Община дхарши, именовавшая себя «Корвари», цеплялась за существование в самых неприступных скалах Загорья — там, где даже отчаянные гротдорские разведчики не решались ступить без многогодовой подготовки и хорошего снаряжения. Их поселение ютилось в черных, как сама смерть, пещерах, чьи извилистые ходы напоминали петли кишок какого-то исполинского каменного чудовища.
Воздух здесь был густым, пропитанным гарью от костров и кисловатым смрадом гниющей плоти. Еды не хватало всегда. Скот не выживал на этих обледенелых уступах, а редкие охотничьи вылазки чаще заканчивались смертью добытчиков, чем мясом в общинных котлах. Потому Корвари выживали, как падальщики — жухлыми пещерными грибами, слепыми ящерицами, а если повезет — полуразложившимися останками горных козлов, сорвавшихся в пропасть.
Именно в такой мрачной, пропитанной отчаянием ночи и появился на свет Он. Его мать, закаленная воительница по имени Гарза. В Корвари рожали в одиночестве — слабые младенцы не выживали, а слабые матери не заслуживали помощи. Кости хрустели. Кровь хлестала по камням черными брызгами. Когда он наконец выскользнул на свет, его первый крик не был плачем. Это был рёв как у горного ящера, загнанного в ловушку. Его прозвали Дурхар.
Воздух здесь был густым, пропитанным гарью от костров и кисловатым смрадом гниющей плоти. Еды не хватало всегда. Скот не выживал на этих обледенелых уступах, а редкие охотничьи вылазки чаще заканчивались смертью добытчиков, чем мясом в общинных котлах. Потому Корвари выживали, как падальщики — жухлыми пещерными грибами, слепыми ящерицами, а если повезет — полуразложившимися останками горных козлов, сорвавшихся в пропасть.
Именно в такой мрачной, пропитанной отчаянием ночи и появился на свет Он. Его мать, закаленная воительница по имени Гарза. В Корвари рожали в одиночестве — слабые младенцы не выживали, а слабые матери не заслуживали помощи. Кости хрустели. Кровь хлестала по камням черными брызгами. Когда он наконец выскользнул на свет, его первый крик не был плачем. Это был рёв как у горного ящера, загнанного в ловушку. Его прозвали Дурхар.
К двадцатым зимам Дурхар уже возвышался над соплеменниками на два черепа. Его плечи, искривленные годами лазанья по узким пещерам, все равно несли в себе нечеловеческую мощь. Когда он шел по лабиринтам Корвари, дети прижимались к стенам, а старейшины косились на его спину - слишком большой, слишком сильный, слишком... чужой. Оно случилось у подножия Черного Сталагмита, где община приносила жертвы Богине Смерти. Старый дхарши по имени Хург начал кашлять кровью. По обычаю, таких сбрасывали в пропасть. Но когда Хург попытался уползти, именно он перегородил ему дорогу. Не ножом. Не дубиной. Голыми руками. "Ты слаб," - прошипел он, хватая старика за горло. И унося подальше, от лишних глаз.
Хург захрипел, пытаясь вырваться. Но мощный хват выработанный годами лазаний по горам, уже не было возможности разжать. Когда позвоночник хрустнул, он почувствовал странное тепло в животе. И он продолжил, отрывая уши старика, тот чувствовал облегчение и радость. И тут перебивая эти эмоции вскочил голод... Недоедание... Тех крупиц еды, в виде грибов, мха и гнили, было не достаточно, что бы прокормить его... Он давно не ел чистое, свежее мясо... Первым делом он откусил нос. Хрящ хрустнул между зубами, наполнив рот тёплым, солоноватым вкусом. Кровь стекала по подбородку, смешиваясь со слюной. Дурхар с наслаждением облизнул губы - такую пищу он не пробовал с тех пор, как три зимы назад нашёл труп сородича в расщелине. Пальцы впились в глазницы. Глазные яблоки лопнули с тихим хлюпающим звуком, когда он вырвал их вместе с нервными окончаниями. Хург задергался в последней судороге, но Дурхар придавил его коленом, чувствуя, как рёбра трещат под его весом. Он ел медленно, смакуя. Отрывал куски плоти длинными полосами, как шкуру с горного козла. Жевал жилистое мясо, чувствуя, как волокна сопротивляются его зубам. Когда добрался до живота, внутренности вывалились наружу, издавая зловонный пар. Дурхар окунул лицо в эту тёплую массу, впитывая запах смерти всем существом. Кости трещали в его руках. Он ломал их, как сухие ветки, высасывая костный-мозг из трубчатых костей, выгрызая хрящи из суставов. Когда от Хурга осталась лишь окровавленная груда, Дурхар принялся лизать камень, собирая последние капли драгоценной жидкости. На рассвете, когда первые лучи солнца едва проникли в пещеру, Дурхар вышел из своего кровавого убежища. Его живот был полон впервые за многие месяцы. На губах застыла улыбка. Так, он и жил... Столетия пролетали. Были моменты, когда Дурхара, мог наесться, до отвала... Дела общины, становились лучше... А Дурхару это наскучило. Он решил спустится с гор...
Хург захрипел, пытаясь вырваться. Но мощный хват выработанный годами лазаний по горам, уже не было возможности разжать. Когда позвоночник хрустнул, он почувствовал странное тепло в животе. И он продолжил, отрывая уши старика, тот чувствовал облегчение и радость. И тут перебивая эти эмоции вскочил голод... Недоедание... Тех крупиц еды, в виде грибов, мха и гнили, было не достаточно, что бы прокормить его... Он давно не ел чистое, свежее мясо... Первым делом он откусил нос. Хрящ хрустнул между зубами, наполнив рот тёплым, солоноватым вкусом. Кровь стекала по подбородку, смешиваясь со слюной. Дурхар с наслаждением облизнул губы - такую пищу он не пробовал с тех пор, как три зимы назад нашёл труп сородича в расщелине. Пальцы впились в глазницы. Глазные яблоки лопнули с тихим хлюпающим звуком, когда он вырвал их вместе с нервными окончаниями. Хург задергался в последней судороге, но Дурхар придавил его коленом, чувствуя, как рёбра трещат под его весом. Он ел медленно, смакуя. Отрывал куски плоти длинными полосами, как шкуру с горного козла. Жевал жилистое мясо, чувствуя, как волокна сопротивляются его зубам. Когда добрался до живота, внутренности вывалились наружу, издавая зловонный пар. Дурхар окунул лицо в эту тёплую массу, впитывая запах смерти всем существом. Кости трещали в его руках. Он ломал их, как сухие ветки, высасывая костный-мозг из трубчатых костей, выгрызая хрящи из суставов. Когда от Хурга осталась лишь окровавленная груда, Дурхар принялся лизать камень, собирая последние капли драгоценной жидкости. На рассвете, когда первые лучи солнца едва проникли в пещеру, Дурхар вышел из своего кровавого убежища. Его живот был полон впервые за многие месяцы. На губах застыла улыбка. Так, он и жил... Столетия пролетали. Были моменты, когда Дурхара, мог наесться, до отвала... Дела общины, становились лучше... А Дурхару это наскучило. Он решил спустится с гор...
Лес встретил Дурхара холодным безмолвием. Деревья здесь стояли слишком ровно, воздух пах неестественно сладко, а звери – трусливо разбегались при одном лишь треске ветки под его ногой. Он убивал оленей голыми руками, разрывал медвежат на потеху самому себе, но... это было слишком просто. Больше не было той священной боли, что возносила его к Богине. Не было страха в глазах жертв – лишь тупое животное недоумение. Первая Встреча с Двуногими. Он наткнулся на них у реки – пятерых мужчин в кожаных доспехах с железными ошейниками на шеях. Они тащили тушу кабана, смеясь над какой-то похабной шуткой. Дурхар не прятался. "Еда", – прошипел он, выходя на опушку. Они бросились неправильно – все сразу, без тактики. Дурхар смеялся, ломая первую руку, впиваясь зубами в шею второму... Но потом что-то жгнуло его в спине. Очнулся в клетке. Дорога во Флорес
Железные прутья, слишком крепкие... Впервые за жизнь он не мог разорвать преграду. "Смотри-ка, Дхарши просыпается!" – хрипло усмехнулся один из людей, тыкая в него раскаленным прутом. Дурхар рванулся, но цепь на шее врезалась в горло. "Ты теперь собственность Гильдии Бойцов, ублюдок. Будешь драться. Умирать. И приносить нам деньги". Дурхар не понимал это существо... Но, он понял, что, что то тут не так. Его везли два месяца. Били, когда он рычал, и смеялись, когда он грыз свои же запястья, пытаясь вырваться.
Железная клетка скрипела на ухабистой дороге, каждый камень под колесами телеги очень хорошо ощущался Дурхарам. Его запястья были стянуты за спиной каленой цепью, концы которой раскалялись на солнце до красна, прожигая кожу.
Первая неделя:
Очнувшись, Дурхар впился зубами в прутья. Зубы скололись, но клетка даже не погнулась. Надсмотрщик с лицом, изуродованным оспой, плеснул в него уксусом через решетку:
«Попробуй еще раз — выжгу глаза раскаленным шилом»
Пятая неделя:
Приплыв и высадившая того вновь засунули в клетку, но уже в повозке. Конвой остановился у реки. Дурхара выволокли из клетки, приковали к дереву цепью за шею и дали испить из реки, где плавали дохлые рыбы. Съев дохлятины и отпив воды, он рванулся к ближайшему охраннику, тот воткнул ему под ребра ножичек — аккуратно, чтобы не убить, но достаточно глубоко, чтобы научить покорности.
Седьмая неделя:
Его впервые накормили — бросили в клетку полусгнившее мясо кабана, перемешанное корнем. Дурхар съел все, включая кости, а потом изрыгнул прямо на лицо смеющемуся охраннику. Тот отхлестал его плетью.
Восьмая неделя:
Телега с грохотом въехала в городские ворота, задевая колесом за бревна частокола. Территории Флоровенделя были красивыми, но этот град... Оказался не величественным городом, а жалким скопищем глинобитных домов, утопающих в грязи. Дурхана приволокли в полуразрушенные подземелья под городской ареной - темное, сырое место, где воздух был густым от запаха потрескавшейся крови и гниющей соломы. Надсмотрщик с лицом, покрытым оспинами, воткнул раскаленный прут между прутьев. "Завтра ты выйдешь, зверь. Умрешь или прославишься - мне плевать. Главное, чтобы толпа кричала." Тот лишь крикнул, на мужика, который издавал непонятные звуки.
Его вытолкали на арену голым, с согнутым железным прутом вместо оружия. Песок обжигал босые ступни. Противник - местный чемпион, здоровенный детина с двуручным топором ухмыльнулся. Первый удар топора рассек Дурхару плечо, кровь брызнула на песок. Он застонал, но не от боли, а от наслаждения. Второй удар он принял на предплечье, специально подставив его под лезвие. Кость треснула - Дурхан испытал, невообразимое удовольствие. Когда чемпион замахнулся в третий раз, Дурхар рванулся вперед, впился зубами в его горло и оторвал кусок плоти с хрящом. Топор упал на песок. Дурхар поднял его и вогнал в живот поверженного врага - медленно, наблюдая, как глаза того наливаются кровью. Смакуя этот момент. С тех пор его выпускали каждую неделю. Боль это удовольствие, который говорит, когда он жив... В день десятого боя его вывели против трех пойманных разбойников. Первого ослепил, выжав глаза пальцами. Второго задушил попутно ломая его хребет. Последнего заставил съесть собственное ухо, прежде чем размозжить ему череп голыми руками. Так, он прожил 30 лет. Он учувствовал, во множестве боях. Были и смертельными моментами. Но, он жил... Дрался, как мог. Его перевозили с одной арены, на другую. Хоть, он и не понимал язык, он следил за другими, считывал их движения. Повторял, раз за разом. Он обучался, не только практикой, но и наблюдая. Движением стали, хрустом костей, музыкой предсмертных хрипов. Дурхар, пригвождённый цепями к стене, впитывал эти уроки с жадностью голодного пса. В южных провинция гладиаторы фехтовали изящно – уколы в суставы, подрезы под колени. Он ломал себе пальцы, повторяя эти движения в темноте, пока не научился выбивать меч одним ударом по запястью. Ближе к северу бились топорами – широкие рубящие удары, раскачивающие противника. Он подставлял плечо под первые атаки, чтобы в момент замаха впиться зубами в горло. Первые попытки были жалкими. Один раз проткнул себе бедро, когда пытался отразить воображаемый удар. Но он не останавливался. Настоящие уроки начались, когда он вышел против людей обученным фехтованием. Старый наемник с одним глазом. Тот не играл. Он рубил так, будто колол дрова. Уворачивался и наблюдал, смотрел. А когда пришло время, выбил у того из рук меч, и проткнул им же наемника. Старики как всегда кряхтят перед смертью. Дурхар подражал – его удары стали грубее, но точнее. После был юнец, видимо с детства обученный искусству меча. Тот был слишком надменный. Тот играл с Дурхаром, как кот с мышью, тыкая клинком в плечи, бедра, щеки – не убивая, а унижая. Дурхар терпел, ловил ритм, запоминал. А потом, когда малец зазевался, вонзил клинок ему под подбородок. Теперь он "фехтовал", но не как они. Он ломает ритм, бросается под клинок, ловит его телом, чтобы в ответ вонзить свой. Он не был дураком, ведь ради бол... Кхм.. Кхм.. Ведь ради победы можно и пожертвовать куском плоти. А когда удар шел в жизненно важные органы тот уворачивался. Его удары не изящны, тяжелый, выверенные резкие. Наблюдал и повторял... У него было много времени... Но, он понял, что не всегда решает сила. Наблюдая за боем и увидел как один старик притворялся раненым, затем швырял в лицо песок, а после вонзил клинок в грудь противника. Хитрость! Вот, что он понял... И, он понял одно.. Он должен быть сильным, но хитрым. И да, были и битвы со зверьми... Змеи, они поражали своей гибкостью и он использовал это. В одной из битв, его противник оказался одной грудой мышц, взяв Дурхана в захват и пытался его раздавить. И вот, он вспомнил змею и инстинкты сделали все за него... Выкручивая суставы, тот выскользнул из захвата, и вонзил клинок в глаз. Как толька та туша повалилась ниц с криками, Дурхан решил "потренироваться". И медленными и выверенными движениями. Начал вонзать меч, в колено, под ребро и наконец в горло. Вопли были прекрасными. А крики толпы, были ещё лучше. И тот был послушным мальчиком... До одного момента...
Тридцать лет цепей, боли и восторга. Тридцать лет он был зверем в клетке, развлекающим толпу. Но даже зверь устает от поводка. Повозка с грохотом тащилась по лесной дороге, окруженной чахлыми соснами. Дурхар сидел в железной клетке, закованный в двойные кандалы. Надсмотрщики давно перестали доверять его ложной покорности. Один из охранников, молодой и глупый, тыкнул в него копьем "Скоро приедем в Марлео. Там тебя ждет новая арена, ублюдок. Дурхар не ответил. Он нюхал, дождь, гнилые листья. И свежая кровь. Где-то рядом кого то убили...
Ночью, когда стража задремала, Дурхар напряг все свои изуродованные мышцы. Пальцы, сломанные и сросшиеся криво, нащупали слабое звено в цепях. Плечо, вывихнутое в прошлом бою, хрустнуло, когда он вывернул руку, чтобы ослабить наручники. Он впился зубами, сточенными о прутья за годы, впились в кожу предплечья, чтобы заглушить стон, когда он наконец освободил кисть. Он выскользнул из кандалов и подошел к охраннику. Наблюдая за ним. Охранник проснулся от тихого хруста - но было поздно. Как только глаза охранника начали открываться. Дурхар впился ему в горло зубами перегрызая артерию, а рукой закрывая рот не давая издать ни звука. Дурхар, не был идиотом, потому схватив мешок, он начал искать еду. Но не найдя ничего кроме пары кусков вяленого мяса, у стражника. Тот решил отрезать тому руки. Звуки разрезающейся плоти был музыкой для его ушей, но он не зациклился на этом. Поторопившись, Дурхар сбежал... Теперь он был свободен. Вновь вернувшись к тому, с чего начинал.. Лес... Но зверей было мало... Запасы кончались... И вот однажды, он вышел из леса на дорогу и заметил Купца остановился помочиться, Дурхар вскочил ему на спину и раздавил горло голыми руками. Пришлось убить ещё двух сопровождающих. Это были совсем мальцы... Нежное мясо.. Он ел около девяти дней... А их вещи пригодились ему. Охото продолжалась. Он поджидал у дорог путников. Если их было слишком много, он прятался. Если они были хорошо вооружены. Он прятался. Дорога кормила его... Еда и вооружение. Ненужные монеты, алкоголь вызывавший отвращения. Так, он и жил пару лет. Пожирая и грабя людей. Одиночество скашивало его разум... Он разговаривал с собой. Общался с воображаемыми Дхарши из своей общины...
Дни сливались в кровавую череду охоты. Дорога кормила Дурхара, но и делала его слишком заметным. Трупы купцов, пропавшие путники, обглоданные кости у обочин — все это не могло остаться незамеченным. Вскоре по трактам поползли шепоты. "Орг завелся в лесах. Пожирает путников, что ходят там." А потом шепоты сменились криками. Отряды наемников и городской стражи начали прочесывать леса. Первая встреча - пятеро охотников с арбалетами. Дурхар зарезал троих, но две стрелы вонзились ему в бок. Он сбежал, истекая кровью, оставляя за собой алый след. За ним пустили собак. Он перегрыз им глотки, но шум привлек еще больше людей. Они подожгли лес. Дурхар бежал сквозь дым, обгоревшие пальцы впивались в землю, пока он полз к реке. Изможденный, с гноящимися ранами. Дурхар добрался до портового города, название было ему не важно. Изможденный, с гноящимися ранами, Дурхар добрался до портового города Маркео. Здесь пахло рыбой, дешевым вином и отчаянием.
Он пробрался в док ночью, задушив сторожа, который слишком близко подошел к тени в которой тот прятался. Корабли стояли у причала, качаясь на волнах. Дурхар просочился в трюм, зарылся среди мешков с зерном и замер. Первые дни: он не шевелился, питаясь крысами и собственной плотью, отгрызая куски от менее важных частей тела. Месяц в море - матросы услышали шорох в трюме. Дурхар прятался как мог, матросы нашли пару крыс. И забеспокоились, кабы те не пожрали зерно. Последняя ночь: Капитан приказал проверить мешки с зерном. Дурхар уже поменял место где, он прятался. За грудой ящиков. Как только он услышал выкрики про землю. Дурхар, вылез и тихо покинул корабль. Убегая в лес...
Железные прутья, слишком крепкие... Впервые за жизнь он не мог разорвать преграду. "Смотри-ка, Дхарши просыпается!" – хрипло усмехнулся один из людей, тыкая в него раскаленным прутом. Дурхар рванулся, но цепь на шее врезалась в горло. "Ты теперь собственность Гильдии Бойцов, ублюдок. Будешь драться. Умирать. И приносить нам деньги". Дурхар не понимал это существо... Но, он понял, что, что то тут не так. Его везли два месяца. Били, когда он рычал, и смеялись, когда он грыз свои же запястья, пытаясь вырваться.
Железная клетка скрипела на ухабистой дороге, каждый камень под колесами телеги очень хорошо ощущался Дурхарам. Его запястья были стянуты за спиной каленой цепью, концы которой раскалялись на солнце до красна, прожигая кожу.
Первая неделя:
Очнувшись, Дурхар впился зубами в прутья. Зубы скололись, но клетка даже не погнулась. Надсмотрщик с лицом, изуродованным оспой, плеснул в него уксусом через решетку:
«Попробуй еще раз — выжгу глаза раскаленным шилом»
Пятая неделя:
Приплыв и высадившая того вновь засунули в клетку, но уже в повозке. Конвой остановился у реки. Дурхара выволокли из клетки, приковали к дереву цепью за шею и дали испить из реки, где плавали дохлые рыбы. Съев дохлятины и отпив воды, он рванулся к ближайшему охраннику, тот воткнул ему под ребра ножичек — аккуратно, чтобы не убить, но достаточно глубоко, чтобы научить покорности.
Седьмая неделя:
Его впервые накормили — бросили в клетку полусгнившее мясо кабана, перемешанное корнем. Дурхар съел все, включая кости, а потом изрыгнул прямо на лицо смеющемуся охраннику. Тот отхлестал его плетью.
Восьмая неделя:
Телега с грохотом въехала в городские ворота, задевая колесом за бревна частокола. Территории Флоровенделя были красивыми, но этот град... Оказался не величественным городом, а жалким скопищем глинобитных домов, утопающих в грязи. Дурхана приволокли в полуразрушенные подземелья под городской ареной - темное, сырое место, где воздух был густым от запаха потрескавшейся крови и гниющей соломы. Надсмотрщик с лицом, покрытым оспинами, воткнул раскаленный прут между прутьев. "Завтра ты выйдешь, зверь. Умрешь или прославишься - мне плевать. Главное, чтобы толпа кричала." Тот лишь крикнул, на мужика, который издавал непонятные звуки.
Его вытолкали на арену голым, с согнутым железным прутом вместо оружия. Песок обжигал босые ступни. Противник - местный чемпион, здоровенный детина с двуручным топором ухмыльнулся. Первый удар топора рассек Дурхару плечо, кровь брызнула на песок. Он застонал, но не от боли, а от наслаждения. Второй удар он принял на предплечье, специально подставив его под лезвие. Кость треснула - Дурхан испытал, невообразимое удовольствие. Когда чемпион замахнулся в третий раз, Дурхар рванулся вперед, впился зубами в его горло и оторвал кусок плоти с хрящом. Топор упал на песок. Дурхар поднял его и вогнал в живот поверженного врага - медленно, наблюдая, как глаза того наливаются кровью. Смакуя этот момент. С тех пор его выпускали каждую неделю. Боль это удовольствие, который говорит, когда он жив... В день десятого боя его вывели против трех пойманных разбойников. Первого ослепил, выжав глаза пальцами. Второго задушил попутно ломая его хребет. Последнего заставил съесть собственное ухо, прежде чем размозжить ему череп голыми руками. Так, он прожил 30 лет. Он учувствовал, во множестве боях. Были и смертельными моментами. Но, он жил... Дрался, как мог. Его перевозили с одной арены, на другую. Хоть, он и не понимал язык, он следил за другими, считывал их движения. Повторял, раз за разом. Он обучался, не только практикой, но и наблюдая. Движением стали, хрустом костей, музыкой предсмертных хрипов. Дурхар, пригвождённый цепями к стене, впитывал эти уроки с жадностью голодного пса. В южных провинция гладиаторы фехтовали изящно – уколы в суставы, подрезы под колени. Он ломал себе пальцы, повторяя эти движения в темноте, пока не научился выбивать меч одним ударом по запястью. Ближе к северу бились топорами – широкие рубящие удары, раскачивающие противника. Он подставлял плечо под первые атаки, чтобы в момент замаха впиться зубами в горло. Первые попытки были жалкими. Один раз проткнул себе бедро, когда пытался отразить воображаемый удар. Но он не останавливался. Настоящие уроки начались, когда он вышел против людей обученным фехтованием. Старый наемник с одним глазом. Тот не играл. Он рубил так, будто колол дрова. Уворачивался и наблюдал, смотрел. А когда пришло время, выбил у того из рук меч, и проткнул им же наемника. Старики как всегда кряхтят перед смертью. Дурхар подражал – его удары стали грубее, но точнее. После был юнец, видимо с детства обученный искусству меча. Тот был слишком надменный. Тот играл с Дурхаром, как кот с мышью, тыкая клинком в плечи, бедра, щеки – не убивая, а унижая. Дурхар терпел, ловил ритм, запоминал. А потом, когда малец зазевался, вонзил клинок ему под подбородок. Теперь он "фехтовал", но не как они. Он ломает ритм, бросается под клинок, ловит его телом, чтобы в ответ вонзить свой. Он не был дураком, ведь ради бол... Кхм.. Кхм.. Ведь ради победы можно и пожертвовать куском плоти. А когда удар шел в жизненно важные органы тот уворачивался. Его удары не изящны, тяжелый, выверенные резкие. Наблюдал и повторял... У него было много времени... Но, он понял, что не всегда решает сила. Наблюдая за боем и увидел как один старик притворялся раненым, затем швырял в лицо песок, а после вонзил клинок в грудь противника. Хитрость! Вот, что он понял... И, он понял одно.. Он должен быть сильным, но хитрым. И да, были и битвы со зверьми... Змеи, они поражали своей гибкостью и он использовал это. В одной из битв, его противник оказался одной грудой мышц, взяв Дурхана в захват и пытался его раздавить. И вот, он вспомнил змею и инстинкты сделали все за него... Выкручивая суставы, тот выскользнул из захвата, и вонзил клинок в глаз. Как толька та туша повалилась ниц с криками, Дурхан решил "потренироваться". И медленными и выверенными движениями. Начал вонзать меч, в колено, под ребро и наконец в горло. Вопли были прекрасными. А крики толпы, были ещё лучше. И тот был послушным мальчиком... До одного момента...
Тридцать лет цепей, боли и восторга. Тридцать лет он был зверем в клетке, развлекающим толпу. Но даже зверь устает от поводка. Повозка с грохотом тащилась по лесной дороге, окруженной чахлыми соснами. Дурхар сидел в железной клетке, закованный в двойные кандалы. Надсмотрщики давно перестали доверять его ложной покорности. Один из охранников, молодой и глупый, тыкнул в него копьем "Скоро приедем в Марлео. Там тебя ждет новая арена, ублюдок. Дурхар не ответил. Он нюхал, дождь, гнилые листья. И свежая кровь. Где-то рядом кого то убили...
Ночью, когда стража задремала, Дурхар напряг все свои изуродованные мышцы. Пальцы, сломанные и сросшиеся криво, нащупали слабое звено в цепях. Плечо, вывихнутое в прошлом бою, хрустнуло, когда он вывернул руку, чтобы ослабить наручники. Он впился зубами, сточенными о прутья за годы, впились в кожу предплечья, чтобы заглушить стон, когда он наконец освободил кисть. Он выскользнул из кандалов и подошел к охраннику. Наблюдая за ним. Охранник проснулся от тихого хруста - но было поздно. Как только глаза охранника начали открываться. Дурхар впился ему в горло зубами перегрызая артерию, а рукой закрывая рот не давая издать ни звука. Дурхар, не был идиотом, потому схватив мешок, он начал искать еду. Но не найдя ничего кроме пары кусков вяленого мяса, у стражника. Тот решил отрезать тому руки. Звуки разрезающейся плоти был музыкой для его ушей, но он не зациклился на этом. Поторопившись, Дурхар сбежал... Теперь он был свободен. Вновь вернувшись к тому, с чего начинал.. Лес... Но зверей было мало... Запасы кончались... И вот однажды, он вышел из леса на дорогу и заметил Купца остановился помочиться, Дурхар вскочил ему на спину и раздавил горло голыми руками. Пришлось убить ещё двух сопровождающих. Это были совсем мальцы... Нежное мясо.. Он ел около девяти дней... А их вещи пригодились ему. Охото продолжалась. Он поджидал у дорог путников. Если их было слишком много, он прятался. Если они были хорошо вооружены. Он прятался. Дорога кормила его... Еда и вооружение. Ненужные монеты, алкоголь вызывавший отвращения. Так, он и жил пару лет. Пожирая и грабя людей. Одиночество скашивало его разум... Он разговаривал с собой. Общался с воображаемыми Дхарши из своей общины...
Дни сливались в кровавую череду охоты. Дорога кормила Дурхара, но и делала его слишком заметным. Трупы купцов, пропавшие путники, обглоданные кости у обочин — все это не могло остаться незамеченным. Вскоре по трактам поползли шепоты. "Орг завелся в лесах. Пожирает путников, что ходят там." А потом шепоты сменились криками. Отряды наемников и городской стражи начали прочесывать леса. Первая встреча - пятеро охотников с арбалетами. Дурхар зарезал троих, но две стрелы вонзились ему в бок. Он сбежал, истекая кровью, оставляя за собой алый след. За ним пустили собак. Он перегрыз им глотки, но шум привлек еще больше людей. Они подожгли лес. Дурхар бежал сквозь дым, обгоревшие пальцы впивались в землю, пока он полз к реке. Изможденный, с гноящимися ранами. Дурхар добрался до портового города, название было ему не важно. Изможденный, с гноящимися ранами, Дурхар добрался до портового города Маркео. Здесь пахло рыбой, дешевым вином и отчаянием.
Он пробрался в док ночью, задушив сторожа, который слишком близко подошел к тени в которой тот прятался. Корабли стояли у причала, качаясь на волнах. Дурхар просочился в трюм, зарылся среди мешков с зерном и замер. Первые дни: он не шевелился, питаясь крысами и собственной плотью, отгрызая куски от менее важных частей тела. Месяц в море - матросы услышали шорох в трюме. Дурхар прятался как мог, матросы нашли пару крыс. И забеспокоились, кабы те не пожрали зерно. Последняя ночь: Капитан приказал проверить мешки с зерном. Дурхар уже поменял место где, он прятался. За грудой ящиков. Как только он услышал выкрики про землю. Дурхар, вылез и тихо покинул корабль. Убегая в лес...
Имя, прозвища: Дурхан.
ООС ник: Gurg
Раса: Морфит - Дхарши
Возраст: 205
Внешний Вид:
Характер: Дурхар — воплощение извращённой свободы, . Каждое действие одновременно импульсивно и выверено до дрожи. Он не просто наслаждается болью — он превращает её в язык, на котором говорит с миром.
Сильные стороны: Привык к боли. 30 лет на арене не прошли даром. Хоть у него нет стиля, но грязная, эффективная жестокость дает свои плоды. Адаптивный. Уникальное восприятие боли.
Слабые стороны: Зависимость от боли. Для Дурхана, она стала как наркотик. Психологически нестабилен.
Привычки: Если противник особенно силен – вырезает ребро врага и точит его ножом
Цели: - Увидить лицо Богини Смерти
Языки: Монтивагус - полное владение. Амани не владеет.
ООС ник: Gurg
Раса: Морфит - Дхарши
Возраст: 205
Внешний Вид:
Характер: Дурхар — воплощение извращённой свободы, . Каждое действие одновременно импульсивно и выверено до дрожи. Он не просто наслаждается болью — он превращает её в язык, на котором говорит с миром.
Сильные стороны: Привык к боли. 30 лет на арене не прошли даром. Хоть у него нет стиля, но грязная, эффективная жестокость дает свои плоды. Адаптивный. Уникальное восприятие боли.
Слабые стороны: Зависимость от боли. Для Дурхана, она стала как наркотик. Психологически нестабилен.
Привычки: Если противник особенно силен – вырезает ребро врага и точит его ножом
Цели: - Увидить лицо Богини Смерти
Языки: Монтивагус - полное владение. Амани не владеет.
Последнее редактирование:
