Ронин появился на свет в поселении, что раскинулось прямо на воде, где дома стояли на гнилых сваях, а доски под ногами скрипели, словно жалуясь на каждое движение. Это место редко называли деревней в привычном смысле: скорее, оно было приютом для тех, кого земля отвергла. Сюда сбрасывали мусор из ближайших городов, и вода вокруг была насыщена зловонием и отбросами, среди которых дети привыкли находить мелочи, пригодные для жизни. Жители жили впроголодь и держались в основном за счёт рыбалки. Сети опускались в мутные воды каждый день, и улов становился единственным подспорьем для выживания. Купцы нередко заходили в эти края, чтобы дешево приобрести рыбу или нанять пару отчаянных людей для грязной работы. С их приходом на улицах всегда шумело: звон монет, запах пряностей. Ронин рос в бедной семье, где скудная пища делилась между всеми поровну, и крошка хлеба могла считаться подарком судьбы. Одежда доставалась от старших братьев или соседей, штопалась по десять раз и редко держалась дольше сезона.
С восьми лет Ронин начал воровать. Сначала это было неумело и опасно. Он часто попадался на горячем и получал побои от торговцев, от стражи, от собственных родителей, которым потом приходилось оправдываться перед соседями. Но голод толкал его снова и снова. Он крался к прилавкам с рыбой и хватал то, что плохо лежало: засохший хвост, мелкую кильку, которую всё равно выбросили бы. Иногда пытался сунуть руку в корзину с фруктами, но почти всегда это заканчивалось грубым окриком и ударом по затылку. Постепенно он понял, что воровать у бедных бессмысленно: они замечали каждую мелочь и не прощали. Настоящая добыча была у купцов. Купцы приезжали в поселение с яркими товарами и не глядели по сторонам. Для Ронина это был шанс. Он ждал, пока их внимание отвлечёт крик или торг, и тогда тянул руку. Поначалу добычей становились дешёвые вещи: глиняный ножик, связка пряных трав, кусок хлеба, оставленный без присмотра. Позже он научился действовать осторожнее: подбираться к карманам и кошелькам. Делал это быстро и неловко, часто рвал ткань или вытаскивал не всё, что хотел, но постепенно движения становились увереннее. Когда к пристани приходили сразу несколько судов, людей становилось много, и в этой сутолоке можно было исчезнуть. Ронин привык прятать добычу за пазухой или даже прятать во рту мелкие монеты, чтобы не нашли при обыске. Когда мелкие кражи перестали приносить удовлетворение, Ронин начал смотреть на более рискованные дела. К десяти годам он знал всех торговцев на пристани и понимал, что карманные деньги редко стоят сломанного ребра или петли на шее. Его тянуло к большему. Сначала это были полузаброшенные дома у окраины поселения. В них жили вдовы, старики или такие же нищие семьи, как его собственная. Он прокрадывался туда ночью, когда все спали, и искал хоть что-то: горсть зерна, плохо спрятанный кувшин с маслом, пару медяков в трещине стены. Риск был огромен - поймали бы соседи, и не спасла бы ни мать, ни отец. Но каждый удачный поход приносил больше, чем неделя карманных краж. Со временем его дерзость росла. Он стал выбирать дома понадежнее, где обитали купцы, что задерживались в поселении на ночь. Такие жилища охранялись хуже, чем городские лавки, и хозяева редко ждали опасности от мальчишки с худым лицом. Ронин прятался, ждал, пока внутри засыпали, и тихо пробирался внутрь. Иногда брал еду и тряпьё, иногда монеты, иногда вещи, которые потом можно было обменять.
В четырнадцать лет Ронин уже успел заслужить дурную славу в своём поселении. Соседи сторонились его, купцы узнавали в лицо и держали руки на кошельках, а дома он появлялся всё реже. Именно тогда он решил, что оставаться на месте больше нельзя. Впереди был только один путь - море. Он нанялся юнгой на рыболовное судно. Капитан взял его неохотно: мальчишка выглядел худым, жилистым и слишком наглым для работы на палубе. Но руки нужны были всегда, и Ронин оказался среди десятка таких же подростков, которых легко можно было заменить, если один утонет или сломается в шторме. Жизнь на корабле оказалась тяжелее, чем он ожидал. С утра до ночи приходилось таскать сети, чистить рыбу, мыть палубу и слушать ругань старших матросов. Кормёжка была скудной, сон коротким, и каждое плавание забирало больше сил, чем целый месяц у берега. Волны били в борта, ветер пронизывал до костей, а в шторм казалось, что судно вот-вот разлетится на щепки. Но именно там Ронин закалился. Он быстро научился работать с канатами, различать направление ветра, управляться с вёслами. Сила и выносливость пришли через боль: порванные ладони, сбитые колени, ссадины и шрамы. Старшие матросы били за каждую ошибку, но с годами били всё реже.
Когда очередное плавание подошло к концу, Ронин вновь оказался на суше - в шумном портовом городке, где корабли качались на волнах, а воздух пах рыбой, смолой и дешевым алкоголем. Он отбился от рыбацкого судна, больше не желая возвращаться к однообразной жизни на борту. Вместо того чтобы искать работу или путь домой, он направился в один из местных кабаков. Там царила своя жизнь: запах перегара и пота, крики матросов и смех разбойников, сплетни о дальних рейсах и богатой добыче. Ронин слушал, наблюдал, постепенно привыкая к этой новой среде. Его внимание привлекла компания пиратов, сидевшая за столом в углу. Они набирали людей в команду, и Ронин, несмотря на худощавость и юный вид, сумел протиснуться к ним. Его взяли кое-как. Старшие скептически смотрели на него, пробовали дать тяжёлую работу, проверяли реакцию и смелость. Первые дни были тяжёлыми: его никто не жалел, каждая ошибка каралась криком, толчком, иногда ударом. Ему приходилось таскать грузы, поднимать паруса, мыть палубу и терпеть оскорбления. Каждый пират в команде считал своим долгом доказать, что новичок ничего не стоит. Первое признание он получил, когда во время шторма один из старших матросов потерял равновесие и почти упал за борт. Ронин первым кинулся к нему, схватил за руку и удержал, не думая о себе. Этот поступок привлёк внимание капитана, и с того дня его стали допускать к более ответственным задачам. Позже он проявил себя во время ночных рейдов на торговые суда. Он не просто крал добычу - он внимательно следил за охраной, отмечал слабые места на палубе и в каютах, предлагал, как действовать, чтобы избежать лишнего шума и потерь. Его наблюдательность и решительность не раз спасали команду от провала. Через несколько лет Ронин уже командовал небольшой группой молодых пиратов на борту. Его продвинули за умение быстро принимать решения, за хитрость в планировании набегов и за способность заставить людей работать на пределе, не вызывая открытого недовольства. Он стал тем, к кому прислушивались в спорах о добыче и маршрутах, и постепенно его имя стало звучать всё чаще среди команды.
Однажды на рейде против торгового конвоя капитан корабля погиб. Его убили в разгар боя, когда мечи смешались с криком людей и треском парусов. На палубе воцарилась хаотичная тишина, только плеск воды и скрежет металла напоминали о том, что жизнь всё ещё продолжается. После гибели капитана командование оказалось вакантным. Некоторые матросы пытались претендовать на роль лидера, но Ронин, уже зарекомендовавший себя как наблюдательный и решительный, взял на себя управление. Часть команды ушла, не желая подчиняться новому капитану, предпочитая искать другие корабли или возвращаться к портовой жизни. Теперь Ронин сам планировал рейды. Он выбирал цели, изучал маршруты торговцев, готовил экипаж и принимал решения о том, когда нападать, а когда скрываться. Каждое судно, которое попадало под его внимание, превращалось в дело тщательно рассчитанное: прежде всего оценивалась сила охраны, ветровые условия, наличие возможных свидетелей и шанс на быстрый отход. Помимо обычных набегов на торговые суда, Ронин со временем стал заниматься более прибыльными и рискованными делами. Он начал перевозить запрещённые товары между портами, выступая в роли контрабандиста. На его корабле появлялись мешки с травами и веществами, за которыми охотились стражи и купцы, а доставить их вовремя означало значительную прибыль. Перевозка наркотических смесей требовала осторожности. Ронин тщательно выбирал маршруты, скрывал товар среди легальных грузов и подстраивал рейды так, чтобы избежать встреч с патрулями. Он нанимал людей, способных молчать и не выдавать секреты, и лично следил за тем, чтобы товар не терялся и не привлекал лишнего внимания. Контрабандные рейсы приносили гораздо больше дохода, чем обычное пиратство. Иногда он действовал тайно, скрываясь за ночными туманами или в незаметных бухтах, иногда вступал в короткие стычки, если патрули всё же настигали его. В этих поездках проявлялась его хитрость: Ронин всегда искал лазейки, уязвимые точки врага и способ обмануть стражу, чтобы груз доходил до нужного места целым и невредимым.
После слухов об открытии неизвестного материка Ронин решил отправиться туда с оставшейся командой. Возможность добраться до новых земель и захватить добычу манила его сильнее любых привычных рейдов. Он тщательно готовился: закупал припасы, проверял корабль, обсуждал маршруты с матросами, изучал карты и ветровые течения. Но на пути случилась беда. В густом утреннем тумане, когда видимость была почти нулевая, корабль на полной скорости налетел на скрытый риф. Доски треснули, паруса разорвались, вода хлынула внутрь. Люди кричали, цеплялись за канаты и борта, пытаясь спастись. Ронин чудом выжил. Он держался на обломках до того момента, пока его не подобрало торговое судно, проходившее неподалёку. Всё, что у него было, осталось на затонувшем корабле: оружие, добыча, запасы. Оказавшись на борту чужого судна, он оказался в заокеанье, один и без ничего.
