Филом, за двадцать лет до триста одиннадцатого года четвертой эпохи, в небольшом лесном поселении на границе с Панктелем был рожден мальчик, которого по всем «Филомским» традициям назвали Джеффри. Родился он темной ночью под вой волков, которые пробегали мимо огражденной деревушки, живущей в полнейшем балансе с природой. Сама деревня была практически окружена лесом, однако, в относительной близости от неё проходил большак, по которому частенько проходили караваны с разного рода товаром, из Филома в Панктель и обратно.
Детство Джеффри не обладало особыми красками, отец делал все, чтобы его семья жила в достатке и не голодала, а мать сидела дома и следила за домашним скотом. Большую часть своего времени Джефф проводил на улочках поселения, гуляя недалеко от дома. В связи с его детским возрастом, друзей у него почти не было, ведь рождаемость в поселении была маленькая, а подростки не любили играться с малышней, поэтому, одним из единственных «детских досугов» маленького Джеффа был уход за бродячими животными. К сожалению, юный колдун родился с генетической предрасположенностью к шизотипическому расстройству личности, был в так называемой «зоне риска», но из-за того времени – никто не мог поставить подобный диагноз, да и никак это не проявляется.
В своем детстве, примерно до восьми лет, он частенько бывал на окраине леса что был вблизи деревни вместе со своим отцом. Конечно – никто в глубь не заходил, ведь про этот лес много кто говорил ужасные вещи, о том, что звери там охотятся на людей, а какое-то там «племя» проводит темные ритуалы с использованием животных. В глубь леса практически никто не шел, краем было пройти метров десять, а потом практически каждый разворачивался – никому не хотелось проверять, правдивы ли истории о каком-то племени, или очередная байка. В остальном – детство Джеффа практически ничего интересного в себе не имело. Разве что ежедневную рутину, которую Джеффри повторял из раза в раз. Да, в детстве у него тоже была рутина, только своя, ребяческая, в основном – погулять где-то, покормить птиц, пойти с отцом на «прогулку».
Больше всего он любил крыс и всяких грызунов, которые показывались у дома. Однажды он вообще принес домой одного из таких грызунов, маленькую мышку, которая, видимо, выбежала из соседского хозяйства, скрыв её от родителей, и в какой-то момент отпустил её «погулять по дому», тогда его маленькая «Бэ» пробежала по всему дому, добежав до комнаты, где стояла и перебирала вещи его мать, которая при виде серого создания – просто завизжала, начав искать «укрытие». Когда его отец увидел бегающую мышь и сильно напуганную мать, которая стояла в углу и пряталась от бегущего грызуна – он просто выкинул мышь из дома, швырнул, открыв входную дверь, а сына на некоторое время запер в комнате, ведь наверно – он не имел малейшего понимания в воспитании детей. Да, Джефф тогда был ещё ребёнком, ему едва ли было восемь, и то, что он тогда увидел – повергло его в шок. Он даже не знал, что сказать, ведь за полчаса нахождения он успел дать имя, то самое «Бэ», и успел её даже полюбить, правда любовь к питомцу была недолгой. Возможно он бы попытался её найти, если бы не отец, который посчитал нужным оставить сына дома.
И хоть с виду отношения между ребенком и отцом казались слишком приятными, и в некотором роде идеальными – за каждый «прокол отца» в глазах Джеффри мальчик таил обиду, даже не смотря на то, что эти «проколы» были единичными случаями, которые провоцировал сам Джеффри. К этому же ненастоящему восприятию отношений между Джеффри и родителями можно отметить то, что он не получал какой-либо «психологической» помощи, родители просто не обращали на внутренний мир, а может даже и душу ребенка никакого внимания. Они давали ему нужный уход, базовый уход, который нужен любому ребенку, но в остальном – никто его не утешал, и не поддерживал, порой он самостоятельно искал эту поддержку, но только не в людях, а в животных – он с ними разговаривал, чтобы как-то себя успокоить.
Чтобы ему дома было не совсем одиноко – Джеффри придумал собственный мир в своей голове, идеальный мир, где природа живет в полной гармонии с людьми, нет ни одного города, а деревья – служат некими «друзьями» для людей. Живые растения, которые даруют урожай в нужное для жителей леса время, деревья, которые служат защитниками и какой-то «неприступной» стеной. Стоит упомянуть и то, что в мире Джеффри была целая иерархия, где были доминирующие виды, и те, кто должны были всегда работать. И хоть он был мал, но тяжелый «ареал» обитания сам подстроил все то, чтобы уже в детстве мальчик начинал понимать взрослые вещи, хоть и не полностью.
Джеффри – очень злопамятный, он редко запоминал то доброе и хорошее что для него делали, но все время помнил пакость в свою сторону. Даже в свои десять, он помнил о «Бэ», но ничего не говорил своим родителям. После случившегося он редко отправлялся гулять со своим отцом, но познакомился с единственной деревенской компанией подростков, с которыми частенько покидал пределы деревни. Отец принял это, ведь редко был «инициатором» прогулки в лес, зачастую идея прогуляться была Джеффа, а отец лишь сопровождал его.
Те ребята, с которыми он гулял – очень любили посещать те места, в которых редко кто бывает. Им всем было от тринадцати-пятнадцати и выше, самым мелким в этом компании был именно Джеффри. Он часто подвергался каким-либо подшучиваниям от сверстников, но все это всегда терпел – был слишком мелким, да и компания на всю деревню была практически «единственная», ведь детей его возраста в поселении практически не было. Они изредка, но выходили за пределы деревушки, идя по большаку и заходя на «пол ставки» в лес. Они часто устраивали лесное застолье, беря с собой еду. Но опять-таки – все было на такой дистанции, чтобы успеть вернуться в деревню до наступления вечера, и чтобы не затеряться. Буквально с десяток метров.
При каких-либо застольях, относящимся к дружеским посиделкам недалеко от деревни, Джеффри редко что-то рассказывал о себе. Он часто пытался скрывать и укрывать это, не имея желания кому-либо говорить о себе и своей личной жизни. Он просто не доверял своим сверстникам, считал, что они его могут высмеять за любовь к животным и его «собственный мир». Он не хотел получить какое-либо осуждение, боясь быть отвергнутым из единственной в деревне компании почти его возраста.
В один из дней, когда парняге уже было двенадцать – кто-то из их компании решил предложить идею: пройти более далекий путь в лес, ведь идти по одним и тем же «локациям» все время – жутко надоедало, и было совсем неинтересным. Юнцу Джеффри это тоже было интересно – он не видел ничего, кроме одной и той же улочки, своего дома и части леса у большака. Он ушел ранним утром, ничего не сказав своим родителем, ведь считал, что его отец когда-то так же швырнет его из дома, как его мышь. Он сильно его боялся, хоть тот, кто был ему родителем, не давал даже повода на этот самый «страх».
Практически ничего не предвещало беды – они все общались о чем-то о «своем», не беря во внимание то, где они находятся. Компания пыталась запомнить путь назад, чтобы не затеряться с концами, и это удавалось с большим успехом, чем могло показаться. Они запоминали приметные места, по которым можно было пойти назад. Конечно же, не все из компании пошли в лес, Джеффри пошел с «командой» из трех человек, он был четвертым, а всего этих мальцов было семь. И так, пройдя достаточно глубоко в лесную чашу, примерно отдалившись от начала леса на метров сто-сто двадцать, они решили устроить некий «перевал», отдохнуть после недолгого похода. Они вели непринужденные беседы, усевшись в круг, подростковое общение о «проблемах», которые случаются в их жизни. Это продолжалось более часа, пока не появилась самка, которая быстро заострила свое внимание на группе подростков. Конечно, они были пугливыми, но шуршание кустов услышать не могли – уж слишком были заняты своими разговорами и рассказами, правда – Джеффри особо не вписывался в их разговоры, во-первых – ему было попросту нечего сказать, а во-вторых – он не хотел раскрывать даже малейшие подробности о своей жизни. Он был первым, кто увидел, что в кустах что-то шевелится, но никому об этом не сказал. Он напрямую смотрел на самку, идущую с детьми, и тогда у неё сработал животный инстинкт «мамаши», она побежала в сторону Джеффри, оставив свое потомство стоять на том же месте, где оно и стояло, все дети, сидевшие в кругу – начали разбегаться кто-куда. Джефф пытался убежать, но все бесполезно – вскоре она нагнала подростка, и он уже было поверил в свою смерть, но, почувствовав серьезную опасность – он сам того не осознавая использовал магию тьмы, практически мигом «обезвредив» неудачливую мамашу, использовав заклинание [Дымка]. Он сильно её ранил, а та – убежала со страху к своим детям. Он долгое время не мог осознать того, что он сделал, он просто смотрел вдаль, он рыдал со страху, пытаясь привести себя в чувства. Он пытался уйти в том направлении, в которым пришел в лес, но не смог – единственное, что он тогда сделал – заснул, найдя для себя безопасное место. Он потерялся в лесу и был сильно зашуган, единственное, что он тогда мог делать – это ходить. Он оборачивался на каждую лесную тень, и можно сказать «выживал» в месте, которое можно считать границей двух регионов.
Те, кто был в его компании – убежали непонятно куда, Джефф попросту не мог их найти, хоть и по началу пытался это сделать. Он не понимал, что вообще происходит в этом лесу. Так продолжалось два дня, два дня он был в небытие, но они проходили словно вечность. Он старался не попасть под взор каких-либо хищников, старался ни с одним животным не пересекаться, брезговал пробегающих по почве жуков и практически ничего не кушал. Из-за рассказов его отца о диких ягодах и овощах – он не «посягал» ни на один дар природы.
Из деревни был выдвинут «поисковой отряд», в нем числились отцы пропавших детей, один из стражников и человек, которого частенько небывало дома. Его звали Уильям, но он предпочитал, чтобы его называл Монте. Он был достаточно открытым человеком, но редко с кем выходил на «прогулки», он был одним из тех, кто не хотел, чтобы человек отбывал в лес. Поисковой отряд вел достаточно долгие поиски, как раз-таки – тот целый день, и благодаря тому, что Джефф ушел не так далеко в глубь леса, и старался держаться той точки, в которой был захвачен «врасплох» тем самым кабаном – был быстро найден тем самым «закрытым» человеком. Монте притащил обессилившего Джеффри у себя на руках, отдав его в родительский дом. Гневу отца не было предела, как и страху матери, но никто и ничего открыто не говорил – они держали все в тайне, в секрете от Джеффа, они не хотели говорить ему что-то плохое, дав ему разобраться со своими мыслями.
Прошло несколько дней, и «лесник» решил заглянуть в дом к Джеффу, тогда он решил узнать все у ребенка лично, ведь Уильяма Джеффри признавал, он хоть и едва ли его знал, но был наслышан о многих мутных историях о нем. Он знал о некоторых случаях, когда Монте спасал людей из лесной чащи, но никогда и никто не понимал – каким образом? Лес был объемным, но ему практически всегда удавалось вызволить заблудившихся и не вернувшихся домой идиотов.
Ему было интересно – от чего эти раны? Те, кто были с ним – рассказали о жутком нападении, они говорили, что не верили в то, что он может вообще, хоть каким-то образом выжить. При таком нападении даже взрослый человек бы окочурился, ведь это была взрослая самка кабана, с достаточно приличным весом. Это вызвало сильные подозрения у Уильяма, он спрашивал – каким чудом? Но никогда не получал ответов. У Джеффри возникла серьезная травма на фоне этого события – он практически ни с кем не разговаривал, а те дети, с которыми он был можно сказать «друзьями» - попросту начали считать его сумасшедшим, и из-за неё – Уильям не хотел особо тревожить мальчика.
Монте был друидом, оберегавшим лес от людского вмешательства, и всякий человек, который туда шел – был в скором времени доставлен обратно в деревню, либо же – вызволен из леса туда, откуда он туда явился. Эта информация была скрыта от каждого живущего в деревне человека, и может быть у кого-то и были подозрения – но не настолько явные, за которые можно арестовать или казнить.
Уильям поднял вопрос – как он сумел выжить? Он искал всякие наводки по этому поводу там, где Джеффри был найден, и нашел ту самую самку, которая была ранена магией. Он узнал у неё всю правду, и был в легком удивлении – он даже не думал, что такое вообще может произойти – чтобы у мальчика, который все время жил обычную деревенскую жизнь – могли бы проявиться магические способности. Уильям не оставил это без внимания, но никаким боком не мог проговориться об этой «теме» родителям мальчика, уж слишком друид переживал за его безопасность, от того – решил действовать по-тихому.
Джеффри долгое время, более двух месяцев был чуть-ли не «сломлен», он ни с кем не разговаривал, и вытащить из дома его никаким боком нельзя было, и потом – друид, войдя во внутрь дома используя [Подземный шаг], вытащил ребенка на волю, прежде чем его вытащить из дома – он усыпил его искусственно созданным растение (стоит упомянуть то, что дом находился рядом с частоколом, и Уилльям заприметил его снаружи деревни, чтобы не затеряться и не попасть под взор какого-либо доходяги, который решил не спать). Монте засунул его в мешок, чтобы мимо-проходящий деревенский человек его не выдал. Он ушел из деревни, используя некую «пробоину» в частоколе. Уилльям не хотел, чтобы кто-то его заметил, и замел за собой всевозможные следы, а затем – ушел в направлении леса. Он был практически незаметен, и отнес ребенка в пристанище колдунов. Тогда Джеффри было все ещё двенадцать лет, и через несколько часов он проснулся в достаточно удобной кровати от толчка человека, достаточно высокого и излишне бледного. Джеффри был сильно напуган, но ему ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться и идти вместе с колдуном – он отвел его практически вдоль всего их лесного пристанища, показал подростку идола, а затем – отвел его к «старейшине», друиду, который можно сказать был одним из самых влиятельных колдунов этого круга. Он был архимагом, и у него в подмастерье было не менее трех друидов, всего же в этом «колдунском сброде» было шесть магов, обладающих преимущественно геотургией, и большая половина – друиды света и тьмы. И хоть там была куча друидов, но любые колдуны приветствовались в этот тяжелый период.
С ним быстро почти все познакомились, но сам практически ничего не говорил – единственное, что он хотел сейчас сделать, это вернуться домой, но ему этого сделать никто не позволял, потому что боялись за свою безопасность. Они надеялись приучить ребенка к себе уже с самого детства, чтобы он даже не вспоминал о своих родителя. Они не отпускали его никуда достаточно долгое время, он их и боялся, и совсем ненавидел, считая, что они просто вытащили его из нормальной жизни. В деревне, естественно, подняли тревогу, но никто не мог ничего сказать – тот же друид Уильям достаточно часто появлялся в деревушке, и на него у никого подозрения не было – он был человеком чистой души, и все его знали, как примерного жителя поселения. Он все больше думал и задумывался о своем внутреннем мире, и хоть это было чем-то на него похожим – он считал что его судьба не должна была так расположиться. Он не хотел быть слугой, он хотел быть властителем. Он ощущал себя как главу, а не как обычного рядового колдуна.
У главного в друидской общине имени не было, он от него отрекся, взяв себе прозвище «защитник леса», никто не знал его настоящего имени, ни один колдун-друид, и того же Уильяма называли здесь исключительно Монте. Уильям пытался выйти на контакт с мальчиком, пытаясь вбить ему в голову то, что возвращаться ему бессмысленно и опасно – такие как он в Дартаде приветствуются только в качестве слуг, не более, и при любых обстоятельствах могут быть закованы в кандалы и заведены в темницы, но он ему совсем не доверял, он не верил в это, и считал, что это все делается для того, чтобы вовлечь его в какое-то «рабство», а все изначально из-за страха.
Долго неразговорчивость Джеффри не продолжалось – он явился к общему «столу» сразу же после пробуждения от сна, и попросил разрешения поесть вместе с ними – он до сих пор никому не доверял, но умирать не хотел, и даже учитывая то, что у человека инстинктов нет – «инстинкт самосохранения» не позволял парню оставаться такое долгое время голодным. Он был молод, ему было двенадцать, но он все прекрасно понимал, ведь он знал о своих магических способностях и своем магическом потенциале. Чтобы не потеряться среди общей массы, он имел одно желание – стать самодостаточным, прислушавшись к тому, что таких людей как он – не любят. Ежедневно он много времени уделял тренировке и познанию своей дисциплине, ведь был с головой в своей магии: [Дымка] и [Озноб] были его базой, которую он оттачивал и оттачивал. Он был одним целым с тьмой, даже будучи с учеником, он использовал эти заклинания при каждом удобном моменте. Джеффри так никуда одного и не отпускали, он был заложником без клетки, и заключенным без четырех стен темницы, от чего – его рассудок постепенно мутнел. Он слышал всякого рода иллюзорные звуки, которых не существует, он каждый раз боялся, что ночью его попытаются прихлопнуть, а его паранойя (неразборчивый шепот) который он слышал каждый раз перед сном – практически не давала ему сна. Каждую ночь, сон для Джеффри был чем-то трудным.
Проходили года, Джеффри обучался, а Монте его тренировал, ведь он его и притащил. Любые разборки, которые были как-то завязаны на лесном окружении – Джеффри никак не касались. И хоть он хотел увидеть вновь свою мать – сделать этого ему не позволял мастер, который определил все за него изначально. Эти «кандалы» наставника он не мог сбросить никак, единственное, что ему оставалось делать из года в год – покорно со всем соглашаться.
В четырнадцать лет, Монте позволил Джеффри увидеть свою мать, но только издали – он запретил ему приближаться к ней, ведь дал ему понять, что контакт с его родней приведет его только к опасностям, но для самого Джеффри эта встреча уже ничего не значило – он потерял к своей «старой родне» вообще какой-либо интерес. Джефф считал, что они его бросили, он думал что они и вправду на него забили, и хоть семья до сих пор не оставляла каких-либо попыток – он об этом не знал, хотя, если бы и узнал то толку с этого все равно бы не было, мальчик обрел уже новую цель, и старая жизнь была ему неинтересна. Джеффри изредка выходил в люди, и то только в Панктель, в недалекую от границы деревушку, которая была практически такой же маленькой. На всякий случай – он закутывался в тяжелые одеяния, чтобы его никто не узнал – он боялся, что его вычислят и раскусят, хоть с этой деревней никакого контакта и не было.
(Следует объяснить то, как он так быстро добирался и возвращался обратно: Во первых ничего о скорости сказано не было, он добирался туда с недели-две на своих ногах, а во вторых – деревня была расположена так, что по одну сторону леса было Филомское поселение, там, где он родился, а по другую – Панктельское, не сказать что небольшое, но в городах не числится. Просто большая деревня)
По прибытию в пристанище друидов, мальчик опять тренировался, и слушал наставления от своего не совсем любимого наставника. К тому времени проходит уже несколько лет, и сам Монте обучился другим аспектам своей магии. Он познал вторую дисциплину и гибридную, тренируясь как в боевом применении своего колдовства, используя [Тремор], так и в обычном, при помощи заклинания из ветки друидизма [Природный гнев], он порой пас чужих овец, смотря вообще со стороны, управляя стадом и направляя его в нужное направление. Если бы это был не друидизм – то в любом случае, мальчика бы приняли как своего, ведь они забрали его детство, они взяли его под свое крыло, возжелав воспитать нового защитника природы.
Время не останавливалось, и в шестнадцать мальчик дал «клятву» на вечное служение лесу другим друидам. И хоть он этого делать не хотел – но ничего другого попросту не оставалось. К этому времени испытывал серьезное уважение к главе культа, и вероятнее всего без магии хаоса здесь не обошлось – он стал не контролировать это отношение, без возможности как-либо противиться этому уважению. Он был как одно целое с природой, но он не помогал раненым животным. Его мысли были невообразимы, он считал себя творцом и «высшей лесной сущностью», он видел свою будущую жизнь в том, что будет тем самым главным из своего мира.
Тот самый шепот, который был у Джеффри в его недалекие годы – все так же оставался жить с ним, он слышал его везде, не совсем часто, конечно, но когда оставался один, или прогуливался по лесной чаще. Он понимал, что все это иллюзия, но всегда оборачивался и смотрел – нет ли кого-то за его спиной?
К шепоту добавились и другие признаки его расстройства, Джеффри думал, что многие друиды хотят от него избавиться, и говорил эти «теории» главе культа, но он всячески пытался сделать так, чтобы мальчик отбросил эти мысли.
Вмешательств инквизиции в ни без того мрачное Филомское дело послужило началом конца этого самого культа. Отец не оставлял всяких попыток вернуть своего ребенка себе, и для того, чтобы его цель свершилась – он отправился в Империум, где заявил о таинственной пропаже своего ребенка, и обвинил в этом нечисть и магию. Дартадские инквизиторы отправились в леса Филома на охоту, в попытках найти заявлению магическую нечисть, не состоящую ни на каком имперском учете, или какое-нибудь отродье, которое не должно существовать в этом мире.
И это была не единственной проблемой, одной из главных была эксплуатация тех самых страшных лесов, которая началась ещё, когда Джеффри едва ли было двенадцать лет. Планарное уничтожение леса, который Джеффри должен был и обещал защищать и оберегать, но против власти не попрешь – единственное, что при таких делах приходится делать – бежать. Он видел, как его «территория» падает под Дартадской эгидой, (его, конечно же, только в голове самого Джеффри) но боялся. О прибытии Дартадской инквизиции никто из лесных жителей не знал, а известна информация стала только после того, как прибыла первая группа, состоящая из десяти инквизиторов. Они поймали каждого, кто хоть как-то подозревался во вмешательстве в дела лесных жителей, они их выискивали, идя по оставленным ими следам, будь то внезапные заскоки в Панктельскую деревню, или же нередкие пропажи Уильяма из его родной обители. Об этом рассказал сам Монте, работя неким «информатором».
Уильяма они забрали для дальнейшего допроса, но и он сам не был этого против – можно сказать, он просто им сдался, ведь его рано или поздно бы просто нашли. Из-за эксплуатации леса, зона поисков все сужалась и сужалась, через лет пять дартадская инквизиция могла бы просто махнуть рукой, и выявить всех друидов, а потому, молодому колдуну пришлось бежать под новым именем – Монтермар. Он взял псевдоним своего наставника, и лишь добавил новое окончание. Он отправился в Панктель, где по воле главы культа он отправился на дальние земли, на корабле одного из его друзей, очередного колдуна-мореплавателя, который спас Джеффри от верной смерти. Но почему всё было так гладко, и где были остальные друиды? Во первых, этот самый колдун-мореплавателем не хотел брать на себя серьезную ответственность, и мог взять с собой только одного, из, примерно, пяти, а во вторых – именно столько колдунов попыталось найти выход из тяжелой ситуации, а остальные – покидать родные места не стали. Архиколдуны надеялись, что их сил хватит для того чтобы лес жил, но никто уже не узнает продолжения их истории, и как она вообще развилась.
Чтобы остаться выжившим, Джеффу пришлось пойти на хитрость, заверяя других колдунов в том, что по прибытию на другие земли, он вернется за ними, но ему никто не верил. (Все это проходило в течении нескольких дней, а может и двух недель, ведь они хотели уплыть поскорее, а несколько месяцев в порту капитан торчать не будет, он торговец, и ему надо продавать свой товар). Он пытался убеждать других в том, что леса вновь живы, а инквицизия уже ушла – но итак не получалось, вскоре они вовсе перестали с ним разговаривать, выбирая одного из себя тем, кто отправится на новые земли.
Джефф считал в этой компании себя изгоем, но опять таки – с этим ничего не поделать, разве что смириться. Он решил подготовить для колдунов ловушку, Джеффри был довольно неприметным человеком, а так же – его расстройство личности делало в некоем роде его безрассудным, и тогда – он вырубил какого-то человека в этом портовом городе, отведя его за угол, в тихое место где совсем нет людей, и потащил его в пристанище друидов, бесшумно, идя по безлюдным местам (к слову, пристанище друидов в портовом городе было нечто вроде старого дома, сдающимся какой-то старой каргой). Тот человек был ещё жив, естественно Джефф бы никого не убил в своем то возрасте, тогда ему было примерно семнадцать лет. Он оставил этого человека там, в подвале, убедив других в том что он знал об их секрете, а Джеффри лишь позаботился о том, чтобы улик никаких не было. Подвал они закрывать никак не пытались, и подпирать тоже – не хотели вызывать подозрения по приходу старой женщины на «осмотр своих владений». Они думали, что пробудут в этом поселении ещё с два дня, но ни тут то было