Вы используете устаревший браузер. Этот и другие сайты могут отображаться в нём некорректно. Вам необходимо обновить браузер или попробовать использовать другой.
В поганой дартадской деревушке, что гниет у самых границ Крига, на свет появился уродливый младенец, лицо его было перекошено, и даже для нашего лихого времени вид он имел непотребный, судьба ему была уготована стать отребьем и мерзавцем, но тогда он был лишь несмышленышем, не умеющим и есть самостоятельно. Детство его, меж матерью-поварихой и отцом-солдатом, пролетело скоро и в нищете, такие семьи либо разбиваются о быт, либо дитя на улицу выкидывают. Так и случилось в пятилетнем возрасте парнишка оказался меж грязных стен, сгинул бы он от голода, но той ночью шел по улице известный морфитоубийца среди местных сельчан, он же глава деревенской стражи по имени Гектор. Увидев дитя, он размыслил, что тому сдохнуть на мостовой участь незавидная, а потому прибрал его к себе.
Жил Гектор скудно каморка с охапкой соломы для сна да письменный стол вот и все пожитки воина, без игрушек и ласки рос мальчишка до восьми зим, а потом начались для него изнурительные тренировки под присмотром нового отчима. Поскольку день рождения мальчишки был никому не ведом, Гектор назначил ему оным первый зимний день, когда и подобрал его. В утро после восьмилетия, названный Джованни Росселло, проснулся без радости. Праздник вчерашний прошел без сладостей и подарков, ибо отчим мало что смыслил в детских нуждах, зато отлично знал, что требуется от доброго солдата. Чувствуя ломоту в теле и холод в душе, он поднялся с постели, но отчима в жилище не было, скоро облачившись в поношенную одежонку, малец выбежал на улицу, по пути кивнув хозяйке таверны, где и квартировала стража.
Местная кухарке женщина средних лет, жалела мальчонка и порой подкармливала его выпечкой. Обнаружив Гектора на плацу, Росселло уселся наблюдать за ежедневной муштрой стражников – сие было единственной его забавой. Обычно он высиживал так пару часов, а затем бежал в таверну отрабатывать кружку теплого чая мытьем полов или посуды, ибо денег отчим не давал, но в тот день, когда мальчик собрался уходить, Гектор подошел к нему и велел без возражений присоединиться к тренировке.
Росселло изумленно воззрился на отчима, но слова не посмел вымолвить, лишь кивнул, вспоминая как изводят стражников он с ужасом и тщетной надеждой думал, что его как сына, пожалуют и не станут мучить. Как же чертовски он ошибался, дабы не стал он посмешищем в глазах бывалых бойцов, с великим трудом одолевал малец эти муки, но с каждым днем становился крепче. Каждое утро начиналось с окунания в ледяную воду, затем он хлебал глоток виски, чтобы согреться и шел на охоту с деревенскими. После возвращения его ждал отчим и многочасовое махание деревянным мечом, таскание камней в мешке и прочие солдатские утехи. Отдых его был пуст, ибо заняться ему было нечем, кроме как бродить вокруг поселка и сходиться в драках с соседской шпаной.
Так и прошло его детство в потасовках, вызванных его строптивым нравом и в постоянных мучениях от тренировок. Стоило ему приноровиться к одним тяготам, как отец тут же наваливал новые. К пятнадцати лет парень уже сносно орудовал мечом, хуже – луком, умел держаться в седле и таскал вес, немалый для его лет, многие поговаривали, что Росселло вышел крепким и рослым юношей, подающим надежды на солдатскую стезю.
В пятнадцать лет он и записался в деревенскую стражу, никого тем не удивив. Отец его скупо похвалил, но не стал относиться к нему иначе, как к солдату, а потому ни ласки, ни тепла юнец не ведал. Простой люд боялся и ненавидел стражу и было за что побои, воровство и угрозы стали от них делом привычным и Росселло был не лучше прочих, без зазрения совести он лгал поселянам и пользовался своим авторитетом. Однажды, сидя в таверне и приставая к местной девке, он услышал за спиной робкий и высокий голос. Обернувшись, Росселло узрел семиморфита. «П-прекрати-т-те немед-дленно!» – вымолвил тот.
Юный стражник оскалил свою мерзкую харю и со всей дури въехал полу морфиту в нос, тот согнулся пополам и рухнул на пол, отпихнув девку, Росселло набросился на него, продолжая избиение, сперва никто не обратил на это внимания потасовки в деревне были делом обыденным и на такое даже стражу не кликали. Но вдруг раздался оглушительный хруст, музыка прекратилось и все взоры устремились на дерущихся. Росселло сидел верхом на семиморфите с окровавленными руками, а тот лежал бездыханным телом на полу, с проломленным черепом. По таверне пополз шепоток обычно такие драки до убийств не доходили, но на стражнике были кольчужные перчатки, кои наносили куда более страшные увечья.
Поднявшись с пола, парень окинул толпу взглядом, поправил кольчугу и переступив через труп, будто так и надо, направился к выходу. Отец его отругал сурово, но без особого гнева, и даже похвалил, ибо если уж он смог забить морфита голыми руками, значит, тренировался не зря, хоть юнец и не ждал от отца иного, он был рад, что тот не в ярости. Семиморфита же выкинули в реку без похорон и поминок. Да, даже в этой глухой деревне полукровок не жаловали, но терпели, а уж морфитов и вовсе презирали на всем протяжении Дартада, хоть и деревушка, находилась на отшибе от всей этой суматохи.
Спустя немного времени по деревням пополз слушок, будто два знатных дома, Курпфальцы и Ротенбахи, схлестнулись из-за прав на какую-то богом забытую, вонючую лужу. Дело господское, а расплачиваться всегда приходилось крестьянам. Росселло же в те дни рубил дрова да таскал бочки и мысли его были далеки от ратных подвигов, но вышла незадача одним хмурым вечером, когда он сидел с мужиками у кабака, прискакал графский гонец. Курпфальцам требовались всякие подонки, умеющие держать оружие, дабы вставить палки в колеса соседскому феодалу. Пока наш феодал стоял лагерем под стенами вражего городишка, небеса разверзлись и ливень хлестал неделями. Стояло такое ненастье, что каждая тварь месила грязь по колено, коли не сидела на кобыле, не было ни одного шатра, что не протекал бы, ни одного воина.
Поднялся такой ропот и бунт в сердцах, что герцогу, чтоб не лишиться всего войска, пришлось сниматься с этого проклятого места и искать пристанища получше. И хоть армия нашего феода и ушла с того места, надо отдать должное упрямству герцога лагерь тот был устроен на диво искусно, словно целый город раскинулся в поле. Палатки стояли улицами да перекрестками, с площадями, где торговали всяким сбродом купцы и даже с похабными тавернами. А стены из повозок охранялись так строго, что ни одна вражеская тварь сунуться боялась.
Когда же пришла пора уходить, наступила ночь. Росселло со своей шайкой не мог сыскать себе пристанища в этой каше и началась суматоха кромешная. Люди метались туда-сюда, кликали своих господ, искали знамена своих отрядов, выкрикивая имена капитанов. Враги, видя наш разброд и шатание, обнаглели до крайности. Им на руку сыграли их же собственные развалины города, ибо лезть они могли отовсюду и пошли они на вылазку через проломы в стенах, обрушившись на передовые дозоры а другие, пробираясь через виноградники и холмы, напали на пажей и конюхов, что пасли лошадей на окраине и многих порубили, как скот.
Благородные господа из авангарда, стиснув зубы, сбились в кулак и развернув свои стяги, бросились к воротам, страшась удара из города. Грязь от бесконечных дождей была ужасная и они, пешие, вязли в ней по щиколотку, горожане с факелами, что ярко плясали в ночи, внезапно выплеснулись из ворот. Наши, подойдя вплотную, выкатили четыре тяжелых катапульты и дали два или три залпа вдоль улицы, уложив горожан порядочно, чем и заставили тех отхлынуть и захлопнуть ворота. Тем временем по всему предместью кипел яростный бой нападавшие захватили часть обоза и отступили, держась близ стен, и оставались за стенами с двух часов пополуночи аж до шести утра. Выбили их оттуда лишь тогда, когда рассвело и можно было отличить друга от недруга.
С наступлением вечера уставшие, голодные и промерзшие до костей бойцы, позабыв о всякой осторожности, разбрелись по брошенным домам предместья в поисках крова. Росселло с шестью такими же оборванцами занял пустующую халупу неподалеку от крепостных ворот, тех самых, что были разбиты прежде, а потом наскоро залатаны горожанами, не ждя более подвоха, они кое-как поужинали и, быть может, ослабили ремни своих прокопченных доспехов. В этот миг враги, подкравшись как воры, учинили вылазку и жестоко наказали беспечных, люди вражеского феодала хлынули через ворота и проломы в стенах. В последовавшей резне, беспорядочной и безжалостной, почти все его сослуживцы полегли на месте, а самого Росселлоа с двумя другими сбросили в крепостной ров, но с чудом, удалось выползти из той грязной жижи.
Спустившаяся тьма умножила хаос, наши капитаны, пытаясь переломить ход боя, бились как одержимые, силясь своим примером воодушевить оробевших солдат. Росселло же, мечась в этой кровавой круговерти, улучил миг и с силой, на какой только было способно его отчаяние, всадил свое копье в забрало рыцаря, увлеченного другой схваткой, железная забрало не выдержала удара. Острие трижды вонзилось в узкую прорезь, разодрав металл и оставив на лице врага три кровавых рубца. Ослепленный болью и хлещущей кровью, тот опешил и Росселло, не медля, ловким движением выбил у него меч из руки. С хриплым ревом рыцарь, тот самый, что затеял всю эту бойню, бросился на него, пытаясь сбить с ног, но Росселло, выхватив упавший вульж, с размаху рубанул ему по руке.
Вражеский предводитель, лишившись кисти, попытался было отползти к городу но рухнул с крепостного вала прямо меж ворот. Его люди, стиснув зубы, успели втащить своего бесчувственного лидера обратно за стены но на утро тот истек кровью. Росселло, не ведая, кого он только что покалечил, по окончании боя принялся вместе с прочими обшаривать карманы мертвых врагов. Иного способа заработать у него не было и он даже подрался с другим таким же голодранцем за труп какого-то богато одетого горожанина, после чего этот неудачник и сам был ограблен до нитки под общий гул и похабный смех.
Когда над лагерем сгустилась осенняя ночь, из городских ворот выползла, стража гарнизона во главе со своими капитанами. Впереди колонны шли, позвякивая алебардами и кирками, шахтеры, а с ними в роли проводников, плелись хозяева тех самых домов, что были отняты для постоя феодальной сволочи. Проклятые предатели вели их по темному оврагу, что подступал к самому лагерю и те, укрытые тенью, подобрались к нашим постам и беззвучно прикончили часовых. Выбравшись на плато, они наткнулись на нескольких походных прачек из нашего обоза, гревшихся у ночного костра. Одна из баб, завидев их, взвыла на всю округу, поднимая тревогу, враги, не долго думая, они вонзили в женщин кинжалы и те скончались на месте, не успев поднять крик лишь одна, пронзительно визжа, свалилась в глубокую водяную яму. Поняв, что скрываться больше нет смысла, диверсанты ринулись в спящий лагерь.
Поднялся грохот, люди стали спросонок хвататься за оружие, вываливаться из палаток. Нападавшие устремились к дому, где стоял наш феод, и принялись с яростью долбить пиками в щели между бревен, проделанные для стрельбы. Все дворяне сняли с себя доспехи за два часа до того, дабы отдохнуть перед утренним штурмом и враги имели дело с почти безоружными людьми. Те, однако, услышав гам у входа, стали отчаянно отбиваться у дверей и бойниц, чем и спасли своих господ, ибо дали им время схватить мечи и выскочить на улицу. Простые солдаты, в числе коих был и Росселло, спали рядышком с тем домом. Кроме нас, на ногах была лишь дюжина лучников, что несли караул да коротали время за костями, а основные силы дозора находились далеко, у ворот.
Хозяин этого проклятого жилища привел вражеский отряд прямо к нам, и они атаковали столь внезапно, что мы едва успели надеть кирасы и налобники саладов. Спускаясь по скрипучей лестнице, дабы выйти на улицу, увидев, как союзники лучники отчаянно отстреливаются от наседающей своры, защищая двери и оконца, гул сражения рос с каждым мгновением. Прошло немало времени, прежде чем Росселлу удалось пробиться из дома наружу.
Едва мы выскочили, держа в руках два-три факела, как в их трепетном свете увидели мельтешащую вокруг толпу сражающихся. Но замешательство длилось недолго, ибо к жилищу уже бежали люди, поднятые по тревоге. Первый из нападавших был сражен тут же, но кончался он не сразу, и Росселло слышал его хриплые предсмертные слова. Враги кинулись и на дом, где стоял сам феод туда проник тот самый хозяин-предатель, но был изрублен стражей, что показала себя достойными воинами, не отступив ни на пядь от своего господина и отстреливаясь из луков. Другие нападавшие, как и было приказано, попытались уйти через ворота, но наткнулись на подоспевший многочисленный дозор и были с позором отброшены, не проявив и толики стойкости.
Едва горожане были отбиты, феод с герцогом стали совещаться, обводя взором поле ночной боя. Увидев груды тел, они спросили, много ли среди павших наших. Но наших было мало, хоть и многие были изранены. Спустя несколько дней вражеский город капитулировал, лишившись своих капитанов и предводителей. В качестве оплаты нашей армии феод отдал на разграбление небольшой городишко, что оказывал сопротивление даже после смерти своего старого феодала. Его обнесли частоколом из телег, и скоро там началась настоящая вакханалия, случались даже потасовки меж солдат за лучшую долю. Росселло, среди прочих, метким ударом под ребра выбивал все ценное из цепких рук и убитые горем горожане кричали ему вдогонку «воры, воры!», но он лишь набивал свою суму туже, по-тихому обнося добычу порой и у своих же сослуживцев.
Росселло вернулся домой и продолжил жить в родной деревне, купив себе отдельный дом, ибо с отцом ему было не по пути. День его проходил в службе деревенским стражником, а в свободные часы он тренировался, дрался в таверне, напиваясь в стельку, заключая мимолетные союзы со случайными девками, да собирая мзду с запоздалых путников. Так бы он, пожалуй и прожил свою жизнь, если бы одним погожим днем не раздалось оглушительное ржание коней и топот копыт. В деревню влетела целая орда разбойников из Крига, человек пятьдесят или шестьдесят, и принялась вязать всех подряд, а кто оказывал сопротивление тех без лишних слов прикалывали. Росселло, услышав побоище, вышел из таверны и накинулся на одного из негодяев, прописав тому мечом по шее, но на парня нежданно навалилась еще четверо, что без труда скрутили его и зашвырнули в деревянную клетку.
С каждым днем пути становилось все тягостней, поили рабов скудно, кормили объедками, так что старики да дети передохли от болезней и голода уже через неделю. Более крепкие еще держались, но едва живы. Добралось до холодных краев Остфара от силы тридцать душ, грязные оборванцы, среди коих один Росселло выделялся крепким сложением на фоне изможденных мужиков и баб. Внезапно всех пленников вытащили и, связав, выстроили в линию если раньше их везли в клетках, то теперь предстояло идти пешком. Через несколько часов, истерзав ноги о камни, невольники добрели до города, где их усадили в грязном переулке и начали выкликать на продажу. Люди подходили и уходили, но один щегольски одетый господин, с усмешкой окинув толпу, ткнул пальцем сначала на юную девку с матерью, а затем и на Росселлоа, вытащив кошель с звонкой монетой. Оказалось, сей покупатель местный вассал, и женщины ему требовались для гарема, а парень для черной работы.
Росселло прожил у богатея по имени Сигмунд уже неделю, и кормили его здесь куда лучше, чем у разбойников. Однажды вечером хозяин, коему угодно было, чтобы его так величали, вызвал мужчину к себе и изрек свою волю. Мол, вижу я, парень, ты крепкий и можешь куда больше, чем мыть полы, отныне будешь работать палачом при моем дворе, а также выполнять иную грязную работу. За неповиновение одна кара, смерть Росселло не слишком удивился, он знал, что рано или поздно его заставят либо таскать тяжести, либо лишать жизни, и судьба подкинула ему второй путь. Долгое время, от семи месяцев до года, Росселло только и делал, что отправлял на виселицу воров да обманщиков, а потайком сношался с дочерью хозяина, помышляя о бегстве из сей темницы.
Со временем он становился все грубее в обращении и жестче в расправах, и пару раз язык едва не довел его до хамства перед самим господином. Но однажды вечером, когда не слишком видная дочь Сигмунда позвала его в свои покои, случилось роковое. Едва он вошел, как увидел ее во всей наготе, и пошло-поехало. Обычно все обходилось тихо, но на сей раз из горла девчонки вырвался стон. Парень тут же зажал ей рот, но было поздно по лестнице раздался топот, и едва юноша натянул штаны, как дверь распахнулась и на пороге застыл сам хозяин замка. Он в оцепенении смотрел то на дочь, то на раба, после чего взревел на весь замок: «Стражааа!!!». Росселло, не долго думая, подскочил и двинул Сигмунда в висок, отчего тот с тяжелым стуком грохнулся на пол, а сам выпрыгнул ловко на крышу сцепляясь за карниз, а после спрыгнул не с высокой каменной ограды..
После он скитался по глухим деревням, именуя себя охранником, потерявшим караван, на больших дорогах он предлагал услуги по охране обозов, а ночью, во время стоянки, обчищал их до нитки. Один раз его чуть не взяли за яйца, но, полагаясь на богатый военный опыт, он сумел справиться с двумя охранниками. Однако против целой дружины он был бессилен, а потому чаще предпочитал растворяться в лесу, он изводил себя мыслями о возможной погоне и не знал, что делать дальше он пытался, хоть и тщетно, осмыслить происходящее, но был на грани полного изнеможения, действуя будто во сне.
Единственным спасением виделся побег из страны и от страха сознание его сузилось до точки, лишив способности ясно мыслить. Медлить было нельзя, он прокрался на ближайший корабль, что готовился к отплытию. Росселло надеялся, что судьба унесет его подальше от этих чертовых земель, где он не брезгуя ничем, сможет заработать немного золота, будь то трудом или чужим горлом.
1. Имена, прозвища и прочее: Джованни Росселло
2. OOC Ник: TONI
3. Раса персонажа: Человек
4. Возраст: 44
5. Внешний вид: Упитаны, среднего роста кареглазый молодой человек с темно-русыми волосами и длинными темными ресницами. Молод, а выглядит еще моложе. Редко кто, оценивая его возраст, дает больше двадцати лет от роду. На юном лице не видно ни отметин, ни шрамов, лишь маленькая неглубокая ямка на подбородке. Нос с тонко очерченными ноздрями, кончик которого образует прямой угол с верхней губой. Правильной формы губы, иногда может покусывать зубами, когда волнуется или напряженно что-то обдумывает. Небогатая растительность под носом и на щеках, регулярно удаляется при помощи бритья.
6. Характер: Характер саркастичный, излишне самоуверенный, не женат. Отсутствии у него эмпатии чужие страдания (особенно по поводу каких-либо там переживаний на пустом месте) его не волнуют; поставлена цель, отдан приказ значит, надо сделать всё, что возможно и невозможно.
7. Таланты, сильные стороны: Крепкий, Боевой опыт, Патриот (Дартада).
Офорление - самый охуеннный невьебенныйРакоед. житуха пацану, ну чисто наши в город заехали, ну чисто пацан, сделал все по феншую, парень красавец, житухи ему и фарта, здоровья семье и всех благ в жизни, крестный отец всея вотива и ломатель аниме черепушек.
На данном сайте используются файлы cookie, чтобы персонализировать контент и сохранить Ваш вход в систему, если Вы зарегистрируетесь.
Продолжая использовать этот сайт, Вы соглашаетесь на использование наших файлов cookie.
