не поверил. Что дурного в том, чтобы наказать служанку? Мало ли что может наговорить юная звересь? А густая шерсть надежно скрывала синяки и ссадины, оставляя Раэтана безнаказанным. С возрастом на девочку начали возлагать лёгкую работу по дому: мытьё полов, уборка, приведение в порядок вещей после родителей и их сына. Так и протекали её дни, внешне спокойные и размеренные. Свой голодный ум она утоляла книгами: сначала перечитав всё, что было у слуг, она тайком проникла в фамильную библиотеку семейства, доступ в которую ей был заказан. Но ночь становилась её союзником - в царящей тишине и всеобщем сне никто не мог заметить юную нарушительницу, пробирающуюся к заветным полкам.
Изредка в её жизни случались и выходы за пределы двора. Раэтан по своему капризу мог взять её с собой на улицу, чтобы похвастаться перед кем-то или просто поиграть. Порой их маршрут пролегал по морскому берегу. И здесь Альтерра замирала, будто поддавшись очарованию. Она могла подолгу стоять, вглядываясь в водную гладь, в её безмятежную и умиротворённую даль. Она наблюдала, как вода пенится у ног, разбиваясь о камцы, как солёные брызги прохладными каплями касаются её шерсти и простого платья. Море пленяло её своим спокойствием, скрытой мощью и способностью в мгновение ока преобразиться в бушующую стихию. Она следила за покачивающимися на волнах кораблями, за суетой грузчиков и в этих картинах была свобода, недоступная ей. Однако эти минуты уединения с морем часто обрывались жестоко: Раэтану быстро наскучивало её созерцание и он со смехом мог швырнуть в неё пригоршню мокрого песка или грязи, которая намертво застревала в шерсти, причиняя дискомфорт и унижение. Альтерра же лишь стискивала зубы и терпела, понимая, что крыши над головой у неё больше нет, и выгнать её могут по одной лишь прихоти мальчика. Ей ничего не покупали, не дарили ни игрушек, ни безделушек. Её существование оплачивалось скудной едой и углом в служебном флигеле. И в одну из таких прогулок, пока Раэтан забавлялся, до неё донеслись обрывки чужих разговоров, слухи, которые шептались в портовых тавернах - о таинственном Потопителе кораблей, чья тень нависла над их градом.
И посреди этого хаоса, цепляясь за мокрые канаты, стояла уже взрослая Альтерра. Её легкие, больше мужские одежды давно промокли насквозь и тяжело облепили тело, а густая шерсть стала неподъёмной - сущая пытка для звересей. Вглядываясь в слепящую пелену дождя, она пыталась разглядеть вдали хоть что-то - очертания другого корабля, спасительный берег, но это была безнадёжная затея. Тяжело выдохнув, она перевела взгляд на капитана и его помощников. Те, облепившие штурвал отчаянно пытались совладать со стихией - регулировали длину парусов, ловили шквальный ветер, который рвал из рук верёвки и свистел в снастях. Их рты были раскрыты в крике, но слова тонули в оглушительном грохотебури. Альтерра, перехватывая намертво впившиеся в ладони верёвки, присоединилась к их борьбе. Она помогала убирать паруса, её мышцы горели от напряжения. Закончив и зафиксировав свою часть, она, пошатываясь на раскачивающейся палубе, едва не падая от очередного крена, отправилась вниз в трюм. Там, в одной из комнат кучковались остальные члены команды - "бездельники", как она их мысленно окрестила. Воздух был густым от запаха соленой воды. Подойдя к одному из них, Альтерра с внезапной ухмылкой сорвала с его головы потрёпанную шляпу и надела на себя, начав передразнивать и смешить собравшихся. Затем, словно бросая вызов, она ловким движением выхватила из-за пояса кинжал, подбросила шляпу в воздух и метнула лезвие. Оно с глухим стуком вонзилось в деревянную обшивку, намертво пригвоздив головной убор, пока остальные с нервным хохотом хлопали из-за ловкости и удачи девушки.
Но их веселье было недолгим. Оно было хрупким, как скорлупка, в раскачивающемся аду за стеной трюма. И вот, в самый разгар этого отчаянного веселья, раздался новый звук - резкий, чужеродный, пронзивший даже рёв бури. То ли молния ударила в самую мачту, то ли корабль на полном ходу налетел на подводную скалу...
И тут же последовал ОГЛУШИТЕЛЬНЫЙ УДАР.
Годы службы текли однообразно и беспросветно, всё больше напоминая настоящее рабство, о чём вполголоса шептались меж собой другие слуги. С взрослением Альтерры лишь одно менялось неуклонно - жестокость Раэтана. Его побои становились всё сильнее, теперь они часто заканчивались кровавыми ссадинами и синяками которые впрочем надёжно скрывала густая шерсть. Её статус бесправной служанки делал это дозволенным, почти обыденным.
В одну из непривычно холодных для здешних мест ночей, когда колючий ветер пробирался до костей, Альтерра, собрав в узел свои скудные пожитки, выскользнула во внутренний двор. Прижавшись к тени она ждала, пока патруль скроется за углом, и затем ринулась к высокому забору. Цепляясь за неровности древесины, сбивая когти и ладони в кровь, она с нечеловеческим усилием подтянулась и перекатилась на другую сторону. Глухой стук её падения на землю не ушёл незамеченным - кто-то из стражей услышал и двинулся на звук. Но к тому моменту девушка уже бежала в сторону океана, её сердце колотилось в такт ногам, отбивающим ритм по спящим улицам. Выбежав на песчаный берег она остановилась, переводя дух. В кромешной тьме лишь белые гребешки волн, разбивающиеся о камни, обозначали границу суши и моря. Достав из-за пазухи стоптанную книгу, украденную когда-то из фамильной библиотеки, она уселась на влажный песок и при свете звёзд принялась читать. Здесь, вдали от унижений и вечного надзора, в тишине, нарушаемой лишь шепотом прибоя и свистом ветра, игравшего с ее шерстью, она впервые почувствовала себя... Живой. Это было опьяняющее, дурманящее чувство свободы. Просидев так несколько часов, она вдруг заметила вдалеке на воде тёмный силуэт корабля, отмеченный покачивающимися огоньками фонарей. Они мерцали в ночи как далёкие, манящие звёзды обещая спасение. Осознав, как долго она пробыла вне стен, Альтерра вскочила, накинула взятые с собой дополнительные одеяния для тепла и пустилась в обратный путь. Той же опасной дорогой, цепляясь и царапаясь, она вернулась в свой каморку в служебном флигеле, её переполняли смешанные эмоции - восторг, страх и жажда повторить этот побег.
Так и началась её тайная жизнь. Раз в несколько недель она совершала свои вылазки, чтобы побродить по спящему городу, постоять в порту, наблюдая, как грузят суда, и главное, встретить рассвет на берегу. Впервые увидев, как солнце поднимается из-за горизонта, окрашивая воду в алые и золотые тона, она застыла в немом восхищении. Но ночные бдения не прошли даром - её дневная работа стала страдать. Семья, заметив упадок сил служанки, обрушила на неё лавину дополнительных обязанностей. Раэтану же теперь открыто поощряли его жестокость, лицемерно называя это "пробуждением уснувшей ленивицы". Его удары, от которых она падала, пытаясь смягчить удар, теперь вызывали у домашних лишь одобрительные усмешки.Детская мечта о бегстве созрела в чёткий, отчаянный план. Она получила здесь всё, что могла - грамоту, знания. Дальше лишь пожизненное рабство. В очередную холодную ночь, навсегда покидая ненавистный дом, она прихватила свой узелок с парой тёплых вещей, жалкую горсть монет, подобранных когда-то на улицах, завёрнутый в бумагу скудный паёк и свой единственный кинжал для еды. По отработанной схеме она перелезла через забор, но на этот раз удача отвернулась - изменённый маршрут стража привёл его прямо к месту побега. Послышались крики, тяжёлые шаги латников, но в своих доспехах они не могли угнаться за лёгкой, отчаявшейся звересью. Альтерра бежала, не оглядываясь, вдоль береговой линии, пока огни города не скрылись за спиной, а в лёгких не стало не хватать воздуха. Она рухнула на песок, истерически смеясь и плача одновременно - она была свободна. Но тут же наступило горькое прозрение: а что дальше? Несколько дней скитаний по проселочным дорогам истощили её силы. Сон на голой земле в заброшенных сараях и скудные крохи еды быстро закончились. Пришло холодное, ясное осознание: у неё есть свобода, но нет крыши над головой, еды и будущего. Ответ на один из мучительных вопросов лежал у неё в руке - тот самый кинжал. Грабёж стал единственным видимым выходом. На одной из оживлённых троп она, набравшись отчаяния, закутала голову и лапы в тряпье, и, сжимая в дрожащей руке клинок, выпрыгнула на одинокого путника. Это был тщедушный мужчина, несший закутанную еду. Девушка грубо выхватила его и пустилась наутёк, скрывшись в своём временном убежище - полуразрушенном здании на окраине. Она опустилась на дно, переступив через себя, чтобы выжить.
Через несколько дней, на другом тракте, она попыталась повторить свой "успех", напав на очередного одинокого путника. Но на этот раз это была ловушка. Из засады выскочили несколько крепких мужчин. Окутанная леденящим страхом, Альтерра попыталась бежать, но они легко настигли её. Град жестоких ударов обрушился на неё. Она не продержалась и минуты - сильный удар в голову погрузил её в беспамятство. Очнулась она лишь на мгновение, почувствовав, что её волокут по земле, и тут же снова провалилась в чёрную бездну от нового удара.
Первым, что она ощутила, возвращаясь к сознанию, было лёгкое, мерное покачивание. Затем до неё донеслись звуки: скрип древесины, ритмичные удары волн о борт, крики чаек и свист ветра. С трудом открыв глаза, она увидела, что лежит в маленькой каюте, обставленной лишь голым столом, табуретом и сундуком. Попытка встать с койки едва не закончилась падением - всё тело ныло отсиняков, а голова раскалывалась от боли. Опираясь на стол, она выбралась из каюты и поднялась на палубу. Её взору открылся вид не самого большого, но крепкого корабля, рассекающего пронзительно-синие воды открытого океана. К ней подошли двое моряков у штурвала. Как выяснилось её полумёртвую, избитую и окровавленную, нашли на берегу возле незнакомого портового городка. Моряки, сами нуждавшиеся в руках, подобрали её из милосердия и расчёта. Ей предложили вступить в команду. Сомнения были недолгими - куда ей было идти? Да и старая мечта о море, которое она так любила наблюдать с берега, наконец сбывалась. Это была свобода в её самом чистом виде.
Следующие месяцы стали для Альтерры временем сурового ученичества. Горький урок неудачного грабежа врезался в память острой, унизительной болью. Она ясно поняла: если будет и дальше полагаться лишь на удачу и надеяться встретить существ слабее себя, её не просто изобьют. Её попросту забьют до смерти. На деле большинство путников - крепкие, закалённые тяжёлой работой мужчины, чья сила не шла ни в какое сравнение с её жалкими попытками сопротивления. Такой исход был бы не просто возможным, а самым вероятным. На корабле её слабость проявилась во всей своей неприглядной очевидности. Тяжёлые, набрякшие от влаги канаты выскальзывали из рук, паруса казались неподъёмными, а мышцы горели огнём после самой незначительной работы. Рядом с коренастыми, жилистыми матросамилна чувствовала себя жалкой, бесполезной. В её голове навязчиво звучал один и тот же вопрос: зачем команде, выживающей в суровых морских условиях существо, которое не только плохо работает, но из-за слабости может в критический момент подвести: недотянуть, испортить снасть или попросту не успеть? Её ценность здесь равнялась её силе. И этой силы у неё не было. Решив изменить это, она обратилась к самому опытному бойцу на корабле с просьбой обучить её владению оружием. Тот, после недолгого раздумья, согласился. Тренировки начались с изматывающего укрепления тела: бесконечные отжимания, подтягивания, работа с канатами. Первые дни заканчивались тем, что она едва могла пошевелить руками. Но неделя за неделей её тело крепло, сила росла. На стоянках они с наставником дрались на палках, и поначалу это было скорее избиение - её удары были неуклюжи, а защита отсутствовала. Но спустя месяцы упорных тренировок она начала не только попадать по противнику, но и одерживать первые победы. Палки сменились на тренировочные, незаточенные мечи.
А тем временем корабль вёл свою обычную жизнь - жизнь пиратов. Они нападали на торговые суда, захватывали добычу, а экипаж нередко возвращался на борт с режущими ранами. Альтерра, набравшись опыта, тоже участвовала в абордажах, а в портах в одиночку грабила зазевавшихся прохожих, сколачивая собственные, пусть и скромные, сбережения.
Во время одной из таких стоянок в незнакомом городе, сидя в шумной таверне и прислушиваясь к разговорам, она подслушала занятный рассказ. За одним из столов компания подвыпивших моряков с жаром обсуждала далёкий материк, окутанный легендами, туманами и населённый богатыми существами. Вернувшись на корабль, Альтерра поделилась услышанным. Жажда наживы и азарт перевесили доводы осторожности. Было решено отправить на разведку небольшую группу - нескольких молодых матросов и Альтерру, чья решимость и любопытство переполняли больше всех. Уговаривать её не пришлось. Новые земли сулили новые знания, новые возможности и новую добычу. Запаслись припасами и отчалили. Путешествие выдалось нелёгким - корабль бросало в шторм, дождь лил стеной, а ветер выл паруса. Многие уже жалели о своём решении, когда на горизонте наконец показалась тёмная полоса земли - их цель. Шлюпку спустили на воду и небольшая группа, попрощавшись с командой, ступила на незнакомый берег.
