1. Имена, прозвища и прочее: Зейн
2. OOC Ник (посмотреть в личном кабинете): koshara
3. Раса персонажа: Кошачья Звересь.
4. Возраст: 21.
5. Внешний вид (здесь можно прикрепить арт): - Мелкая особь кошачьей звереси с белоснежной шерстью и маленьким ростом. Яркие жёлтые зрачки, небольшие кошачьи уши. Атлетичное и худое телосложение. Хмурый взгляд и немного необычное строение кошачьей морды.
6. Характер (из чего он следует, прошлое персонажа): - Сдержанный, льстивый и довольно доброжелательный. Скромный, потерявший надежду, целеустремленный. Доверяет даже с тем условием, что имеет плохой жизненный опыт. Наблюдательный в напряженных для себя ситуациях.
7. Таланты, сильные стороны: - Выносливый так-как все ещё жив. Интуитивный, умеет вести диалоги с различными персонами. Довольно ловкий, так-как имеет атлетичное телосложение и имеет довольно легкое тельце от чего довольно быстр и подвижен.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: - Неуверенность в себе. Зависимость от чужого мнения, подавлен в эмоциях. Привязанность к тому, кто им манипулирует. Имеет паранойю выработанной из-за частого употребления наркотических веществ. Заниженная самооценка.
9. Привычки: - Нервозность, потребность в чужом внимании.
10. Мечты, желания, цели: - Обрести смысл жизни, завести семью и детей, прожить долгую и счастливую жизнь завязав с криминальной деятельностью.
2. OOC Ник (посмотреть в личном кабинете): koshara
3. Раса персонажа: Кошачья Звересь.
4. Возраст: 21.
5. Внешний вид (здесь можно прикрепить арт): - Мелкая особь кошачьей звереси с белоснежной шерстью и маленьким ростом. Яркие жёлтые зрачки, небольшие кошачьи уши. Атлетичное и худое телосложение. Хмурый взгляд и немного необычное строение кошачьей морды.
6. Характер (из чего он следует, прошлое персонажа): - Сдержанный, льстивый и довольно доброжелательный. Скромный, потерявший надежду, целеустремленный. Доверяет даже с тем условием, что имеет плохой жизненный опыт. Наблюдательный в напряженных для себя ситуациях.
7. Таланты, сильные стороны: - Выносливый так-как все ещё жив. Интуитивный, умеет вести диалоги с различными персонами. Довольно ловкий, так-как имеет атлетичное телосложение и имеет довольно легкое тельце от чего довольно быстр и подвижен.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: - Неуверенность в себе. Зависимость от чужого мнения, подавлен в эмоциях. Привязанность к тому, кто им манипулирует. Имеет паранойю выработанной из-за частого употребления наркотических веществ. Заниженная самооценка.
9. Привычки: - Нервозность, потребность в чужом внимании.
10. Мечты, желания, цели: - Обрести смысл жизни, завести семью и детей, прожить долгую и счастливую жизнь завязав с криминальной деятельностью.
Глава I - Рождение сына.
Мартовские лучи солнца били в окна старого дома, с крыши которого стекала талая вода. Это был город Клонстэд, который находился во Флодмунде. В теплое время года, на свет родился мальчик которого родители назвали Зейн.
Зейн, родился в довольно бедной семье, на окраине города довольно в жалкой обстановке, начиная свой жизненный путь с матерью и отцом. Мать Зейна, кошачья звересь Лори, работала на двух работах и очень любила маленького проказника, которого она ожидала девять месяцев и вынашивала не прекращая работать ткачихой и фермером, питая себя надеждой воспитать сильного и отважного сына, что поможет семье и поднимет её с колен. Отец, кошачья звересь имя которого Горо, в свою очередь не очень был доволен лишним голодным ртом в и без того трудные времена, отчего тот практически не участвовал ни в его жизни, ни в его воспитании как личности, пропадая в кабаках да игорных домах, пропивая семейный капитал, не работая и относясь к сыну, как к паразиту, хотя сам таковым и являлся.
Лори воспитывала и обучала сына жизни с самого детства. За пару лет, малыш уже бегал и показывал своё любопытство к окружающему миру. Ещё через год, малыш Зейн уже подавал голос, а его первое слово прозвучало прямо в его четвертый день рождения, давая матери надежду на будущую грамотность сына.
В четыре года Лори усердно взялась за воспитания своего чада, бросая одну из работ дабы больше времени уделять сыну, начиная учить того писать и читать, готовить вкусные блюда и заниматься кожевничеством.
Отец, в свою очередь, был не очень рад тому, что Лори бросила одну из работ, ужимая семейный капитал ради воспитания ребёнка, который даже не мог принести дохода в дом, отчего и вовсе не желал того видеть, не возвращаясь к семье и гуляя где то на стороне, явно ударяя своим поступком по семейным узам, демонстрируя уже разумному Зейну то, что он нужен исключительно матери. Когда отец Зейна не появлялся дома, а оставлять маленького ребенка одного было неразумным, Лори начала брать с собой Зейна на работу обучая его своему делу проводя с ним большую часть своего времени.
Жизнь мальца была окружена материнской заботой, проблемы не преследовали его и Зейн проявлял свои навыки в работе с матерью, с каждым разом закрепляя это на практике демонстрируя матери надежду на прелестное воспитание.
Глава II - Отец-алкоголик — горе в семье.
К девяти годам юный Зейн работал вместе с матерью помогая ей с кожевничеством. Всё было гладко, даже лучше, чем могло быть на первый взгляд до тех пор, пока в один из вечеров в дом наведывался пьяный отец. Его появление было не простым, азартность Горо привела к крупному долгу, который с каждым разом повышался и не давал ему покоя. Отец, который почти не появлялся дома, поднял руку на мать и требовал лишь одного, её честный и достаточно скопившиеся заработок, который не имел к нему никакого отношения. Зейн не мог стоять в стороне и наблюдать как его мать избивают на его же глазах, отчего тот набросился на отца, что не на шутку вывело из себя пьяного мужчину. Денег у Лори не было, так что решение пришло само по себе. Избив жену с сыном до полусмерти, Горо связал и забрал сына, покидая дом и направляясь на местный подпольный рынок с целью продать сына и скорее отыграться. К несчастью, удача улыбнулась ублюдку, и приятной наружности звересь был успешно продан работорговцу за горсть серебрянных монет. В ту ночь свободная жизнь Зейна закончилась, закованное в цепи тело ступило босыми лапами на невольнический корабельный борт, а нить судьбы протянулась на долгие расстояния, вплоть до покрытого вытоптанными войной цветами острова Халфа.
Глава III - Узы.
Берега Халфа — суть есть памятник трагедии целого народа, потерявшему своё величие в пылу чужой войны. Стоило солдатским сабатонам покинуть эти земли, как тут же бурьяном на них поросла разного рода мразь: начиная от рабовладельцев, и заканчивая патологическими душегубами, что пытались достичь власти на острове.
Став новоявленным невольником, Зейн снова был продан — темнокожему морфиту, что владел крупный тростниковой плантацией.
Мартовские лучи солнца били в окна старого дома, с крыши которого стекала талая вода. Это был город Клонстэд, который находился во Флодмунде. В теплое время года, на свет родился мальчик которого родители назвали Зейн.
Зейн, родился в довольно бедной семье, на окраине города довольно в жалкой обстановке, начиная свой жизненный путь с матерью и отцом. Мать Зейна, кошачья звересь Лори, работала на двух работах и очень любила маленького проказника, которого она ожидала девять месяцев и вынашивала не прекращая работать ткачихой и фермером, питая себя надеждой воспитать сильного и отважного сына, что поможет семье и поднимет её с колен. Отец, кошачья звересь имя которого Горо, в свою очередь не очень был доволен лишним голодным ртом в и без того трудные времена, отчего тот практически не участвовал ни в его жизни, ни в его воспитании как личности, пропадая в кабаках да игорных домах, пропивая семейный капитал, не работая и относясь к сыну, как к паразиту, хотя сам таковым и являлся.
Лори воспитывала и обучала сына жизни с самого детства. За пару лет, малыш уже бегал и показывал своё любопытство к окружающему миру. Ещё через год, малыш Зейн уже подавал голос, а его первое слово прозвучало прямо в его четвертый день рождения, давая матери надежду на будущую грамотность сына.
В четыре года Лори усердно взялась за воспитания своего чада, бросая одну из работ дабы больше времени уделять сыну, начиная учить того писать и читать, готовить вкусные блюда и заниматься кожевничеством.
Отец, в свою очередь, был не очень рад тому, что Лори бросила одну из работ, ужимая семейный капитал ради воспитания ребёнка, который даже не мог принести дохода в дом, отчего и вовсе не желал того видеть, не возвращаясь к семье и гуляя где то на стороне, явно ударяя своим поступком по семейным узам, демонстрируя уже разумному Зейну то, что он нужен исключительно матери. Когда отец Зейна не появлялся дома, а оставлять маленького ребенка одного было неразумным, Лори начала брать с собой Зейна на работу обучая его своему делу проводя с ним большую часть своего времени.
Жизнь мальца была окружена материнской заботой, проблемы не преследовали его и Зейн проявлял свои навыки в работе с матерью, с каждым разом закрепляя это на практике демонстрируя матери надежду на прелестное воспитание.
Глава II - Отец-алкоголик — горе в семье.
К девяти годам юный Зейн работал вместе с матерью помогая ей с кожевничеством. Всё было гладко, даже лучше, чем могло быть на первый взгляд до тех пор, пока в один из вечеров в дом наведывался пьяный отец. Его появление было не простым, азартность Горо привела к крупному долгу, который с каждым разом повышался и не давал ему покоя. Отец, который почти не появлялся дома, поднял руку на мать и требовал лишь одного, её честный и достаточно скопившиеся заработок, который не имел к нему никакого отношения. Зейн не мог стоять в стороне и наблюдать как его мать избивают на его же глазах, отчего тот набросился на отца, что не на шутку вывело из себя пьяного мужчину. Денег у Лори не было, так что решение пришло само по себе. Избив жену с сыном до полусмерти, Горо связал и забрал сына, покидая дом и направляясь на местный подпольный рынок с целью продать сына и скорее отыграться. К несчастью, удача улыбнулась ублюдку, и приятной наружности звересь был успешно продан работорговцу за горсть серебрянных монет. В ту ночь свободная жизнь Зейна закончилась, закованное в цепи тело ступило босыми лапами на невольнический корабельный борт, а нить судьбы протянулась на долгие расстояния, вплоть до покрытого вытоптанными войной цветами острова Халфа.
Глава III - Узы.
Берега Халфа — суть есть памятник трагедии целого народа, потерявшему своё величие в пылу чужой войны. Стоило солдатским сабатонам покинуть эти земли, как тут же бурьяном на них поросла разного рода мразь: начиная от рабовладельцев, и заканчивая патологическими душегубами, что пытались достичь власти на острове.
Став новоявленным невольником, Зейн снова был продан — темнокожему морфиту, что владел крупный тростниковой плантацией.
Рабы для него выступали не иначе как инструментом, тогда как рабовладелец светился на портовых рынках как торговец сахаром, ромом и мелассой. Это означало, что ближайшие годы звересю было суждено спать на жалкой подстилке из хвороста, совмещая труд под палящей жарой с питанием, состоящим из объедков и отходов производства, отсыпаясь в лучшем случае по пять часов в сутки. Подгоняемый плетьми, в первый день он был определён в варочный цех, что закрепляло за ним обязанность перемешивать и сливать растворяемый над огнём сахар в огромных чанах. Пусть место под соломенным настилом и освобождало бедолагу от солнечного жара, он с лихвой компенсировался жаром множества кострищ и, к тому же, оставляемыми в обмен на неловкие движения ожоги от раскалённых металлических котлов. Молодые годы, что ассоциируются у большинства господ с лучшим временем в жизни, в случае Зейна сопровождались двумя вопросами — о выживании и о самоубийстве.
Глава IV - На крючке.
Средняя продолжительность жизни раба на невольничьих производствах - десять лет. Спустя три года в неволе, Зейн превратился в страшную пародию на прежнего себя.
Уставший, похудевший и безразличный — даже раны от ударов кнутом перестали заживать на его шкуре, словно бы само тело давно опустило руки. Тогда он подсел на морфитскую пыль. Первую дозу ему предложила русая морфитка, следившая за трудом рабов и надзирателей со стороны. Увидев, как увядающий раб не прикасается к еде — она всучила в его лапы порцию порошка, замотанную в крошечный хлопковый мешочек. “Вдохни этот порошок своими ноздрями, и полюбишь жизнь снова”. Мерзкая бестия подсаживала звереся на наркотик, а её собственный хозяин был влеком целью выжать из своих рабов максимум пользы. Конечно, Зейн попался в эту ловушку, а его ослабленный непосильным трудом и ужасным питанием организм практически сразу стал зависимым от этой белоснежной смерти.
Совсем скоро морфитский порошок окончательно сломил его волю. Безусловно, он делал труд Зейна эффективнее, а его самого - жизнерадостнее, но стоило рабу пожить без него сущие дни, как его с головой подчиняла себе ломка. Рабы на сахарной плантации повально страдали от зависимости, зачастую так и заканчивая свою жизнь — в сладком аду. Впрочем, однажды звересю по имени Зейн таки улыбнулся случай.
Глава V - Всё, что я хочу делать...
Пол-литра раскаленного сахара выплеснулся на лицо олодой морфитки-надзирательницы - то самое безупречное лицо, что когда-то улыбалось, подсаживая его на порошок. Она захрипела, вцепилась в обожженную кожу а Зейн, дрожащий от ломки, смотрел на это в оцепенении. Они были одни - она сама отослала остальных надзирателей, чтобы насладиться унижением раба наедине, но ее уверенность стоила ей жизни. Прежде чем она сумела выхватить клинок, Зейн бросил черпак и вырвал клинок из ее слабеющих рук. Один точный удар - тело морфитки рухнуло на землю. Он быстро обыскал труп найдя в нем заветный подсумок с порошком, но времени на побег почти не оставалось. Зейн ударил черпаком по опоре чана и сотни литров кипящего сахара хлынули на землю. Поднялся хаос - надзиратели бросились к месту проишествия пытаясь остановить поток и спасти то, что еще можно было спасти. В той суматохе Зейн и скрылся среди зарослей тросника оставив позади крики и запах гари.
Глава VI - Плач свободы.
Свобода оказалась не милостью, а новым испытанием для Зейна. Порошок быстро закончился и он, измученный ломкой и голодом, взялся за разбой, но, к его ж сожалению, он бы плохим преступником - его выдавали дрожь в лапах и неуверенный голос. Однажды он пытался ограбить закаленного в боях ветерана, но тот без труда обезоружил его и избил до полусознания. В другой раз, едва успев стащить кошель у зазевавшегося торговца, Зейн заметил патруль городской стражи. Ему чудом удалось скрыться, но с тех пор он стал осторожнее, к нему пришло понимание, что за каждую ошибку он мог поплатиться собственной жизнью. Он скитался от города к городу, по трактам, все больше осознавая, что не способен жить в одиночку, не может быть без чужой воли. Рабская натура брала верх - ему нужен был хозяин, который дал бы ему направление и избавил бы от мук выбора.
Глава VII - Новый виток.
Удар под дых, потом еще один, и еще... Воздух выбивался из груди Зейна и хрипя он едва не терял сознание корчась в пыли на тракте. Высокий флор, на которого Зейн попытался напасть ранее даже не вынул кинжала своего из ножен - он лишь отыгрался на почти бездыханной туше белого кота кулаками, сжатыми в перчатке. Зейн рыдал ожидая финального удара, думал, что на этом его жизнь и подошла к концу, но вместо того, чтобы рубить голову, флор внимательно разглядывал сопливого звереся в грязи. Он видел не простого разбойника - то было сразу видно для бывалого война. Зейна выдавали его глаза с безумным блеском ломки, старые и плохо зажившие шрамы от плети на спине, проступавшие сквозь грязную рубаху и жалкую, исхудавшую фигуру, в которой совершенно не было и грамма настоящей угрозы. Он чудесно понимал, что голод и отчаяние могут загнать в тупик кого угодно.
Убить такого - не стоит чести, лишь руки марать никому не нужной кровью. Тот решил, что Зейн в состоянии отплатить за причиненный ущерб своим трудом, не стал его убивать - перебросил его через седло своей кобылы и повез в свое поместье. Так началась новая глава. Зейн стал слугой а позже и учеником. Главным испытанием для него стали тренировки. Ветеран, скучавший в мирные деньки своего бытия, взялся обучать Зейна искусству битвы на клинках. Хотя, скорее Зейн играл роль тушки для избиения в этих тренировках. Сначала то были лишь базовые стойки и удары, но со временем падений и неудач Зейн научился чувствовать клинок, предугадывать движения своего наставника и парировать удары. Он не стал великим воином, но приобрел достаточно навыков, чтобы использовать те в будущем, защищая свою шкуру. Жизнь, к слову, в поместье ветерана была несравненно лучше плантации - сытная еда, чистая одежда и крыша над головой, но чем стабильнее становились его дни, тем сильнее Зейн чувствовал внутреннее беспокойство. Он не мог принять эту жизнь как свою, поэтому - в одну из ночей, собрав украденные деньги, дурманы и кинжал, он сбежал, чтобы найти новый путь - или новое рабство.
Послесловие.
Увы, в новой личности Зейна осталось больше рабского, нежели человеческого. Быть может, причиной его побега в самом деле стали “слишком хорошие” условия. А может — суть есть в его душевном стремлении к познанию. Скромной походкой проходя по длинному причалу, он обращается к пузатому капитану, что трамбовал табак в люльку своей курительной трубки. Едва слышимо обращается к нему, болтает, расспрашивает про исследуемые в сей век земли, что кличут Заокеаньем. Он зажат, тих и запуган, смотрится чужаком в своих чудесных одеждах, которые разорвёт по прибытию на новый материк. Суёт пару мешочков с деньгами капитану, на что тот рассмеётся, качая головой. Тогда он всучит ему тяжёлый подсумок, наполненный белым порошком — и капитан, оглядев его содержимое, едва не проглотит трубку, за плечо подталкивая звереся к корабельному мостику. Вскоре матросы поднимут якорь, паруса расправятся крыльями птицы, и новое небо станет светить над головами всякого путника, решившегося на покупку своего билета в один конец. А белошёрстный звересь Зейн, затаившись в сыром уголке корабельного трюма, будет оглядывать ожоги от сахара на своих руках, что от морской болезни калейдоскопом кружили у него перед глазами. Сможет ли существо, навечно застрявшее в старых повадках, сломленное и упрямое, хорошо устроить свою новую жизнь?
Глава IV - На крючке.
Средняя продолжительность жизни раба на невольничьих производствах - десять лет. Спустя три года в неволе, Зейн превратился в страшную пародию на прежнего себя.
Уставший, похудевший и безразличный — даже раны от ударов кнутом перестали заживать на его шкуре, словно бы само тело давно опустило руки. Тогда он подсел на морфитскую пыль. Первую дозу ему предложила русая морфитка, следившая за трудом рабов и надзирателей со стороны. Увидев, как увядающий раб не прикасается к еде — она всучила в его лапы порцию порошка, замотанную в крошечный хлопковый мешочек. “Вдохни этот порошок своими ноздрями, и полюбишь жизнь снова”. Мерзкая бестия подсаживала звереся на наркотик, а её собственный хозяин был влеком целью выжать из своих рабов максимум пользы. Конечно, Зейн попался в эту ловушку, а его ослабленный непосильным трудом и ужасным питанием организм практически сразу стал зависимым от этой белоснежной смерти.Совсем скоро морфитский порошок окончательно сломил его волю. Безусловно, он делал труд Зейна эффективнее, а его самого - жизнерадостнее, но стоило рабу пожить без него сущие дни, как его с головой подчиняла себе ломка. Рабы на сахарной плантации повально страдали от зависимости, зачастую так и заканчивая свою жизнь — в сладком аду. Впрочем, однажды звересю по имени Зейн таки улыбнулся случай.
Глава V - Всё, что я хочу делать...
Пол-литра раскаленного сахара выплеснулся на лицо олодой морфитки-надзирательницы - то самое безупречное лицо, что когда-то улыбалось, подсаживая его на порошок. Она захрипела, вцепилась в обожженную кожу а Зейн, дрожащий от ломки, смотрел на это в оцепенении. Они были одни - она сама отослала остальных надзирателей, чтобы насладиться унижением раба наедине, но ее уверенность стоила ей жизни. Прежде чем она сумела выхватить клинок, Зейн бросил черпак и вырвал клинок из ее слабеющих рук. Один точный удар - тело морфитки рухнуло на землю. Он быстро обыскал труп найдя в нем заветный подсумок с порошком, но времени на побег почти не оставалось. Зейн ударил черпаком по опоре чана и сотни литров кипящего сахара хлынули на землю. Поднялся хаос - надзиратели бросились к месту проишествия пытаясь остановить поток и спасти то, что еще можно было спасти. В той суматохе Зейн и скрылся среди зарослей тросника оставив позади крики и запах гари.
Глава VI - Плач свободы.
Свобода оказалась не милостью, а новым испытанием для Зейна. Порошок быстро закончился и он, измученный ломкой и голодом, взялся за разбой, но, к его ж сожалению, он бы плохим преступником - его выдавали дрожь в лапах и неуверенный голос. Однажды он пытался ограбить закаленного в боях ветерана, но тот без труда обезоружил его и избил до полусознания. В другой раз, едва успев стащить кошель у зазевавшегося торговца, Зейн заметил патруль городской стражи. Ему чудом удалось скрыться, но с тех пор он стал осторожнее, к нему пришло понимание, что за каждую ошибку он мог поплатиться собственной жизнью. Он скитался от города к городу, по трактам, все больше осознавая, что не способен жить в одиночку, не может быть без чужой воли. Рабская натура брала верх - ему нужен был хозяин, который дал бы ему направление и избавил бы от мук выбора.
Глава VII - Новый виток.
Удар под дых, потом еще один, и еще... Воздух выбивался из груди Зейна и хрипя он едва не терял сознание корчась в пыли на тракте. Высокий флор, на которого Зейн попытался напасть ранее даже не вынул кинжала своего из ножен - он лишь отыгрался на почти бездыханной туше белого кота кулаками, сжатыми в перчатке. Зейн рыдал ожидая финального удара, думал, что на этом его жизнь и подошла к концу, но вместо того, чтобы рубить голову, флор внимательно разглядывал сопливого звереся в грязи. Он видел не простого разбойника - то было сразу видно для бывалого война. Зейна выдавали его глаза с безумным блеском ломки, старые и плохо зажившие шрамы от плети на спине, проступавшие сквозь грязную рубаху и жалкую, исхудавшую фигуру, в которой совершенно не было и грамма настоящей угрозы. Он чудесно понимал, что голод и отчаяние могут загнать в тупик кого угодно.
Убить такого - не стоит чести, лишь руки марать никому не нужной кровью. Тот решил, что Зейн в состоянии отплатить за причиненный ущерб своим трудом, не стал его убивать - перебросил его через седло своей кобылы и повез в свое поместье. Так началась новая глава. Зейн стал слугой а позже и учеником. Главным испытанием для него стали тренировки. Ветеран, скучавший в мирные деньки своего бытия, взялся обучать Зейна искусству битвы на клинках. Хотя, скорее Зейн играл роль тушки для избиения в этих тренировках. Сначала то были лишь базовые стойки и удары, но со временем падений и неудач Зейн научился чувствовать клинок, предугадывать движения своего наставника и парировать удары. Он не стал великим воином, но приобрел достаточно навыков, чтобы использовать те в будущем, защищая свою шкуру. Жизнь, к слову, в поместье ветерана была несравненно лучше плантации - сытная еда, чистая одежда и крыша над головой, но чем стабильнее становились его дни, тем сильнее Зейн чувствовал внутреннее беспокойство. Он не мог принять эту жизнь как свою, поэтому - в одну из ночей, собрав украденные деньги, дурманы и кинжал, он сбежал, чтобы найти новый путь - или новое рабство.Послесловие.
Увы, в новой личности Зейна осталось больше рабского, нежели человеческого. Быть может, причиной его побега в самом деле стали “слишком хорошие” условия. А может — суть есть в его душевном стремлении к познанию. Скромной походкой проходя по длинному причалу, он обращается к пузатому капитану, что трамбовал табак в люльку своей курительной трубки. Едва слышимо обращается к нему, болтает, расспрашивает про исследуемые в сей век земли, что кличут Заокеаньем. Он зажат, тих и запуган, смотрится чужаком в своих чудесных одеждах, которые разорвёт по прибытию на новый материк. Суёт пару мешочков с деньгами капитану, на что тот рассмеётся, качая головой. Тогда он всучит ему тяжёлый подсумок, наполненный белым порошком — и капитан, оглядев его содержимое, едва не проглотит трубку, за плечо подталкивая звереся к корабельному мостику. Вскоре матросы поднимут якорь, паруса расправятся крыльями птицы, и новое небо станет светить над головами всякого путника, решившегося на покупку своего билета в один конец. А белошёрстный звересь Зейн, затаившись в сыром уголке корабельного трюма, будет оглядывать ожоги от сахара на своих руках, что от морской болезни калейдоскопом кружили у него перед глазами. Сможет ли существо, навечно застрявшее в старых повадках, сломленное и упрямое, хорошо устроить свою новую жизнь?
Последнее редактирование:
