ООС ИНФОРМАЦИЯ
1. Йохан
2. Создам и укажу позже.
3. Человек (кинфолк)
4. 27
5. Светловолосый мужчина с крупным носом, глаза у него голубого цвета, лицо его украшает борода. Тело слегка крупнее среднестатистического мужчины.
6. Благодаря военной выучке в прошлом, знает когда заткнуть рот перед старшими, посему перед военными кажется дисциплинированным и стойким, в остальное время любитель трепа в таверна под кружку холодного пива.
7. Военное знание, готовность стоять за своих, умение варить базовую еду в полевых условиях, крепость к алкоголю, благодаря частой выпивке.
8. Любитель в свободную минуту выпить, поэтому имеет проблемы с алкоголем.
9. Выпивать,
10. Осесть в новых земля, познать собственное я, добиться обещанной славы.
БИОГРАФИЯ
Среди высоких крон дубов, под пятой сырых болот возвышался высоких холм, а выше того светила большая полная луна. Группа язычников в богатых меховых плащах вознесли младенца на этот холм, рядом с костром изгваздав его лик своей кровью — однако духи и боги не давали своего ответа, не было того сакрального чувства, лишь голодный детский плач. Дитя, важный наследник рода, оказался лишь очередной посредственностью. Для мира людей же он был простым бастардом, поэтому его подсунули обратно матери-кухарке.
Мать нарекла младенца Йоханом, в честь своего брата — Йохана Башмака. Житие кухарки не слишком мешало воспитанию ребёнка. Её коморка с бедной колыбелью была недалеко от кухни, поэтому дитя жило с постоянным запахом дичи у себя на носу и поэтому мать всегда могла отвлечься на это “последствие” романа с дворянином. Младенчество было самым обыденным, разве что ребёнок рос крепче других детей и не так часто болел, что давало матери лишние дни отдыха. Он познавал мир и познавал первый язык, однако его разум только-только начинал крепнуть.
При дворе небольшой лесной крепостишки жило много других детей, дети слуг, дети гарнизонных вояк, дети из ближайших деревень — все они стали долгими спутниками в жизни, когда Йохан научился ходить и говорить. В беззаботном детстве много играл, из-за близости к дартадской границе чаще всего в рыцарей и иную пехтуру, а стражник из сторожки и вовсе вырезал юнцам небольшой набор деревянных солдатиков для игры.
Йохан родителям крестьянином, тем, кто работает, но, живя под боком военной аристократии, выходцев из феодализма (тех немногих, что остались в Остфаре) и всяческих вояк, он начинал ратеть за такой коллектив — вырасти, стать пехотинцем, защищать свою одинокую мать, а может и всю страну. Иногда к нему проявляли излишки заботы, многие знали о его настоящем отце, хотя дитя особо и не задавалось таким вопросом, ведь отечеством для него стали окружающие его вояки. Невольно дисциплина и военная романтика прививалась с детства, мать же вздыхала, не желая в один день проводить его на войну.
Читать и писать не учился, но с ранних дней брал в руки деревянный меч. Из навыков лишь быт мужской — починить что-то, помочь на стройке, поднести. Помимо того на кухне работал и помогал матери, ведь кухарю кухарево, а кесарю кесарево — таскал воду, чистил овощи, учился рубить и потрошить дичь, ведь филомские леса были больше полны животными, чем корнеплодами.
Что же до веры, то в тех округах практиковали странную смесь Флорендства и местного язычества Ил’ланеик. В дремучей губернии даже многие дворяне и священники сохраняли этот завет предков — восхваление Флоренда, защитника людей и великого мудреца, и духов природы, что создали мир и распоряжаются жизнями. И чем глубже Йохан гулял с друзьями в лесу, тем больше языческого проявлялось в нём и близлежащих лесах. Церковные настоятели сменялись на настоящих ворожеев и ведьм и, несмотря на различия сословного общества, даже самые высокие лорды спускались к люду чтобы отпраздновать их единство в вере. Охотиться в тех лесах было запрещено простым крестьянам, но ловчий невзначай дал пару уроков Йохану — как минимум того требовала вера в духов, а как максимум все ещё неведомое положение юнца, так похожего на местную знать своими блондинистыми волосами.
В том возрасте Йохан уже не мог замечать как за его спиной шепчутся, и как подозревают о его благородном происхождении. Однако никаких ответов он не мог найти. Вопрошать высокородных было подобно смерти, мать отнекивалась, придумав красивую историю, другие говорили странными загадками или попросту не знали. Тем не менее это вдохновило его. Он считал, что из благородной крови бастарда шла крепость его тела от болезней и тяга к войне. По ночам он мечтал и придумывал себе идеального отца, но это были лишь мечты, которые не могли порушить даже те странные сны и кошмары. Многие он забывал сразу после пробуждения, многие были неясными: люди, танцующие вокруг костра, животные, образы, оружие и светила — все они мелькали моментами, находя себе пристанище в самых глубинах памяти.
Работа на кухне давалась, но Йохан, будучи к тому моменту уже нетерпеливым отроком, всё ещё мечтал о военном ремесле. Однако же его не могли взять и в оруженосцы — были более благородные дети, что занимали роли пажей и оруженосцев, обвиваясь вокруг аристократии как пчёлы на меду. Но заниматься всё-таки очень хотелось, а деревянный меч из детства казался лишь простой игрушкой. Найдя в этом деле таких же попутчиков, они решили основать фехтовальный клуб, прямо как в городах, но это, конечно, был лишь кружок самоучек, мечтавших о военной карьере или попросту хотевших набить кому-то морду. Обосновались они глубоко в лесу, там сделали небольшой лагерь, будто бы это всё игра и спустя время достали себе настоящее “оружие”, в самом деле только ножи да рабочие топорики — о настоящем боевом мече оставалось только мечтать. Далеко не все из “братства” были жителями той крепости, многие были уверены что Йохан имеет удобный доступ к оружию, ну и, как бывает с детьми, надавили на юношу достать один, ведь они все равно его вернут.
Однако доступа к арсеналу, очевидно, не было даже у прожившего здесь детство Йохана, однако он видел пару мечей, висевших в главном залу. Йохан не был плохим мальчиком, он нередко проказничал, но не делал ничего со злого умысла. Однако в этот раз неразумность и юношеский пыл превалировал — он понимал, что добиться всего в этой жизни он сможет только сам или будет сидеть на кухне до конца своей жизни. Крепость была небольшой, ночью бродили стражники, но мечи на стене никто не сторожил, пока светила луна, а дверь была лишь заперта снаружи, но не в донжоне, где и жил Йохан в кухонной коморке. Дело было довольно быстрым: невзначай прогулялся до главного зала в темени, стараясь не скрипеть прогнившими и постаревшими досками с дверьми, подставил стул к стене и с тихим лязгом вынул меч из настенных ножен. Упрятать меч он решил на кухне, в самый далёкий угол, свернув тряпкой среди луковиц, хранимых в большом льняном мешке.
Утром пропажу заметили. Первых начали луженной глоткой окрикивать гарнизон, муштровать и вызнавать. Те, кто стоял в карауле той ночью были наказаны. В это время Йохан выносил мешок из гарнизона, чуть порвал тот дабы пара сгнивших луковиц точно упала на землю, убрав подозрения. Дальше он припрятал меч в своём лагере и остаток недели дожидался возвращения друзей.
Лишь во время встречи со сверстниками ему удалось посмотреть на меч, он был белее стали и лежал в руке легче, однако Йохану особо не с чем было сравнить. Тот день они спарринговались, мечом успел помахать каждый, некоторые, по неопытности, сурово порезали свои руки или одежду. Так было почти до самого вечера.
В сумерках, резвясь по лесу, они увидели пару хищних глаз и блеск белого меха. Какое-то чудовище кружило вокруг них, это был оборотень. Он рычал, будто гоготал, будто было задумано так, что дорогой меч должен был быть украден. Ребята побежали, вместе с ними и Йохан, некоторые застыли на месте от страха. Огромный волк прыгал на десятки метров и был быстрее любого коня, он гонялся за, практически детьми, швырял их по сторонам, отрезал им дорогу своим оглушительным рыком — одним словом игрался. Пособников воровства он не щадил, даже несмотря на их молодой возраст. Руки не рубились, но отрывались по локоть. Йохан мешкал, но всё происходило так быстро, что в один миг туша оборотня показалась прямо перед ним. Он рубанул его мечом, отчего у твари пошла кровь и та взрыкнула. Грязь, запах крови и пота. Чистая сила и ярость. Удар за ударом: вывихи, сломанные, ноющие мышцы — Йохана, конечно, швыряли не меньше, с ним игрались больше того. Но после очередного удара о ствол дерева он поднялся.
Какое-то неведомое чувство вдруг овеяло Йохана, это уже не было страхом потому что от страха он уже давно наложил в штаны. На момент он будто бы выпал из этого мира. Резкое наитие, как будто Йохан в своем познании настолько преисполнился, что он как будто бы уже множество лет проживает во множестве таких же миров, как Кеменлад. Мир в миг казался абсолютно понятен, а окружающее убранство висящих кишков и густого леса придавало покоя и умиротворения, будто бы он сливался с этим узором. В моменте из клинка вылетела огненный шквал, а затем разум пал в морок.
Кинфолк был пощажен, но надолго заперт в септе, в одной непримечательной землянке, куда не проходил солнечный свет. Он узнал об ликантропии, но не знал что с ним произойдет дальше. Он не знал ни того, что украл пусть и малый, но фетиш, но отчётливо выразил в памяти смерть друзей и тот последний удар. Он сидел в раздумьях достаточно долго, пытаясь вспомнить исходы того дня, пока сверху не постучали. В дом вошли серебряные клыки, в лицах некоторых он узнавал старых знакомых — сторожа, рыцарей, того самого ловчего. У парня был некий дар духовной силы, позволившим использовать клэйв, но он всё ещё оставался лишь полукровкой, родичем.
О нем позаботились такие же кинфолки, что по какой-то причине узнали об оборотничестве. Многие были жёнами и мужьями огромных волков, некоторые лишь помощниками и мясом в их невообразимой для разума человека борьбе.
Пропаганда оборотней проходила в знакомом формате, с точки зрения известному Йохану язычеству. Многое он прослушал, ведь был слишком подавлен и напуган. Но ему было поделом, ведь он оказался вором, о чем постоянно напоминали беловолосые старики, если кружили вокруг.
Долг? Призвание? Родичи могли рассказывать многое, вдохновлять, но суть такого существования не нравилась юноше — он хотел стать воином, он не знал что такое быть кинфолком. Они говорили просто, что Йохан должен беспрекословно слушаться гару. Почему? Что будет взамен? Это оставалось без ответа и лишь сердце Йохана то и дело меняло эти ответы. В краткий срок гнев и злоба сменялась на привязанность — новая семья, возможность встретить настоящего отца, а с другой стороны низшая каста и кабала похуже крестьянской.
Рано или поздно необходимо было вернуться. Возвращение Йохана и подозрительная пропажа детей стала предметом тихих шёпотов и обвинений, Но Йохан все отрицал. Так просто он бросил своих друзей, но на кону стояла его жизнь. И она по велению кого-то сверху пошла в гору. Его взяли поучаться в гарнизон, владеть оружием, тренироваться до пота и крови. Быт воина был долог и тернист, Но Йохан понимал свое призвание.
Но призвание с другой стороны тяготило все сильнее. В одно из посещений септа к нему пристала язычница, высокая, мускулистая, свободная как птица. Она заигрывала с юношей и управляла им своими женскими штучками. Молодой парень оказался весь в её власти и уже не заметил, как на другой день разделил с ней ложе. Её характер был суровым, звериным, как на быту, так и в постели. Она ясно дала понять что она главная в паре, будто Йохан какая-то деревенская тема. Любое слово и шаг не туда, неуместная шутка означала взбучку и косые взгляды.
Общество гару требовало слишком весомого подчинения. Пару раз Йохан набивался на бой. Следуя своему военному ремеслу, он думал что и в обществе воинов сможет как-то показать себя. Однако гару были ему не по силам, даже когда поддавались. Но многие родичи того септа, крупного септа Королей, действовали как боевые единицы: диверсии и битвы бок о бок или во имя гару были обыденностью. В паре охот на пиявок поучаствовал и сам Йохан. Родичи были сильнее людей, но победить вампира или другую тварь выходило лишь числом и смекалкой, но он не может забыть момента когда загонял заплутавшего гангрела вместе со своей братией по лесу, будто кабана. Однако его жена не разделяла такого увлечения, она требовала много внимания, пусть и военная карьера что в мире людей, что в мире гару шла неплохо. С рождением первенца всё ударилось в бытовуху. Уход за детьми ложился на его плечи, оставалось время лишь для караульном службы, позабыть о вылазках и выездах, позабыть об учениях и ловле бандитов, позабыть о, если свезет, войне.
В один из дней когда он посетил свою стареющую мать он окинул взором ее кухню. С каждым годом было все хуже, его мать старела, пусть и была невероятно рада внукам. У взрослого мужа невольно заиграла ты мысль, что была с самого детства — сделать свою судьбу и не сгнить там, где родился. Он сбежал из семьи и отправился на Заокеанье. Подальше от деспотичной жены, подальше от ярма крестьянина и родича, на свободу.
