Безымянный Отец
Тихая и спокойная ночь развернулась над скалистыми и выжженными солнцем землями Халфа. Облака, сродни молоку, текли по небу, а полная луна дополнительно окрашивала их в белёсый цвет. Лишь крики мучающейся в агонии матери разрывали прелестную тишину. Это была Фиана, что рожала ребёнка от другого гару. Она лежала в криносе на спине, а рядом с ней копошился будущий отец, тоже Фиана. Их имена нам не важны, ведь сопровождать Катароса они будут недолго. В подтверждение словам, в этот же миг пузо матери разорвалось, и она издала последний истошный крик. Это юный метис, абсолютно лысый, вырвался из её тела. Отец ахнул, выронив из рук мокрое полотенце, отшатнулся назад и ненароком разбил графин вина, что с грохотом упал на землю. Вино разлилось в небольшую лужицу, такую же алую, как и Катарос, который визжал, весь в крови своей собственной матери.
Метисы с самого рождения испытывают связь с яростью, и у Аруна, что сейчас визжал в попытке взвыть, та казалась всеобъемлющей, ведь тот только что разорвал свою мать. Отец, в чьей голове проносились сотни мыслей, в том числе и поедающая грусть, глядел на своего сына, не зная, что и делать. Подняв мокрое полотенце, тот принялся оттирать сына от крови самозабвенно, без радости или чего бы то ни было ещё, ведь тот утратил вожделение своей страсти, не зная, что и делать с сыном-метисом. Он его ненавидел.
Вдох, а затем и ещё один - это Катарос наконец прочистил свои лёгкие и смог вдохнуть, наконец затихнув на руках своего отца. Проводя руками по лысой коже своего сына, отца рвало на части. Как и было сказано ранее, он ненавидел сына, ненавидел гару и самого себя. Как жаль, что вино было разлито на полу и отражало лучи восходящего солнца. Он бы с удовольствием выпил его, дабы забыться.
Мучительные пять лет отец не показывался в септе, таскаясь со своим сыном и уча его премудростям мира гару - как, что и почему делать. Он боялся того позора, что может его настигнуть. В это же время он думал над легендой, чем он занимался всё это время. Злость всё так же переполняла его, потому жизнь сына, скорее, была похожа на каторгу. Известный факт, что метисы перевоплощаются раньше,чем хомиды - примерно в 5–7 лет - и не из-за переполненности яростью, а потому что им просто приходится этому научиться. В случае с Катаросом так и произошло. Когда тот свободно умел менять основные формы, отец и оставил его. Без сожаления, без грусти, лишь с холодной ненавистью и отвращением. Ночью тот просто растворился. Ровно такой же ночью, какая была пять с лишним лет назад: полная луна, лето и такие же молочные облака.
Наутро, когда Катарос не обнаружил своего отца рядом, тот опешил, но его душу омыло волной облегчения. Он чувствовал себя обузой, недостойным своего отца, постоянно подверженный унижениям, ударам палкой и кулаком. У него не было толковой одежды, лишь тряпки. В хомиде тот был похож на бежавшего раба, коим по сути и был. Отец не только учил его уму-разуму, но и использовал как бесплатную рабочую силу. Учитывая, что запаха Катарос не нашёл, тот предположил, что отец ушёл в Небулу и попросту растворился в неизвестном направлении. Стоит уточнить, что дело было на Флорской половине Халфа, в центральной провинции, а именно в Боэцасе.
Часы превратились в дни, дни в недели. Катарос медленно плёлся по земле, потихоньку спускаясь с гористой местности в равнины, ближе к землям Норкона. Временами ему встречались деревушки, откуда его, как попрошайку, гнали палками. Полностью лысый подросток, в изорванной одежде, при этом периодически кашляющий, конечно же, напоминал раба или же попрошайку. Будучи узником своей головы, не имея возможности с кем-либо поговорить, тот злился, грустил, плакал, выл, метался. Он не понимал ненависть к нему с самого рождения. Он думал, что с уходом отца всё станет лучше, но нет - лучше не стало. Идя по дороге, одинаковой и бесконечной, тот изредка встречал таких же, как и он, бродяг. Вот с ними ему и удавалось поговорить: бесконечная демагогия и рассуждения о несправедливости судьбы. Пусть парень и не до конца понимал, но нередко до него пытались донести философские мысли, идеи о свободе и человеческой природе, о том, что все должны ей следовать, чтобы прийти к счастью. Пусть тот и не был человеком, но многие мысли ему вгрызались в голову, оставляя свой след, ведь это было его единственное общение. Ночевал тот зачастую в руинах былой цивилизации, если удавалось, конечно, таковые найти. В других же случаях тот попросту спал в лесу, ведь спать с людьми тот не мог, ибо, переходя в бессознательное состояние, тот попросту обращался в родную форму.
Неужели это дом?
Спустя несколько месяцев пути и блужданий, молчания и редких разговоров, тот наконец увидел массивные стены Кентрира. Ранее он видел лишь руины чего-то подобного, но чтобы целого - никогда. У него загорелись глаза, шаг ускорился, пульс повысился, но тут его резко осадил стражник. Громогласный голос не дал Катаросу пройти, ведь тот выглядел как бродяга, а лишние рабочие рты в городе не нужны. Он попытался объясниться, но его так или иначе не впустили. Тут же - очередное разочарование, но с другой стороны - вызов: пройти в город. Для Катароса различные мерзости были чем-то обычным. Потому первым выбором был водосток, и тут фортуна впервые помогла юнцу. Спрыгнув вниз, прямиком в сточные воды, тот обнаружил, что решётка прилично ржавая. Перекинувшись в глабро, тот попросту раздвинул её. Он пролез, совершенно не застревая, ведь тогда тот был достаточно щуплым, и медленно двинулся внутрь града, естественно вернувшись в хомид. Найдя лаз вглубь катакомб и системы канализации, тот нырнул внутрь. Глаза его не сразу привыкли к тьме. Кругом ползали какие-то жуки - то ли мокрицы, то ли тараканы - и полчища крыс. Зайдя достаточно глубоко, чтобы стало прохладно, тот свернулся калачиком и принялся ждать того момента, когда, по его ощущениям, наступит ночь, чтобы выбраться в город.
Спустя примерно часов пять из дремы его вывела крыса, что звонко плюхнулась в воду. Тряпки всё такие же влажные, кругом полумрак. Он попытался потянуться и с удивлением обнаружил, что места мало. Затем он вспомнил, что он задремал и более не пребывал в хомиде. Метнувшись обратно, тот зашагал в сторону выхода. К удивлению, найдя его, тот выбрался и обнаружил, что вне катакомб нисколько не темнее. Вылезя, тот двинулся по городу, слоняясь по улочкам и избегая стражников. С наступлением тьмы град, на удивление, был всё таким же живым, как и днём. Кабаки гудели, и это искренне удивило Катароса. Забредя в один из них, он набился к какому-то мужику в собутыльники - тот угостил его едой и алкоголем. Словами не описать, насколько рад был Катарос: первая доброта в его сторону. С другой стороны, следующие три дня тот проведёт в порту, таская ящики и отрабатывая свою еду. После этих трёх дней он остался работать там же - за еду и питьё.
Днём он таскал ящики, а ночью пару часов точно блуждал по катакомбам, словно по наитию. Тот чувствовал, что найдёт что-то важное, будто следуя за незримым духом крысы. С каждым днём тот углублялся всё дальше и дальше, а временами и ниже. Всё в той же рваной накидке тот шагал и шагал. С первого взгляда - без цели, но, как и было сказано раньше, ведомый незримым.
К удивлению, его поиски оказались и вправду не бесцельными. Со временем он встретил человека. Настолько глубоко, что аж представить было трудно. Они без слов зашагали вокруг. Запах, мурашки - что-то в этом человеке напоминало отца, но не было ясно что. И в какой-то момент незнакомец зарычал. Реакция Катароса была смешанной: с одной стороны, он боялся такого же отношения, как и от отца, но с другой же - он чувствовал, в этот раз нечто будет иначе. Так и произошло. Рыжие Зубы, а именно так звали другого Гару, который назвался Костегрызом, поведал Катаросу, где тот очутился и что сейчас будет происходить. Они зашлёпали босыми ногами ещё глубже, выйдя к просторному залу пещеры, который и являлся основной точкой городского Каэрна Костегрызов. Там его приняли с радушием, как равного остальным щенкам. Сказать, что у Катароса второй раз за последний месяц отвисла челюсть - это ничего не сказать. Он был искренне счастлив тому, что хоть где-то он нужен и будет любим.
Под своё крыло его взял один из старейшин, пользующийся глубоким уважением у других Костегрызов Септа Багрового Залива. Он рассказал Катаросу то, о чём ему не захотел или не успел рассказать отец. А если быть точным - о том, что метисов не принимают нигде, кроме племени Костегрызов. Пусть это было и не совсем так, но достаточно близко к правде. А также продолжил тренировать того физически и ментально. За тот год или полтора, что Катарос скитался, он доказал, что способен выживать, будучи на волоске от голодной или иной смерти. Так что, как и для многих других оборотней этого племени, обряд перехода был лишь формальностью. С другой же стороны, он был достаточно изобретательным, как и многие в этом племени. Катаросу было необходимо найти определённую крысу с красным пятном на спине, такую же лысую, как и он сам - её выпустили где-то в катакомбах, и из информации у Катароса был лишь запах. К счастью, его уродством не было отсутствие запаха, так что тот, пусть и не без труда, но нашёл крысу и принёс её в Каэрн, при этом изрядно поцарапав её своими неухоженными ногтями, в следствие чего тот и получил своё имя - Фалакро́с Кинодо́нтас, или же Лысый Коготь.
Бытие Гару или 15 лет спустя.
Абсолютно брошенный, но нашедший своё место метис уже давно не вспоминал ни об отце, ни о скитаниях без цели, имея перед собой лишь путь. Пройдя обряд перехода, тот стал полноценным Клиатом. Поначалу ему не доверяли какой бы то ни было сложной работы. Как и в случае с другими перевёртышами, он со временем добился некоего уважения и признания. Ему поручили патруль и охрану окружающих Каэрн катакомб, что было достаточно очевидно, ведь он и так их знал достаточно хорошо.
Именно с того момента и последующие 15 лет по катакомбам бродил плешивый “пёс”, что отпугивал или же убивал всех тех, кто заходил слишком глубоко. О нём даже начали ходить городские легенды. Можно подумать, а почему именно о нём? В городе же есть другие гару Костегрызы, что так же, как и Лысый Коготь, бродят по катакомбам в люпусе, но только тот имел уродство полного облысения, потому и запоминался. Помимо обычной работы, тот временами выполнял простейшие поручения своего наставника - как говорят: принеси, подай, иди нахуй, не мешай. Но пока что этого хватало Катаросу.
Прошло 15 лет - и что дальше? Катарос вырос как физически, так и ментально. Бледная, полностью лысая кожа и периодические приступы кашля стали визитной карточкой для того. Со временем ему стало надоедать однообразие места, где он находится. Голову терзали мысли о новых местах и гару, которых тот сможет узнать. Нередко их Каэрн навещали стаи, которые приходили со всех уголков Халфа. Катарос не стремился вступать в стаю - он считал, что всего способен добиться сам, как и делал всю жизнь.
Именно так и поступил тот. Покинув Септ, тот ушёл из города - точно так же, как и вошёл: через водосток. Его путь лежал через множественные руины, брошенные тракты и прочие некогда прекрасные места. В одном из городов тот встретил стаю гару. Она была смешанной, так что, потолковав с ними минут 15, они продолжили путь вместе. Эти “люди” явно испытывали отвращение к гару, что к ним присоединился, и Катарос это ощущал. Именно тогда он начал строить из себя невероятно важную особу, что ставило остальных гару в ступор. К его счастью, он попал в стаю таких же Клиатов, как и он, в следствие чего по силе они были примерно равны. А учитывая то, что эти гару дрались честно, Катарос стремился к победе, и всё шло в ход, когда его пытались осадить. Песок, палки, подлые удары - за это его и бросили в один из дней посреди руин какого-то храма. Он вновь остался один, но теперь он хотя бы понимал, в какую сторону идти до следующего Каэрна.
Как оказалось, Каэрн был смешанным, и он затесался в ячейку Костегрызов, где за своё свободолюбие и стремление к равенству получил уважение от старших. Ведь Катарос был, по сути, олицетворением духа Костегрызов. Брошенный, уродливый, но гордый.
Роковая встреча.
В возрасте примерно 32–34 лет, когда Катарос уже добился достаточного уважения среди своих - ведь приказы старших Костегрызов, единственных гару, которых тот уважал, он выполнял беспрекословно - возможно, это его и подвело.
Это опять было лето, солнце в зените, воздух сухой, температура около 29 градусов. На теле накидка из ткани, ноги босые, вещей при себе нет. Он брёл вперёд, следуя своему заданию. Ему поручили найти Танцора, который, по-видимому, отбился от своей гнилой стаи. Катаросу было известно его примерное местоположение - исходя из слухов, он расположился где-то на заброшенном мраморном карьере, у подножия гор. Россказни были достаточно правдивы, ведь там и вправду воняло Вирмом, а на дне карьера медитировал гару, такой же лысый, как и сам Катарос. Метнувшись в кринос, тот молча спрыгнул вниз карьера, оставив вокруг себя кратер.
Именно тогда Лысый Коготь понял, что что-то не так. Червь - а именно так звали этого Танцора Чёрной Спирали - после приземления Катароса сразу встал на ноги и, разрывая одежду на себе, сам метнулся в кринос. Они начали расхаживать кругами, подражая волкам. Между ними завязался диалог. Видя перед собой метиса, Червь попытался склонить его на свою сторону, но когда Катарос отказался, Танцор попросту порвал Лысого Когтя, как подушку. Осознание того, что его отправили на убой - прямо в пасть Адрена, именно их напоминал Червь - было мучительным. Меняя своё тело, как тому пожелается, Червь отращивал щупальца, гротескно увеличивал свою пасть и менялся в размерах. Он оторвал Катаросу все 4 лапы и хвост. Превратив того в подобие колобка, он схватил его за холку и уже в бессознательном состоянии потащил за собой.
В себя Катарос пришёл уже где-то под землёй, прикованный цепями к столу, а вокруг него расхаживал Червь. Он готовил какие-то инструменты для пыток, а Катаросом двигало лишь желание выжить и спасти свой лысый хвост. Потому тот раскололся достаточно быстро и выдал местоположение Каэрна и всю прочую информацию. Катарос ждал своей смерти, но несмотря на это, Червь решил, что из метиса можно воспитать достойного наследника. Потому тот выпустил его из цепей, и вместо того чтобы передать информацию дальше, тот принялся общаться с Катаросом. Долгие беседы, наполненные философией и рассуждениями о том, что есть жизнь. Похоже, Червю удалось склонить его на свою сторону - пусть и не полностью.
В это же время в голове Катароса была полная каша. Он не понимал, что правильно, а что нет. Именно тогда Червь отпустил его, посеяв зерно Вирма в душе, что может взрасти, а может и нет.
Путь в закат.
Катарос не решился вернуться в Каэрн. Тот просто шёл, не зная, чего и искать. Он покинул Халф и при помощи других Костегрызов, что ранее о нём не слышали, добрался до Флореса и уже там провёл следующие 10 с лишним лет. Он жил в бочке, в портовом районе, и слушал слухи. Со временем он узнал об открытии Заокеанья, или же Предела. Вот туда он и решил отправиться, чтобы навсегда скрыться.
Опять же благодаря своим дарам он залез в одну из бочек с грузом, превратил её в более-менее комфортное жильё, после чего год провёл, шатаясь на море. Он с трудом переносил штормы, и его достаточно часто рвало, а кашель, который временами издавался из бочки, изрядно напрягал моряков. Но, проверяя её, они никогда не находили там гару - он всегда вовремя исчезал.
Несмотря на 10 лет, что прошли с того момента, как Катарос познакомился с Червём, он всё ещё не был уверен в том, что испытывать. Его чаша душевных весов шаталась из стороны в сторону - любое дуновение ветра могло склонить его в одну из сторон, и именно это и предстоит ему на Заокеанье.
Последнее редактирование: