Акт первый
Человек или чуть меньше чем человек?
294 год IV эры
Деревушка спала под густым пологом ночи, укутанная в звуки, столь привычные и успокаивающие, что казались колыбельной самого мира. Щебет ночных птиц, шёпот травы под порывами ветра, тоскливые вздохи лесных тварей – все это сплеталось в симфонию тишины, нарушаемую лишь изредка потрескиванием огня в очагах. Казалось, здесь, на самой окраине Нортэ, время замедлило свой бег, и ничто не могло поколебать вековой покой.
И вдруг – крик! Протяжный, раздирающий тишину крик, полный ужаса и боли. Затем – плач, отчаянный, режущий слух. Он возник из одного дома, из самого сердца семьи, где, казалось, должна была родиться радость. Но вместо этого в ночь явилось нечто, что наполнило сердца родителей леденящим страхом.
Невозможно описать словами тот ужас, что они испытали, увидев, кого породило их чрево. Это было нечто... нечто, выходящее за рамки их понимания, нечто, что заставило их усомниться в самой природе бытия. Что именно произошло в ту ночь, какие тайны открылись в свете луны, осталось погребено под пеленой страха и молчания.
Единственный бесспорный факт, обрывок правды, вырванный из той ночи, заключался в том, что ребенка, это порождение ужаса, продали. За горсть флорингов, за ничтожную цену, его отдали бродячей шайке охотников, скитающихся по дорогам Нортэ.
Акт второй
Ничтожное существование...
Ранее детство
Взяв маленького морфита к себе, охотники использовали его как раба, не делая скидок на его юный возраст. Самая грязная и тяжелая работа, на которую он только был способен, стала его повседневной рутиной. Лишенный детства, он был вынужден пахать на своих хозяев, не зная ни отдыха, ни сострадания.
Питался он чаще всего объедками со стола охотников, подбирая остатки их трапезы. В редкие дни, когда ему особенно везло, ему перепадала обглоданная кость, служившая лишь слабым подобием пищи. Такое однообразное и скудное питание оказало крайне негативное влияние на его растущий организм. Зубы, и без того хрупкие, начали крошиться, становясь острыми и неровными.
Юный морфит, несмотря на все тяготы своего детства, питал искренний интерес к ремеслу кузнеца. Его взгляд всегда с восхищением был прикован к одному из членов группы охотников – угрюмому кузнецу по имени Брон. Он старался подражать каждому его движению, впитывая знания. Он хотел помогать ему, чувствуя, как огонь и металл манят его.
Однако, как бы он ни старался, у него мало что получалось. Его руки, измученные непосильным трудом, не слушались его, а глаза, немного косые, не могли уловить тонкости работы. Попытки ковать железо заканчивались лишь исковерканными кусками металла и обгоревшими пальцами. Брон, видя его упорство, не сильно ругал его, а лишь молча наблюдал за его неуклюжими попытками. Морфит чувствовал разочарование и вскоре утратил интерес к ремеслу кузнеца.
Живя бок о бок с охотниками, юный морфит порой сопровождал их в вылазках за дичью, но не по доброй воле. Впрочем, наивно было бы полагать, что его брали ради забавы или обучения охотничьему ремеслу. Его роль была предельно ясна и незавидна: он служил в качестве вьючной лошади, единственной целью которой было облегчить жизнь своим хозяевам. Ему приходилось нести на себе добычу, часто превышавшую его собственный вес, сгибаясь под бременем, которое сломало бы многих мужчин. В случае, если дичь оказывалась особенно крупной – огромные туши оленей или вепрей – ему приходилось волочить её по земле, изнуряясь от тяжести и усталости. Его маленькое тело трещало под непосильной ношей, а земля покрывалась кровавыми следами волочимой добычи. Никто не обращал внимания на его стоны и жалобы, лишь подгоняли пинками и грубыми окриками, заставляя двигаться быстрее. Он был лишь инструментом, средством достижения цели, не заслуживающим ни капли сочувствия, расходным материалом в их жестоком промысле.
Но, вопреки их ожиданиям, весь этот тяжелый, изнурительный труд закалял его тело и дух. Каждый день, проведенный на охоте, превращал его в более сильного и выносливого юношу. Его мышцы крепли, его воля становилась тверже, а взгляд – острее, хоть и глаза были немного косыми. Он учился выживать в суровых условиях дикой природы, находить пищу и воду, ориентироваться по звездам. Жестокость охотников, не сломила его, а лишь сделала сильнее, подготовив его к суровой реальности.
Акт третий
Новое начало
303 год IV эры
Одной из ночей сон покинул охотников. Совсем недавно они совершили непростительное – убили вампира, что был не просто кровопийцей, а знатной личностью в Нортэ. Охотники осознавали, что за их дерзостью неминуемо последует расплата, что за ними придут. Юного морфита, которого они использовали как живой щит, они поставили у двери. Расчёт был прост и циничен: в случае нападения первый удар примет на себя именно он, дав остальным время среагировать.
Спустя непродолжительное время к лачуге охотников подошёл отряд латников, чьи намерения не предвещали ничего хорошего. Один из них, ворвался в дом. Латник швырнул мальчишку в угол дома, словно куклу. Сжимая в руках меч, он начал кровавую расправу над охотниками. Бой длился недолго. Охотники, хоть и были опытными воинами, не могли противостоять натиску хорошо вооруженных и обученных латников. Вскоре к первому латнику присоединились и другие, и, понеся минимальные потери, они перебили всех, кроме юного морфита. То ли его уродство вызвало у них отвращение, то ли в их сердцах промелькнула искра жалости – они оставили его в живых, предпочтя пощадить столь ничтожное существо.
И вот, юный морфит, одинокий, скитался по грязным улицам Нортэ, в поисках пищи и крова на ночь. Каждый день был борьбой за жизнь. Но однажды в его судьбе произошёл неожиданный поворот. Его заметили бродячие шуты, привлеченные его "необычной" внешностью. Они решили, что он станет отличным дополнением к ним, диковинным шутом, вызывающим у публики смех и ужас одновременно. Именно тогда, в свои семь лет, он и получил имя, которое шуты сочли верхом остроумия: Зериэлдаалия Боп.
Долгие годы Зериэлдаалия Боп выступал перед знатью и простым людом вместе со своими новыми друзьями-шутами. Его жизнь, полная лишений и страданий в раннем детстве, внезапно преобразилась. Он больше не голодал, не испытывал холода и не подвергался унижениям. Его уродство, прежде бывшее бременем для него, теперь стало его главным достоинством, благодаря которому он выделялся из толпы шутов. Оно даже помогло ему стать одним из самых ярких и востребованных шутов в их разношерстной группе. И так, в относительном спокойствии и даже радости, пролетело целое десятилетие, пока ему не исполнилось семнадцать лет.
Идиллия рухнула в одночасье, когда их лидер, старый и мудрый шут Бил Херринг, трагически погиб, попав под колеса кареты какого-то надменного дворянина, чье имя так и осталось неизвестным. После смерти Била в группе начался разлад. Шуты, лишённые руководства и цели, начали разбредаться кто куда. Одни, устав от бродячей жизни и нестабильного заработка, уходили в глухие деревни близ Нортэ, где становились простыми кметами, пахали землю и забывали о былом веселье. Другие же, более амбициозные и отчаянные, пытались продолжать выступать на улицах Нортэ, надеясь прокормиться подаянием и случайными заработками.
Но Боп выбрал иной путь, путь, продиктованный воспоминаниями о прошлом и жаждой перемен. Он решил стать охотником на бестий. В его памяти еще были свежи картины того, как охотники, с которыми он когда-то давно жил, убивали различных тварей, очищая мир от скверны. Он помнил их силу, их бесстрашие, их умение противостоять тьме. Он хотел быть таким же, хотел приносить пользу миру, хотел доказать, что даже урод, рожденный в ужасе и выросший в нищете, может стать "героем".
Акт четвёртый
Жизнь охотника
313 год IV эры
Встав на тернистый путь охотника на бестий, Боп столкнулся с суровой реальностью: его услуги не пользовались особым спросом. То ли из-за отсутствия опыта, то ли из-за отталкивающей внешности, наниматели обходили его стороной. В основном, ему приходилось браться за заказы от крестьян и деревенских старост, которые платили гроши, которых едва хватало на то, чтобы прокормить себя. Его скудный рацион состоял из черствого хлеба и водянистой похлебки, а сон он находил в заброшенных сараях и под открытым небом.
Но однажды удача улыбнулась ему. Барон города Нортэ, наслышанный о его умении выслеживать и уничтожать нечисть, позвал Бопа к себе. Он предложил ему весьма приличную сумму за поимку вампира, который терроризировал город, наводя ужас на его жителей в ночное время. Не раздумывая, Боп принял заказ. Он взял свой серебряный меч, который смог приобрести за долгие годы тяжелой работы, арбалет и небольшой запас серебряных болтов к нему. Долгое время он рыскал по темным переулкам и окрестностям Нортэ, пока, наконец, не вышел на след вампира, когда тот напал на очередного несчастного кмета. Зериэлдаалия Боп встретил кровопийцу лицом к лицу. Тварь с диким рыком бросилась на него, но Боп, благодаря своей ловкости и проворству, уворачивался от её смертоносных ударов. После долгой и изнурительной схватки, он, наконец, смог расправиться с вампиром, отрубив ему голову и принеся её барону в качестве доказательства.
Барон был доволен и щедро наградил охотника. На эти деньги Боп смог купить себе полный доспех чёрных лат, который ныне он почти никогда не снимал, скрывая под тёмной сталью не только своё тело, но и свой изуродованный лик. Доспехи стали его визитной карточкой, его броней, защищающей его не только от физических атак, но и от презрительных взглядов окружающих.
Он продолжал выполнять свою работу по очистке земли от тварей, путешествуя по Нортэ и окрестностям, пока однажды не услышал о неком Заокеанье – далекой земле, полной сокровищ, приключений, а также новых, невиданных ранее тварей и монстров, что грозят обычным людям и таким же изгоям, как и он сам. Заплатив несколько флорингов, он сел на торговый корабль, отправляющийся в Заокеанье, и с замиранием сердца ждал, когда горизонт откроет перед ним новые земли. Сойдя на берег, Боп понял, что его ждёт впереди – неизвестность, опасность и, возможно, шанс доказать всему миру, что даже урод может стать легендой. Здесь, в Заокеанье, началась его новая жизнь, полная приключений и смертельных опасностей.
Человек или чуть меньше чем человек?
294 год IV эры
Деревушка спала под густым пологом ночи, укутанная в звуки, столь привычные и успокаивающие, что казались колыбельной самого мира. Щебет ночных птиц, шёпот травы под порывами ветра, тоскливые вздохи лесных тварей – все это сплеталось в симфонию тишины, нарушаемую лишь изредка потрескиванием огня в очагах. Казалось, здесь, на самой окраине Нортэ, время замедлило свой бег, и ничто не могло поколебать вековой покой.
И вдруг – крик! Протяжный, раздирающий тишину крик, полный ужаса и боли. Затем – плач, отчаянный, режущий слух. Он возник из одного дома, из самого сердца семьи, где, казалось, должна была родиться радость. Но вместо этого в ночь явилось нечто, что наполнило сердца родителей леденящим страхом.
Невозможно описать словами тот ужас, что они испытали, увидев, кого породило их чрево. Это было нечто... нечто, выходящее за рамки их понимания, нечто, что заставило их усомниться в самой природе бытия. Что именно произошло в ту ночь, какие тайны открылись в свете луны, осталось погребено под пеленой страха и молчания.
Единственный бесспорный факт, обрывок правды, вырванный из той ночи, заключался в том, что ребенка, это порождение ужаса, продали. За горсть флорингов, за ничтожную цену, его отдали бродячей шайке охотников, скитающихся по дорогам Нортэ.
Акт второй
Ничтожное существование...
Ранее детство
Взяв маленького морфита к себе, охотники использовали его как раба, не делая скидок на его юный возраст. Самая грязная и тяжелая работа, на которую он только был способен, стала его повседневной рутиной. Лишенный детства, он был вынужден пахать на своих хозяев, не зная ни отдыха, ни сострадания.
Питался он чаще всего объедками со стола охотников, подбирая остатки их трапезы. В редкие дни, когда ему особенно везло, ему перепадала обглоданная кость, служившая лишь слабым подобием пищи. Такое однообразное и скудное питание оказало крайне негативное влияние на его растущий организм. Зубы, и без того хрупкие, начали крошиться, становясь острыми и неровными.
Юный морфит, несмотря на все тяготы своего детства, питал искренний интерес к ремеслу кузнеца. Его взгляд всегда с восхищением был прикован к одному из членов группы охотников – угрюмому кузнецу по имени Брон. Он старался подражать каждому его движению, впитывая знания. Он хотел помогать ему, чувствуя, как огонь и металл манят его.
Однако, как бы он ни старался, у него мало что получалось. Его руки, измученные непосильным трудом, не слушались его, а глаза, немного косые, не могли уловить тонкости работы. Попытки ковать железо заканчивались лишь исковерканными кусками металла и обгоревшими пальцами. Брон, видя его упорство, не сильно ругал его, а лишь молча наблюдал за его неуклюжими попытками. Морфит чувствовал разочарование и вскоре утратил интерес к ремеслу кузнеца.
Живя бок о бок с охотниками, юный морфит порой сопровождал их в вылазках за дичью, но не по доброй воле. Впрочем, наивно было бы полагать, что его брали ради забавы или обучения охотничьему ремеслу. Его роль была предельно ясна и незавидна: он служил в качестве вьючной лошади, единственной целью которой было облегчить жизнь своим хозяевам. Ему приходилось нести на себе добычу, часто превышавшую его собственный вес, сгибаясь под бременем, которое сломало бы многих мужчин. В случае, если дичь оказывалась особенно крупной – огромные туши оленей или вепрей – ему приходилось волочить её по земле, изнуряясь от тяжести и усталости. Его маленькое тело трещало под непосильной ношей, а земля покрывалась кровавыми следами волочимой добычи. Никто не обращал внимания на его стоны и жалобы, лишь подгоняли пинками и грубыми окриками, заставляя двигаться быстрее. Он был лишь инструментом, средством достижения цели, не заслуживающим ни капли сочувствия, расходным материалом в их жестоком промысле.
Но, вопреки их ожиданиям, весь этот тяжелый, изнурительный труд закалял его тело и дух. Каждый день, проведенный на охоте, превращал его в более сильного и выносливого юношу. Его мышцы крепли, его воля становилась тверже, а взгляд – острее, хоть и глаза были немного косыми. Он учился выживать в суровых условиях дикой природы, находить пищу и воду, ориентироваться по звездам. Жестокость охотников, не сломила его, а лишь сделала сильнее, подготовив его к суровой реальности.
Акт третий
Новое начало
303 год IV эры
Одной из ночей сон покинул охотников. Совсем недавно они совершили непростительное – убили вампира, что был не просто кровопийцей, а знатной личностью в Нортэ. Охотники осознавали, что за их дерзостью неминуемо последует расплата, что за ними придут. Юного морфита, которого они использовали как живой щит, они поставили у двери. Расчёт был прост и циничен: в случае нападения первый удар примет на себя именно он, дав остальным время среагировать.
Спустя непродолжительное время к лачуге охотников подошёл отряд латников, чьи намерения не предвещали ничего хорошего. Один из них, ворвался в дом. Латник швырнул мальчишку в угол дома, словно куклу. Сжимая в руках меч, он начал кровавую расправу над охотниками. Бой длился недолго. Охотники, хоть и были опытными воинами, не могли противостоять натиску хорошо вооруженных и обученных латников. Вскоре к первому латнику присоединились и другие, и, понеся минимальные потери, они перебили всех, кроме юного морфита. То ли его уродство вызвало у них отвращение, то ли в их сердцах промелькнула искра жалости – они оставили его в живых, предпочтя пощадить столь ничтожное существо.
И вот, юный морфит, одинокий, скитался по грязным улицам Нортэ, в поисках пищи и крова на ночь. Каждый день был борьбой за жизнь. Но однажды в его судьбе произошёл неожиданный поворот. Его заметили бродячие шуты, привлеченные его "необычной" внешностью. Они решили, что он станет отличным дополнением к ним, диковинным шутом, вызывающим у публики смех и ужас одновременно. Именно тогда, в свои семь лет, он и получил имя, которое шуты сочли верхом остроумия: Зериэлдаалия Боп.
Долгие годы Зериэлдаалия Боп выступал перед знатью и простым людом вместе со своими новыми друзьями-шутами. Его жизнь, полная лишений и страданий в раннем детстве, внезапно преобразилась. Он больше не голодал, не испытывал холода и не подвергался унижениям. Его уродство, прежде бывшее бременем для него, теперь стало его главным достоинством, благодаря которому он выделялся из толпы шутов. Оно даже помогло ему стать одним из самых ярких и востребованных шутов в их разношерстной группе. И так, в относительном спокойствии и даже радости, пролетело целое десятилетие, пока ему не исполнилось семнадцать лет.
Идиллия рухнула в одночасье, когда их лидер, старый и мудрый шут Бил Херринг, трагически погиб, попав под колеса кареты какого-то надменного дворянина, чье имя так и осталось неизвестным. После смерти Била в группе начался разлад. Шуты, лишённые руководства и цели, начали разбредаться кто куда. Одни, устав от бродячей жизни и нестабильного заработка, уходили в глухие деревни близ Нортэ, где становились простыми кметами, пахали землю и забывали о былом веселье. Другие же, более амбициозные и отчаянные, пытались продолжать выступать на улицах Нортэ, надеясь прокормиться подаянием и случайными заработками.
Но Боп выбрал иной путь, путь, продиктованный воспоминаниями о прошлом и жаждой перемен. Он решил стать охотником на бестий. В его памяти еще были свежи картины того, как охотники, с которыми он когда-то давно жил, убивали различных тварей, очищая мир от скверны. Он помнил их силу, их бесстрашие, их умение противостоять тьме. Он хотел быть таким же, хотел приносить пользу миру, хотел доказать, что даже урод, рожденный в ужасе и выросший в нищете, может стать "героем".
Акт четвёртый
Жизнь охотника
313 год IV эры
Встав на тернистый путь охотника на бестий, Боп столкнулся с суровой реальностью: его услуги не пользовались особым спросом. То ли из-за отсутствия опыта, то ли из-за отталкивающей внешности, наниматели обходили его стороной. В основном, ему приходилось браться за заказы от крестьян и деревенских старост, которые платили гроши, которых едва хватало на то, чтобы прокормить себя. Его скудный рацион состоял из черствого хлеба и водянистой похлебки, а сон он находил в заброшенных сараях и под открытым небом.
Но однажды удача улыбнулась ему. Барон города Нортэ, наслышанный о его умении выслеживать и уничтожать нечисть, позвал Бопа к себе. Он предложил ему весьма приличную сумму за поимку вампира, который терроризировал город, наводя ужас на его жителей в ночное время. Не раздумывая, Боп принял заказ. Он взял свой серебряный меч, который смог приобрести за долгие годы тяжелой работы, арбалет и небольшой запас серебряных болтов к нему. Долгое время он рыскал по темным переулкам и окрестностям Нортэ, пока, наконец, не вышел на след вампира, когда тот напал на очередного несчастного кмета. Зериэлдаалия Боп встретил кровопийцу лицом к лицу. Тварь с диким рыком бросилась на него, но Боп, благодаря своей ловкости и проворству, уворачивался от её смертоносных ударов. После долгой и изнурительной схватки, он, наконец, смог расправиться с вампиром, отрубив ему голову и принеся её барону в качестве доказательства.
Барон был доволен и щедро наградил охотника. На эти деньги Боп смог купить себе полный доспех чёрных лат, который ныне он почти никогда не снимал, скрывая под тёмной сталью не только своё тело, но и свой изуродованный лик. Доспехи стали его визитной карточкой, его броней, защищающей его не только от физических атак, но и от презрительных взглядов окружающих.
Он продолжал выполнять свою работу по очистке земли от тварей, путешествуя по Нортэ и окрестностям, пока однажды не услышал о неком Заокеанье – далекой земле, полной сокровищ, приключений, а также новых, невиданных ранее тварей и монстров, что грозят обычным людям и таким же изгоям, как и он сам. Заплатив несколько флорингов, он сел на торговый корабль, отправляющийся в Заокеанье, и с замиранием сердца ждал, когда горизонт откроет перед ним новые земли. Сойдя на берег, Боп понял, что его ждёт впереди – неизвестность, опасность и, возможно, шанс доказать всему миру, что даже урод может стать легендой. Здесь, в Заокеанье, началась его новая жизнь, полная приключений и смертельных опасностей.