ООС ИНФОРМАЦИЯ
• Имена, прозвища и прочее: Хильдемар
• ООС ник: ???
• Раса персонажа: Ликантроп.
• Возраст: 31 год.
• Внешний вид: Имеет густые, чуть растрёпанные коричневые волосы, которые он не часто приводил в порядок. Глаза же зелёные, даже пронзительные, как будто что-то выискивает, зыркая с любопытством. Лицо у него резкое, угловатое, с намёком на будущую бороду, скулы чуть выражены. Телосложение сухое, жилистое, словно он чаще всего бродил куда-то, имеется некая сутулость.
• Характер: Любопытный, упрямый, местами глупый, активный, общительный.
• Таланты, сильные стороны: Чувствителен на эмоции, иногда сходу понимает окружающих, что они чувствуют. Страшный балабол, рассказчик, поэт. Любитель выдумывать, фантазировать и импровизировать.
• Слабые стороны: Бывает иногда вспыльчив, обидчив, суёт нос куда не надо, меняется настроение в зависимости от ситуации.
• Привычки: Касаться кого-то, чего-то, разговаривать и тараторить, иногда не усидчивый на одном месте.
• Мечты: Попробовать всё что можно на свете.
• Племя: Фианна
• Порода: Хомид
• Архетип: Рагабаш
• Аспект: Изначальный
• Харано: 0/10
• Дары:
Ранг | Покровительство | Племя | Порода | Полученные на ивентах |
Клиат | [Взломанная печать] [Ложный след] | [Звонкая струна] [Бойкий язык] | [Братья меньшие] [Первобытное ремесло] | - |
Фостерн | [Размытие] | [Разносторонность] | [Ведьмин шёпот] | - |
Адрен | - | - | - | - |
Биография
Слышишь этот вой, щенок? Стая вышла на охоту, утолить свой вечный голод, пока они рьяно бегают и исполняют свои обязанности, другие уткнулись в свою философию и ищут знания, где только могут. Но ты у нас ведь другой, правда? Беги, мальчишка, сыскай себе влияние, спотыкайся, поднимайся вновь, возьми эмоции, страсть, развлекайся пока молод, действуй как того и требует твоя кровь.
Подкинутый судьбой
После того как первые колонизаторы закрепились на Пределе, вслед за ними на материк потянулись и разные племена гару. Однако эти земли уже не были пустыми здесь издавна жили более скрытые и осторожные сородичи, предпочитающие держаться в стороне от чужаков. Мало кто ожидал, что по мере освоения Заокеанья между столь разрозненными племенами начнут возникать новые каэрны, септы и стаи, сильные союзы, где выходцы из разных традиций, племён жили плечом к плечу, учились находить общий язык и разделять одну судьбу, а также выживать. Так в одном из этих небольших, но сплочённом септе под названием Лощина Восседающего Клыка появилось новое дитё - хомид. Будущего щенка принёс Хальмир, один из стражей Лощины. Он вернулся поздней ночью, промокший, взъерошенный, с выражением тревоги, которое редко можно было увидеть на его лице. В руках он держал аккуратно завернутого младенца. По его словам, в глубине лесной чащи он наткнулся на мёртвого мужчину незнакомца флодмундской внешности, выглядевшего так, будто до последней секунды он защищал ребёнка, прижимая его к груди. Как он оказался так далеко от поселений? От чего погиб? Ответов не было. Таинственность происходящего встревожила членов септа. Их собственная численность и без того была скромной, и им приходилось часто контактировать с колонизаторами, настороженность в отношении незваных находок лишь усиливалась. Спор же длился недолго, старейшина Ателеина из вольдров, настояла на том, чтобы оставили ребёнка. Она заявила, что духи даруют знаки не случайно. Чадо, найденный при столь странных обстоятельствах, не бремя, а возможность. Возможно, даже подарок от судьбы, который нельзя отвергать, да будет хорошим пополнением и все остальные из септа могут приложить руку к его взращиванию.
О взрослении найденного дитя и его становлении частью септа, казалось бы, и нечего было бы рассказывать всё шло так, как обычно происходит среди гару. Малыш рос среди заботы, суровости, наставлений и постоянного ощущения присутствия некой таинственности, связи с кем-то, хотя сам ещё долго не понимал истинной природы тех, кто его окружал. В септе обитали представители самый разных племён это была не малая редкость для Предела. Лощина представляла собой причудливый сплав традиций, характеров и судеб. Вольдры, основавшие септ и посвятившие его волку, составляли основу, но рядом с ними жили и остальные, фианн толком не было, лишь горстка и именно к ним, как оказалось позднее, принадлежал найденный ребёнок. Мальчика назвали Хильдемар, он рос живым огоньком, любопытным, шумным, резвым, порой слишком дерзким даже по меркам фианн. Ребёнок не сидел на месте, забирался туда, куда не следовало, задавал вопросы, на которые старейшины предпочли бы не отвечать. Совсем неудивительно ведь он родился под полной луной, и что-то от её дикого сияния явно хранилось в нём. Иногда члены Лощины Восседающего Клыка вздыхали, понимая, что спокойнее было бы отказаться от найденыша в день, когда Хальмир принёс его на руках. Но стоит признать без Хильдемара в септе было бы куда тише и намного скучнее. Его смех и визг, его солнечная смелость и бесконечные проказы будто наполняли каэрн жизнью, а старшие лишь качали головами.
Блеклая ночь
По мере взросления Хильдемар постепенно улавливал то, чему его учили старшие. Но сколько бы наставлений он ни получал всё казалось ему недостаточным. Мир был шире, чем пределы лощины, и любопытство постоянно толкало юношу вперёд. Он тянулся к новому, к неизведанному, со временем Хильд стал наведываться в близлежащие поселения людей, основавших свои королевства, городские республики и различные поселения. Разумеется, он никогда не был там один за ним присматривали, иногда это был сородич в волчьем облике, зорко следящий из лесной тени; иногда ворон, посланный кем-то из родичей. Так Хильдемар учился жить между двух миров, мира людей и мира гару. Когда Хильд стал юношей, он всё чаще посещал таверну в одном из поселений, его влекли туда не столько напитки или шум, сколько песни и рассказы. Истории, порой грубые, порой величественные, он впитывал их так, словно они были частью его родовой памяти. Неважно, о чём шла речь о любви, о войне или о простом ремесле, юноша ощущал в песнях опыт поколений, какую-то живую суть, понятную лишь сердцу. Там он впервые застиг сцену таверны забитой наёмниками, латниками, гуляками и женщинами, которые в этот вечер не стеснялись открытого веселья. Воздух был густ от смеха, похоти, перегара, приглушённых разговоров и неприкрытых порывов. Хильдемар, сидя в углу, слушал очередную песню, когда его слух уловил резкий, рваный звук словно приглушённый крик. На мгновение решил, что ему показалось, но внутреннее чутьё ему говорило об обратном. Бросив взгляд в окно он увидел, как несколько мужчин тащат девушку прочь от поселения, в сторону леса. Почему-то юноша не мог усидеть и его желание, его любопытство брало верх, он проследовал за ними. Когда он подобрался достаточно близко, понял, кого именно увели. Это была девушка, которую он давно знал чуть старше его, светловолосая, с яркими зелёными глазами и тонкими губами. Её смех, её взгляд, её сама лёгкость бытия всегда цепляли его. И Хильдемар, хоть и не признавался себе в этом, давно питал к ней чувства.
Кажется, она была дочерью местного сапожника и часто присматривала за своим отцом, когда тот шатаясь, уходил в таверну пить до потери счёта. Хильд разговаривал с ней редко, чаще просто наблюдал со стороны, парень стеснялся подойти первым, путался в словах, а когда всё же решался заговорить, выглядел неловко, из-за чего она нередко посмеивалась над ним. Но почему-то именно это не обижало его скорее, заставляло сердце биться сильнее. И всё же Хильд не мог оставить всё как есть, он не мог позволить, чтобы с ней случилось такое, но почему? Он и сам не понимал просто внутри всё сжималось, будто кто-то давил на грудь изнутри. Хильдемар вышел к мужчинам, словно в сцене из самых банальных историй о храбрости, пытаясь потребовать, чтобы они оставили девушку в покое. Но его слова встретили лишь смех, для них он был мальчишкой, который не понимает, куда лезет. Тогда юноша шагнул ближе и ударил одного из них, не сказать, что удар был хорошим и поставленным, но возымел свой эффект, на юношу уже обратили внимание и дали сдачу. В ответ на неглубокий, но смелый выпад последовало четыре тяжёлых удара, а затем пятый тот, что окончательно сбил его с ног. Мир перед глазами поплыл, звуки будто ушли под воду, перед ним осталась только смазанная картина девушка, прижатая к дереву, с разорванным криком на губах, и уроды, что ухмылялись, наклоняясь над ней. Он упал, упал теряя сознание, а когда открыл глаза время словно застыло. Прошла ли минута? Час? Он не знал, но всё было таким же, как и до того девушка в отчаянии, мужчины вокруг неё, запах страха и сырой земли. Он пытался подняться, но тело не слушалось, движения были рваными и бесполезными. Это бессилие разъедало его изнутри, злило до дрожи. Злоба? Да, она росла, сердце билось, как бешеное, будто пытаясь вырваться наружу, Хильд винил их, винил себя. Всё смешалось в какой-то жгучий ком, который превращался в неистовство. Ярость? Она, что вырывалась из глубины его существа, Хильд, уже не хотел их попросить уйти, он хотел им отомстить, за удар, за этот запах крови. Кровь? Он почувствовал её, резкий, будто железо на языке. Но чья она? Его собственная от разбитого носа? Или её от их рук? Эта мысль обожгла сильнее удара. Дыхание у юноши перехватило, его кровь бурлила, зов фианны не унять, он вновь терял сознание и что-то другое кричало внутри него, всё его тело, его глаза снова остановились на девушке, она не кричала, слёзы стекали с её лица, всё читалось и без слов, он не слышал, но понимал.
Скорее всего её взгляд стал той последней каплей в море, юноша уже был не юношей, сначала вырвался рваный, звериный вой. Затем началось превращение. Его тело изгибалось в неестественных углах, кости хрустели и удлинялись, мышцы рвались и нарастали вновь, словно кто-то лепил его заново из живой плоти. Пальцы выгибались и вытягивались, превращаясь в когтистые лапы; кожа трескалась, а из разрывов пробивалась густая шерсть. Всё произошло быстро, почти стремительно и двое мужчин не успели осознать, что именно на них обрушилось. Они пали добычей зверя, который больше не знал жалости, девушке же, возможно суждено было стать третьей жертвой, но Хильдемар её не коснулся. От ужаса она лишь застыла, а затем потеряла сознание тело не выдержало увиденного. И возможно, Хильд продолжил бы разрушать всё вокруг если бы перед ним не возник белый волк. Он появился так же внезапно среди ночи, остановился перед зверем и заглянул прямо в его обезумевшие глаза. Внутри этого взгляда было что-то узнаваемое. Волк словно позвал его пригласив прийти к нему в дальние места, но лишь тогда, когда Хильдемар будет готов. Сказав это или скорее передав, белый волк исчез. Через несколько минут, примчался Хальмир, он наблюдал за ним через своего ворона и прибыл вовремя. Сдерживая юношу, успокаивая его дрожащие руки и сбившееся дыхание, Хальмир помог ему усмирить ярость, вернуть разум. По пути домой наставник рассказал ему правду о его роде, о силе, что течёт в их крови, о том, что случившееся было лишь первым шагом к куда большему. А что же до девушки? Юноша не знал, возможно, её избавили от страха окончательно или же провели над ней обряд, чтобы она никогда не смогла рассказать о том, что увидела той ночью. Но истинную судьбу её он так и не узнал.
Свои эмоции
После длительного наставления введения в мир гару Хильдемару предстояло пройти главное Обряд Перехода. Юноша и раньше догадывался, что ни он, ни его приёмная семья не такие, как остальные люди, но теперь настал момент доказать это и заслужить своё место среди сородичей. В день проведения обряда, пришла старейшина септа, своим пожирающим и угрюмым лицом она так и давала понять юноше, что у него есть шанс показать себя. Дядька Хальмир, который приглядывал за пареньком, чем смог, тем помог словесно Хильду, направляя его. Вот уже к Хильдемару вышел мастер обряда, статный теург, что направил юношу к каэрну, где грань между мирами была тонка. Начался обряд, парню толком ничего не сказали, это было его испытание, испытание сердцем. В том, ином мире Хильдемар был заворожён им, различные существа наполняли его, но всё стухло в моменте.
Перед ним возникла иная сущность плотная, тяжёлая, меняющая облик каждую секунду то оскал клыков, то вытянутые когти, то силуэт, похожий на человеческий, но дико искажённый. Оно не говорило, но будило чувства, яркие, резкие, опасные. Кровь Хильда загудела, в груди поднялась буря, ярость, он сразу понял это она. Инстинкт подсказывал схватить сущность, броситься на неё, слиться с ней. Хильд сделал шаг, рука почти коснулась зыбкого силуэта, но в тот же момент он почувствовал, как теряет себя. Его дыхание учащалось, а потом он медленно, но полной грудью вдыхал и выдыхал, пытаясь успокоиться. В мгновения этой внутренней схватки Хильдемар вдруг вспомнил рассказы и древние саги о героях, и тихие истории о простых людях, которые позволили ярости увести себя к гибели, в каждом из них бушующий огонь становился тем, что ломало судьбу. Хильд, горло которого до этого перехватывала ярость, неожиданно для самого себя запел дерзкую, задорную, боевую песню, какую он знал от баек в таверне. С каждым новым вздохом и каждым словом его пламя в груди становилось управляемым. Песня давала ритм, а ритм контроль. Лишь усмирив свой пыл, он смог сделать шаг вперёд, ярость не конец, а только начало пути, если держать её на поводке.
Вокруг поднялся туман, густой, вязкий, словно дышащий. Из его глубины возник новый силуэт дрожащий, колышущийся, будто сотканный из воспоминаний и сомнений. Глаза существа тускло светились, и в тот миг сердце Хильдемара кольнул страх. Образ вызвал в нём давно забытые моменты как он когда-то бежал от всего что есть. Но вместо того, чтобы стыдиться или отступить, Хильд запел снова. Голос дрожал, он заикался, но слова шли от сердца. Песня была простой, почти разговором о том, что страх сопровождает каждого, как тень, что он не враг, а часть пути. Что даже плаксы, трусы и слабые духом порой выбираются из самых безнадёжных ситуаций и иной раз становятся теми, о ком складывают баллады.С этими словами существо будто растворилось. Давящая тяжесть в груди ушла, и мысли прояснились, позволяя Хильдемару идти дальше.
И вдруг он очутился в новом образе, перед ним возник трактир знакомый, живой, шумный. Хотя на самом деле его здесь не было, Но казалось, что всё настоящее звон кружек, звонкое смехотворство, праздное бесчинство. И фианна, не осознавая, как легко попал в поток, поддался этому настроению, его ноги сами нашли ритм, руки пошли в пляс. Веселье обволокло его, как тёплое одеяло, Хильд поймал себя на мысли, что его заносит слишком сильно и тут же перескочил на другой мотив. На ритмичную, с нотками мудрой мелодии, в которой рассказывалось о мере, что хорошо в разумной дозе, будь то эль, смех или хорошая компания. Под мелодию собственного песнопения Хильдемар ступил дальше.
Гул праздного веселья, что звучал несколькими мгновениями ранее, растворился позади и впереди встретила его неожиданная, давящая тишина. Полное, удушающее безмолвие, он остановился, вслушиваясь, но в ответ не прозвучал ничего. От этого молчания в груди поднялось тягучее чувство одиночество, непривычная грусть, будто что-то стягивало рёбра изнутри. Не желая пасть перед этим давлением, Хильд сделал то, что умел лучше всего дал голос своим чувствам. Его губы дрогнули и в тишину легли первые тихие строки не столько песня, сколько печальная, искренняя поэзия. Он пел о том, как в одиночестве вспоминаются самые тёплые моменты жизни. О том, что в мраке человек или гару учится слышать самого себя. О том, что даже холодные дни могут стать почвой для понимания и силы.
Постепенно чувства, которые впиякивались в фианну отступали и сделав следующий шаг, он очнулся уже в центре каэрна, так где его и оставили. Испытание было окончено, парень прошёл обряд перехода. Теперь он был не щенком, а полноценным членом септа, признанным и принятым всеми. Но даже обретённый статус не погасил одного живучего воспоминания слов белого волка, что явился ему в момент его первой трансформации. Заинтригованный и неспособный забыть тот зов, Хильдемар начал расспрашивать старших и вскоре узнал то, что искал. В Лощине ему поведали о старом волке на отшибе, безумце, что жил на дальних окраинах, в дебрях и среди собственной стаи волков
Белый старик
Спустя неделю после обряда Хильдемар отправился туда, куда вёл его зов белого волка вглубь подлеска. Дорога была тихой, но он с каждым шагом ощущал что-то чужое, настороженное будто лес сам наблюдал за ним. Иногда в стороне мелькали тени быстрые, почти бесшумные. Юноша понимал он не один, когда деревья расступились, перед ним показалась землянка грубая, но крепкая, словно выросшая из самой земли. Возле входа сидели несколько волков, видимо они следили за ним. Они не рычали и не бросались, лишь внимательно изучали фианну. Войдя внутрь землянки можно было уловить запах дыма, сырость и старую, прожитую жизнь. Там, на подобии деревянного трона, сидел мужчина, закутанный в меха, его волосы, почти белые, свисали до плеч, а глаза скрывала повязка, он был вроде бы и стар, но что-то в нём виднелось ещё молодое. Хильдемар приблизился, осторожно спросив, правда ли его называют безумцем. Старик лишь расхохотался сухо, колко, почти с удовольствием, ему было не важно какое имя ему придумали и не стал раскрывать своего. Белый волк какое-то время потешался над молодой кровью и поправил того, что Хильд пришёл к нему за ответами на вопросы. Так и завязалось их странное знакомство, вскоре он стал чаще приходить к безумцу спрашивая и утоляя своё любопытство. Старик говорил ему о духах и людях, о племенах и старых войнах, о песнях, что рождались из боли, о том, как ярость может стать клинком или петлёй. Почему старик его учил? Это оставалось тайной. Может, ему нужно было чьё-то присутствие рядом, чтобы не провалиться в безумие. Может, он видел в юном фианне отражение когда-то утраченной молодости. А может просто тешил собственное одиночество, но чем больше проходило времени, тем сильнее старик затягивал юношу в свою версию истины. Он не давил, не приказывал он говорил как тот, кто знает лучше. Беловолосый подталкивал, настраивал, формировал, манипулировал тонко, осторожно, незаметно. И, сам того не замечая, Хильдемар всё глубже проникался его словами дорогой своей крови, дорогой фианн, но не такой, о какой рассказывали в Лощине.
Годы, проведённые рядом с белым волком, постепенно меняли Хильдемара. Сначала он приходил лишь за ответами. Но старик отвечал не словами, а историями, намёками и притчами, которые иногда казались бессмысленными, а иногда ранили до глубины сердца. Со временем юноша уже не мог понять, где заканчиваются собственные мысли, а где начинаются внушения наставника. Безумец всё реже говорил прямо, он рассказывал о дорогах, что ведут в никуда, о битвах, в которых каждый сражается только с собой; о стаях, которые погибали не от зубов врага, а от собственной слепоты. Иногда его голос становился мягким, почти отеческим, иногда жёстким, как ледяной хруст под лапой. Но чем дольше Хильдемар слушал, тем больше внутри него росло ощущение, будто он стоит на пороге чего-то большего будто мир, который он знает, лишь крошка от огромного пирога, которого он ещё не отведал, Хильд возжелал увидеть мир, побывать в разных местах, попробовать всё что может. Однажды, в один из хмурых вечеров, когда волки медленно бродили вокруг землянки, беловласый обратился к Хильдемару иначе, чем прежде. Юноша задавал много вопросов, старик ему отвечал, но теперь настала пора спрашивать сам мир, Гейю. Септ дал ему имя, начало, безумец же направил и дополнял всё. Но дорога не заканчивается этими лесами. Кровь фианн состоит из ярких эмоций, испытаний, проверки силы, харизмы. Этой ночью Хильд долго сидел у выхода из землянки, наблюдая, как волки растворяются между стволов. Он чувствовал странную смесь тревоги, надежды и зовущего куда-то предчувствия. Казалось, что-то подталкивает его к пути, которого он раньше боялся. Наутро он собрал немногочисленные вещи и, попрощавшись с белошёрстными стражами, последний раз обернулся к жилищу своего наставника. И Хильдемар ступил на дорогу, он не знал, куда приведёт, но одно он понял точно мир гораздо шире каэрнов и лесов. И если кровь фианн действительно пылает в его жилах, то её огонь ждёт, чтобы разгореться на настоящих дорогах, полных испытаний, странствий и песен, которые ещё предстоит сложить.
Глубины недр
В дальнейших странствиях Хильдемар по настоящему погрузился в жизнь путника. Перед уходом он ещё раз навестил знакомый септ, но не решился попрощаться открыто, вместо этого Хильд тайком оставил письмо в хижине Хальмира. Он умел писать в детстве его заставляли заниматься грамматикой, хоть мальчишка и старался увильнуть при каждом удобном случае, лишь позже, уже на пороге взросления, понял ценность знания, стал усерднее работать с письменами, изучать языки и символы, что открывают путь к большему пониманию мира. В письме он написал немного, но искренне, фианне было стыдно смотреть в глаза тем, кому он обязан столь многим; но в его сердце жила жажда большего. Юноша желал большего, больших эмоций и всего что сможет увидеть и почувствовать на своём пути. Дорога путешествий вела парня от одного поселения к другому, от одной стаи к другим землям гару, порой встречали его с радостью, порой с осторожным недоверием. Так Хильдемар скитался несколько лет, пока судьба не свела его со стаей, которая в будущем решила отправиться за людьми в глубины горных недр. Люди, как всегда, искали богатства, знания и славу, но стая гару следовала не за ними, а за своим теургом, духи указали ему путь, что-то тревожило их, что-то затаившееся в глубинах. Путникам предстояло подняться к местным горам, Хильдемара поражали чудеса Заокеанья, даже на высоте холод почти не ощущался. Вскоре группа нашла проход в систему пещер, они проходили между скальных разломов, двигались по древним тропам и заброшенным шахтам, пока не достигли нужного места. Проводник, нанятый людьми, вскоре покинул их похоже, он исколесил эти горы вдоль и поперёк и не желал заходить глубже. Когда путники вошли в своды подземелий, они обнаружили следы древних построек. Каменная кладка, мотивы и пропорции всё напоминало архитектуру гротдоров, видимо, это был их тейг. Хорошо, что среди группы не было ни одного представителя этого народа будь тут гротдор, он вряд ли позволил бы посторонним переступить порог таких священных мест. Пройдя через каменные врата подгорного народа, отряд чувствовал старину и мрачность этого места, впитавшуюся в стены, мастера камня давно покинули своё жилище, но почему? Люди тут же принялись жадно обследовать руины, заглядывая в каждый угол, спускаясь всё глубже, но с каждым шагом создавалась давящая атмосфера и она была всё сильнее. А ликантропы, коих было трое ощущали присутствие чего-то болезненного и злого, старший среди них, теург, сразу понял здесь таится след Вирма. И теперь это стало их делом, очистить землю от порчи, но что именно таилось в этих глубинах? Чем ниже они спускались, тем ощутимее становилась тягость, сковывающая каждого, даже люди начали чувствовать себя плохо, что-то на них влияло. Сколько бы отряд ни блуждал, они всё ещё не находили прямых доказательств присутствия чего-то по-настоящему страшного. Величественные гротдорские своды постепенно исчезли, уступив место природным пещерам и там, в глубине каменного лабиринта, путь преграждали массивные врата еле открытые, для прохода человека. Когда они попытались отворить двери, все не без исключения почувствовали естественный страх. Люди, и без того не отличавшиеся особой храбростью, не выдержали давления и бросились назад, в темноту, лишь бы подальше от этих сводов. Оставались лишь трое гару и несколько отчаянных смельчаков. Что же удерживало этих людей? Жадность? Привкус азарта и авантюризма, готовых шагнуть в пропасть ради неизвестного? Или тоска по славе, которая затмевает здравый смысл? Никто из них сам не мог бы толком ответить.
Тем временем тёмные недра давили всё сильнее, воздух казался отравленным, пропитанным болезненной энергией. Людям становилось всё хуже, им мерещились тени, шорохи, быстрые движения по краю зрения, казалось, будто сама темнота бродила вокруг них. Продвигаясь вперёд, отряд находил всё больше следов прежних обитателей, обломки инструментов, остатки различных знаков и скелеты жертв. Вскоре стало ясно гротдоры либо пробудили что-то древнее, невольно раскопав проход в запретную глубину, либо же существо из Вирма само выбралось к ним, разрушив их тейг изнутри. Пещеры и рукотворные своды переплетались между собой, образуя пугающе прекрасные пространство. Группа брела по этому мраку долго, мучительно долго, время теряло смысл, день ли, ночь ли, никто уже не разбирал, там, где можно было, они устраивали короткие привалы, стараясь отдышаться, но даже отдых не приносил облегчения. Что же, крайне удачливым приключенцам этого злощавого места повелось всё же наткнутся на то, что обитает тут, отряд сначала услышал его тяжёлые, вибрирующие шаги, будто сама земля пыталась отпрянуть от их владельца. Гару и оставшиеся люди, пригнувшись, спрятались за массивной колонной, некогда возведённой гротдорскими мастерами. И тогда увидели, тварь нельзя было описать словами, не исказив истину, оно было словно воплощение грехов, сгнивших и воплотившихся в плоть. Тело тёмное, будто сотканное из запёкшейся, крови. Вонь, исходящая от него, была такой, что даже опытные гару едва удерживали дыхание. Грубые, неправильные мышцы перекатывались под кожей, а рост твари был громоздким, что казалось она едва помещается под каменными сводами. Гару, конечно, желали исполнить долг уничтожить порождение Вирма и очистить Гейю хотя бы от этого шрама. Но каждый понимал прямой удар станет последним, сначала нужно понять, с чем они столкнулись, и как вообще противостоять этому ужасу. Было решено наблюдать, люди тем временем должны были найти путь дальше возможно, выход, пока не стало слишком поздно. Но долго скрываться не удалось, тварь заметила их может по запаху, может по движению, а может, она чувствовала любое живое дыхание вокруг себя. Её оглушительный рык прокатился по сводам так, что пыль посыпалась с потолков, теург быстро скомандовал бежать, сказав, что этот противник никому не по силам из них. И в ту же секунду каждый из них сорвался с места, паника смешалась с инстинктом самосохранения, и люди, и гару бежали, не останавливаясь ни на миг. Отряд мчался через древние залы, где гротдорские конструкции рушились прямо у них на глазах. Существо, охваченное яростью, неслось следом, и одно лишь его присутствие заставляло камень раскалываться, перекинутые балки падали, колонны разбивались, словно были сделаны из глины, а воздух вибрировал от чудовищного грохота. Группы наконец соединились и вместе рванули к выходу, если он вообще ещё существовал, позади раздавался топот, от которого хотелось свернуться клубком и исчезнуть, но страх подгонял вперёд, заставляя бежать быстрее, чем, казалось, способны их ноги. Бегство превращалось в настоящий кошмар, никто толком не видел чудовище, лишь мелькание тени между колоннами, грохот его шагов и давящее ощущение, что оно уже дышит в спины. Но этого было достаточно, чтобы понимание смерти рядом въелось в сознание каждого. И всё же монстр настиг их, его длинная рука схватила бегущих, вырываясь из мрака. Мерзкие, изогнутые когти сверкнули, и в одно движение двое людей были разорваны, словно бумага. Крик, кровь, грохот падающих тел всё смешалось в один удар ужаса. Один из гару, молодой, но яростный, не вынес позора бегства. Он обратился в кринос, его тело преобразовалось, и он ринулся на тварь, удар его был свиреп, но бесполезен. Существо Вирма видимо не ощутило удара, оно взмахнуло лапой, швырнув гару в сторону, и когти, словно костяные серпы, оставили на его груди рваные раны. Увидев это, двое других гару тоже приняли боевую форму. Они подхватили павшего товарища, схватили оставшихся людей тех самых, чьи судьбы проще всего было бы бросить, но теург не позволил, жизнь ценна даже такая. Теперь им пришлось бежать с ношей на руках, впереди показался крутой спуск длинная лестница, ведущая в нижние части. Некоторые ступени были уже раскрошены, и путь казался сомнительным, но выбора не было. Сверху доносился треск тварь вновь приближалась, и от её шагов рушились старые своды. Начался хаотичный спуск, камни падали рядом, ступени проваливались под ногами. В этот момент Хильдемар оступился, нога поехала, и он почти сорвался в пропасть вместе с тяжёлым, раненым гару, которого нёс. В последний миг он вцепился когтями в потрескавшийся каменный уступ, острые камни рвали кожу, но Хильд удержался. Стиснув зубы и напрягая каждую мышцу, он втянул себя и раненого обратно наверх, позади них что-то обрушилось. Времени почти не осталось, и стае удалось добраться до середины лестницы и тут перед ними обнаружился новый ужас, часть ступеней отсутствовала, обрушавшись до этого. Хильдемар же не остановился, разбежавшись он перескочил разлом, едва коснувшись другой стороны. Сразу за ним грохнулся массивный кусок лестницы, падая и сметая всё на своём пути. Теург же начал буквально швырять людей через разлом, перекидывая их на сторону, где стоял Хильдемар. Фианна ловил каждого, а под ногами всё вибрировало от шагов приближающейся твари. Старший гару, перебираясь последним, перепрыгнул, ступень ушла у него из-под ног, и он едва не сорвался в темноту. Хильд, сам едва успел схватить теурга за руку, сила отчаяния спасла обоих он вытащил старшего обратно на лестницу, прежде чем ещё один кусок каменной кладки рухнул в пропасть. Добравшись до нижнего уровня, отряд увидел впереди каменный мост, уходящий в глубокую расселину, но их преследователь был слишком близко. Оглушительный удар о пол заставил дрожать колонны, ндна из них рухнула на теурга и двоих людей. Гару помяло, но не убило, один человек погиб мгновенно, второй, чудом, остался жив, хотя весь был изрезан каменными осколками. Пробравшись через обломки, они добрались до середины моста. Теург понял, что дальше им не уйти, если кто-то не задержит тварь, он резко поднял последнего человека и буквально кинул его родичам те поймали. Сам же старший развернулся лицом к твари, которая уже переходила на мост. Раздался удар, камни просели под лапой чудовища, и теург чудом увильнул. Он крикнул остальным, убегайте глупцы, что бы они его оставили и выжили. Теург перехватил свой клэйв в котором жил дух земли и вызвал его мощь, пытаясь хотя бы замедлить тварь. Камень под ногами дрожал, будто становился мягким, но как и ожидал теург это было почти бесполезно. Существо Вирма неумолимо двигалось вперёд, ломая всё, чего касалось. Гару, что остались, метнулись было ему на помощь, но старший сделал выбор, он направил силу духа в опоры моста тот застонал и начал рушиться. Это был отчаянный, почти безумный шаг, но единственный, который мог спасти остальных. Мост не выдержал веса чудовища, каменные блоки под ним раскололись, и тварь рухнула вниз, увлекая за собой всё, чего касалась. И в тот же миг она успела схватить теурга, последнее, что услышали Хильдемар и его товарищи, был глухой звук обвала и исчезающий в темноте рык два тела пропали в чёрной пропасти глубин.
Спустя время блужданий по ходам, трое выживших, двое гару и человек смогли выбраться наружу. Группа была изранена, они потрясены и с трудом верили, что вообще живы. Они были потрясены происходящим, раны одного сородича ныли и ему требовалась помощь, поэтому дальше группа отправилась к стае, прихватив человека. В будущем, раны были зализаны, человек заключил обет, что не будет рассказывать о происходящем. Что до Хильдемара, то он как и выживший гару смог получить уважение, на самом деле они не были героями, не совершали подвигов. Им повезло выжить, Хильду пришлось нести на себе раненых, удача и храбрость. Но в глазах стаи, что там не были, по рассказу эта цепочка удачливых событий, выглядела как нечто героичное, как гару противостояли злу, но всё же не смогли победить. Их стали уважать ещё больше, отметили это как некое испытание, этот опыт в жизни фианны запомнился надолго, о том как он смог спасти хоть чьи-то жизни, как и жертва теурга.
Последнее редактирование:
