OST
Глава первая: Трудное детство
Веденей явился на свет в грязном и вонючем переулке беднейшего квартала одного из портовых городов торговой державы Хобсбург. С первых дней жизни его окружали грязь, сырость, смрад тухлой рыбы и дешёвого пойла, намертво въевшийся в стены убогой лачуги, что семья его называла домом. Мать его, родом из Хакмарри, была из тех женщин, что растоптали собственную красоту, став «ночными бабочками», что бродили по порту и тёмным переулкам в поисках клиентов. От неё всегда тянуло перегаром - выпивкой она тщетно пыталась заглушить и стыд, и внутреннюю муку. Отцом и номинальным главой семейства был чистокровный хобсбуржец по имени Джон, некогда крепкий портовый грузчик, а ныне - безработный, медленно и верно убивавший себя самым дешёвым пойлом. Вся жизнь его заключалась в походах в трактир да в лежании на соломенной подстилке в углу лачуги, где он спал тяжёлым, беспамятным сном.
Детство Веденея было неспокойным. Ещё малюткой он стал свидетелем материнских слёз и того, как отец в пьяной ярости в очередной раз лупил свою жену. В такие минуты мальчуган забивался в самый тёмный угол, лишь бы не попадаться на глаза разъярённому родителю. Когда же ему исполнилось пять, он начал работать. Брался за любую грязную работу, а иной раз промышлял воровством да попрошайничеством, делая всё, чтобы добыть немного монет. Уже в семь лет мальчишка пристрастился к выпивке - она дарила ему хоть недолгое, но всё же ощущение покоя.
Когда отца Веденея нашли утонувшим в сточной канаве - то ли по пьяной глупости, то ли ему «помогли» - Веденей не почувствовал горя, лишь облегчение от мысли, что столь ужасный человек умер. Мать последовала за мужем в могилу через полгода, сражённая чахоткой и горем. В шестнадцать Веденей остался в мире совершенно один. Он унаследовал от отца лишь два дара: железную голову, способную вместить невероятное количество хмельного, и страсть к игре в кости.
Глава вторая: Чёртов азарт
Первое время он перебивался случайными заработками - помогал грузить древесину на доки, мыл палубы, чистил стойла. Но тяжкий труд не прельщал его. Куда проще и веселее было провести вечер в таверне, с кружкой дешёвого пива и игральной костью в руке. Сперва ему везло. Монетки, выигранные у таких же грузчиков и матросов, звенели в его кошельке. Он чувствовал себя умнее и удачливее прочих, будто один лишь он знал некий секрет победы. Алкоголь и азарт вступили в ожидаемый сговор, окутав разум Веденея дымкой приятных, но лживых иллюзий.Однако удача - дама капризная. Неудачи пришли тихо: то раз проиграет Веденей, то другой, а затем волна невезения обрушилась на него лавиной. Он проигрывал зарплату, проигрывал сбережения, проигрывал в долг. Долги росли, а с ними приходили и угрозы. Веденей опускался всё ниже. От снимаемой каморки перешёл к ночлегу в старом сарае, потом - на чердаке портового склада, а затем и вовсе оказался на улице. Жизнь его стала совершенно собачьей; пристанищем ему служили безлюдные улочки, где он и спал, закутавшись в пропахший сыростью и немытым телом плащ, под аккомпанемент пьяных криков и скрипа деревянных ставней.
Голод, знакомый ему с детства, вернулся с новою силою, дабы продолжить свою терзающую работу. Унижение и стыд протянутой руки, презрительные взгляды - от разодетых купцов до самых обычных горожан, удары стражников, гнавших его с тротуара, да регулярные стычки с такими же нищими - всё это копилось внутри, превращаясь в жгучую, пожирающую изнутри тёмную ярость. Он ненавидел свою жизнь, ненавидел город, его сытых обитателей, его удачливых торговцев, чьи корабли увозили хобские товары в дальние уголки Кеменлада, в то время как он гнил заживо на этих тёмных, грязных и вонючих улицах.
Однажды промозглой и ветреной ночью, когда холод пробирал его до костей, а в животе от пустоты сводило судорогой, он увидел пьяного менялу и ювелира, слезавшего с повозки извозчика. Видимо, мужчина только что вышел из таверны и направлялся домой. Он достал туго набитый монетами кошель, чтобы расплатиться, и две, а то и три монетки упали в грязь, чего он даже не заметил. Веденею хватило одного пронзительного, затуманенного отчаянием взгляда на тот кошель, чтобы в душе его что-то надломилось. Он не желал никого убивать, да и отчёта своим действиям не отдавал. Он просто последовал за менялой в тёмный переулок. Когда его руки сомкнулись на горле того человека, в ушах стоял лишь белый шум. Он не слышал хрипов, не видел отчаянного блеска глаз - лишь наблюдал, как испуганный ювелир задыхается в беспомощных попытках вырваться. Веденею повезло, что мужчина был невероятно пьян, в тот миг он слышал лишь звон монет в своей руке, ставший для него сладчайшей музыкой.
Убийство, конечно же, не прошло для города бесследно. Горожане ужаснулись, стража начала поиски, опрашивая всех, кто мог знать хоть что-то. Пока Веденей искал утешение и забвение на дне очередной кружки самого дешёвого пива, стражники допросили жену убитого, работников трактира, его собутыльников и, наконец, извозчика. Тот и поведал о странном нищем, что последовал той ночью за ювелиром. Стража начала поиски нищего, подходящего под описание. И именно в этот момент Веденей, находясь в пьяном угаре, допустил роковую ошибку: он вновь напал на человека, но сделал это посреди улицы, в припадке слепой ярости. Жертва оттолкнула его и закричала; стража устремилась на крик и схватила его легко - он был слишком пьян и обессилен, чтобы оказать сопротивление.
В тюрьме, пропитанной запахами мочи, страха и смерти, его не стали долго пытать. Признания не требовались - поймали на месте. Никому не было дела до суда над нищим. Веденея просто приговорили к повешению на рассвете, на главной площади, дабы другим неповадно было. Последняя ночь его жизни медленно двигалась к концу. Сквозь решётку камеры пробивался слабый свет факелов. Веденей, лёжа в луже собственной мочи и слёз, размышлял о своей жизни, вспоминал детство, винил во всём отца. В горле стоял ком страха, а сердце колотилось, как никогда. Он прожил гнусную жизнь и смирился, что таким же будет и его конец.
Глава третья: Объятья смерти
Сидя на скользком камне камеры, Веденей впал в забытье, мучимый голодом, подступавшим похмельем и всепоглощающим страхом. Глубокой ночью, когда даже шум порта затих, его сознание уловило шевеление в углу, где сходились самые густые тени. Воздух, и без того наполненный сыростью подземелья и старой плесенью, будто сгустился. И прежде чем он успел опомниться, часть стены бесшумно отъехала, открыв потайной проход в туннель. Из мрака вырвалась костлявая, но невероятно сильная рука и сдавила ему горло, заглушив любой звук. Другая обхватила туловище, словно железные тиски. Его жалкая попытка вырваться была беспомощна. Его выдернули из камеры и потащили в кромешную тьму забытых туннелей. Последнее, что он запомнил, - запах тлена и неслышные шаги, уносившие его прочь от виселицы.
Он очнулся в абсолютной темноте, в месте, где воздух был густым и спёртым. Обнаружил себя лежащим на холодном камне, и под его телом, был уже мёртвый человек, чью кровь он, к своему ужасу, только что испил. К удивлению, чувствовал он себя прекрасно - никакая выпивка в жизни не давала такого всепоглощающего удовольствия и силы. Лишь затем он заметил неподалёку высокую тощую фигуру с бледной, покрытой рубцами, огромными гнойниками и бородавками кожей. Лицо было вытянутым, кожа на нём туго обтянута на черепе, уши его, напоминали уши летучей мыши, а с груди свисали складки лишней, дряблой кожи.
Существо, стоявшее перед ним, заговорило. Оно, а вернее он, назвавшись Ричардом, сообщило, что отныне Веденей - не человек. Теперь он упырь, кровосос, чудовище, зовущееся вампиром. Ричард, с неформальной серьёзностью, объяснил новообращённому азы: кто они такие, что такое Маскарад, что он теперь его Сир, а Веденей - его Дитя. По мере рассказа, когда блаженство от первой крови стало угасать, Веденей почувствовал невыносимую боль - знак того, что проклятие клана Носферату начало свою работу. Следующие две недели слились в сплошную агонию преображения. Он чувствовал, как позвоночник скручивается, как на теле возникают язвы, как правая рука распухает, становясь вдвое, а то и в трое толще левой. Его голова скосилась набок, ниже левого плеча вырос горб, кожа грубела, покрываясь морщинами и шрамами. Пальцы на ногах срослись, грудная клетка вогнулась, а рёбра выпирали наружу. Нос стал крупным и изогнутым, уши заострились.
Искал ли его кто после исчезновения? Нет. Почему его никто не искал? Сир подстроил всё так, чтобы смертные решили, будто нищий, в отчаянии, разбил себе голову о каменную скамью.
Глава четвёртая: Новое начало.
Преображение окончательно завершилось спустя две недели. Низший вампир предстал невероятно уродливым созданием, в котором почти ничего не осталось от прежнего Веденея. Новообращённое дитя начали спешно вводить в курс дел, дабы он освоился, не попал по неопытности в лапы охотников или старших сородичей и, главное, не нарушил Маскарад. Помогал ему не только Сир, но и прочие Носферату города, коих, помимо них, было ещё двое. Их маленькая группа не входила в местный совет, но, поскольку в городе был свой Князь, приходилось соблюдать установленные порядки.
Покуда ты живёшь на чужой земле, ты должен соблюдать их устои. Не нравится? Так уходи, тебя никто не держит. Не можешь или не хочешь покидать нагретое место? Ну так оставайся, соблюдай законы сородичей и не высовывайся, авось тебя и не тронут.
Своё перерождение Веденей переживал ужасно. Он пугался собственного отражения, и этот страх преследует его до сих пор, заставляя избегать зеркал и тёмной воды. Но когда он не видел себя, то делал вид, что его новый облик его вполне устраивает, и даже дерзил тем, кто воротил от него нос. Осознание своего чудовищного существования медленно, но верно отдаляло его от человеческих принципов, хотя пока это расхождение было не столь велико, как у старших сородичей. Дисциплинам клана он обучался с трудом, долго не мог понять, как управлять дарованной силой витэ. Теперь, спустя семь десятков лет, это не составляло труда, но начало далось тяжело. Всю свою нежизнь он прожил в Хобсбурге бок о бок с сородичами, и все эти семьдесят лет они исподтишка вставляли палки в колёса планам местного Князя, лелея мечту Сира свергнуть его. Князь же, по личным причинам из прошлого, питал к Носферату лютую неприязнь и желал избавиться от них в своих владениях, но из-за их скрытности, долго не мог найти предлог дабы их убить. Подпольная борьба тянулась долго, но Князь не мог вечно закрывать на неё глаза. Однажды прознав об их деяниях, он объявил Носферату предателями и начал на них кровавую охоту. Сира Веденея убили первым. Остальным удалось бежать. Низший вампир, последовав примеру сородичей, тоже бежал, укрывшись в грузовом хранилище корабля, отплывавшего на Предел.
Когда судно отчалило, Веденей почувствовал облегчение, но тут же его охватила скорбь по погибшему Сиру и тревога о будущем. Долго плыл корабль в Заокеанье, и долго он прятался в его трюме, питаясь кровью крыс и пьяных матросов, что поутру ничего не помнили. К новым землям корабль причалил ночью, что позволило вампиру, подобно палубной крысе, бесшумно сбежать на берег, пока смертные выгружали свой хлам и ставили первые палатки.
Последнее редактирование модератором:
