Грехопадение, пожалуй, самое страшное что может случиться с дитём Гайи, однако именно это и начало историю этого гару. Мерзкий рёв и вой разносился по опушке леса в новолуние, а вскоре, в кустах лежало и вычурное создание. Мать, не в силах решиться на то чтобы принять ребёнка и свой проступок,а следом, скорее всего, и собственную смерть, почти сразу же бежала в поля, постепенно превращаясь в хомид, шурша колосами под ногами, вместе с отцом метиса. Однако родителей дитя из племени Фианн, как узнается после, это не спасло, и вскоре их нашли и жестоко покарали в Септе. А дитё же еле глаза раздвигало, да пыталось на ноги встать, из раза в раз падая пару часов.. Непонимание, полня бессознательность окутала его неразвитый ум. Действуя лишь на инстинктах, чудовище бросилось дальше в лес, по пути спотыкаясь и с жалостливым тявканьем падая, подальше от света встающего солнца за горизонтом поля. Только что родившееся доказательство чьего-то нарушения литании два дня падало в канавы и застывало, переставая почти даже дышать с поднятием солнца на небеса, да в сумерки выходило из инстинктивных посылов его неокрепшего сознания. Скитаясь по лесам Стиирканда, щенок постепенно изучал мир, шугая животных, по пути жуя траву и кусты, обгрызая кору с деревьев и прочее, пытаясь побороть постепенно накатывающий голод. К третьему дню, к третьему наступлению сумерек вдруг сверху, внешне, не из новонайденной канавы он послышал хруст веток и шум. Он навострил уши, инстинкты подсказывали - страх, "бей или беги". Шум, постепенно, из хруста веток смешивался в просто неразборчивый серый шум в голове метиса, а перед ним медленно вышла большая фигура. Вспоминая на сегодняшний день, для него та фигура всю их первую встречу была совсем размыта и хаотична - не было видно морды того родича, особых каких-то деталей. Просто фигура напоминающая по очертанию гару, с тёмно-смольной шкурой. Почему-то, фигура никак почти не отреагировала на мелкого, лишь отшагнув назад, чтобы он вышел. Метис с опаской поднялся из канавы, да сделал пару шагов вперёд. Они почти без слов перегляделись, и, развернувшись в одну сторону побрели далее. Побежав за одним зайцем, метис несколько раз промахнулся лапой по нему, в то время как новый товарищ с первого маху впечатал его в землю. Щенку казалось, что его новый товарищ во всём гораздо лучше его, что он - пример идеального "себя". Вскоре двое и заигрались - начали "валить" друг друга наземь, истоптывать полянку прыгая друг за другом, пока совсем не истратили силы и метис не заработал себе словно убивающую боль в животе, именуемую голодом. Увалившись у больших корней деревьев, два друга затихли. Лишь на минуту стоило прикрыть метису глаза, как вдруг его товарищ пропал - бесследно, бесшумно. Щенок не был в силах встать, а потому лишь попытался приподняться. Нигде не было с виду его друга, пока тот не заметил два мерцающих глаза в сумраке перед собой. Злых, ужасно страшных ока. Стоило моргнуть - и вот перед метисом уже нависла туша гару. В нём, из той встречи он запомнил всё: исполосанное в шрамах тело, бусы с черепами животных через толстую шею зверя, рыжую шкуру, что отливалась на лунном свету. И твёрдое сжатие собственной головы в его лапе - до такой боли, что аж теряешь сознание.
Очнулся метис уже в совершенно новом месте - каэрне Фианн, расположенном около горного ручья. Забившийся в угол метис испуганными очами пялил на родичей вокруг, что каждый тыкал на него пальцем, да одни смеялись над новоприбывшим выродком, а другие брезгливо харкали в его сторону, со всем своим пылким гневом. В конце концов к зверю подошёл один из мужей, с рыжей шевелюрой, и, присев на одно колено, со злым взглядом и некоторым оскалом вгляделся в глаза щенка. Следом, медленно его фигура стала вырастать в глазах щенка, обрастать шерстью в глабро, а за этим и пошёл рык из пасти его щенку. Это была первая встреча с настоящим родичем, из которой тот запомнил на всю свою жизнь довольно многое. В тот разговор метису в общих красках разъяснили, кем он есть и кем останется на всю свою жизнь. И то, что оставили его из-за того, что за его жизнь уже отдали жизнь его родители, которых родичи уже убили, и из-за нависающей угрозы Цимисхов и Скорняков - Септу нужны были рабочие лапы. В копилку причин упал и факт, что забрали метиса по пути с битвы, в которой оборотни разорвали двух Цимисхов, словно мышей, от чего те были через чур рады и добры. Величавая рыжая туша, сразу как разговор закончился, завалился в первый же сарай на сено, упав тушей словно убитый, да глаза прикрыв в дрёме. Проснулся он от подобнейшего серого шума в голове, что был и во вторую ночь - перед встречей с первым товарищем. Разомкнув очи он заметил перед собой статного парня: чёрные, густые волосы, и небесного глаза очи. На фоне прочих, рыжих родичей - идеал внешности. На удивление, вместо злого оскала, на его лике было добродушное выражение - а после, тот присел подле, и заговорил с метисом. Разговор вышел крайне противоположным, не то что со старшим родичем. Как оказалось, этот темноволосый парень и есть тот товарищ, кого встретил он в первые дни своей жизни. По ходу разговора, метиса медленно начало клонить в сон, а после тот и вовсе заснул. По утру товарища не было.
Жизнь медленно текла, щенку довольно быстро обозначили его место в стае и значимость, которую тот впрочем принял без пререкательств. Метиса назвали Гоги - очевидно глупое на слух имя, что отлично подходило мулу. Все предписывали ему быструю смерть в бою с Вирмом, и что тот не доживёт даже до первого Обращения. Как и полагается в стаях Фианна, маленькому Гоги был приставлен наставник - взрослый Рагабаш, такой же по покровительству, как и щенок. Несколько лет примерно выродец просидел в септе, слушая легенды и крепчая, сражаясь с родичами, и, почти всегда получая от них. С теми, кому было не отвратно водиться с метисом. Иногда того выпускали на убой, на бой с Вирмом - в тех сражениях Гоги был почти что бесполезен, был отвлекающим врага светом, пушечным мясом - таким образом он заработал себе дюжину новых шрамов ещё не успев обратиться. Однако самые лучшие времена были в жизни рагабаша это те моменты, в которых к нему приходил Гавин - именно так он назвал своего первого, и единственного товарища, что, к сожалению, на деле являлся лишь его психическим расстройством, данным ему при рождении вместе с породой метиса, как и плохое зрение. Жизнь Гоги становилась всё пуще тяжела вместе с его взрослением - ему всё больше давали самых грязных и откровенно мерзких дел, а отношение всё ухудшалось, как и настрой по отношению к нему у метиса - если ранее он пытался принять это как факт, то сейчас его это больше всего затрагивает и не утешает.
Вся жизнь начала скатываться в довольно однотипную рутину, а о счёте своих годов Гоги и вовсе не хотел думать. Вот - грядущий, очередной бой. Сидя в возлюбленном сарае, к Гоги вновь пришёл его воображаемый друг, с которым у них опять завязался продолжительный разговор. Как только первый шум родичей накатывался с собранием в центре каэрна метис оставил "товарища", выйдя ко всем. Вскореродичи отправились на очередное приближение Скорняков; постепенно чаща всё редела, а когда первый родич вышел на поляну, оставив за спиной стену из стволов деревьев, и обронив на свою шкуру лунный свет, услышали все дотошно мерзкий визг дитя Вирма. Завязалась драка, в которой Гоги никак не мог найти себе места: он метался от одного родича боровшегося с Вирмом к другому, пытаясь каждому помалёху помочь. И вот, в очередной раз делая рывок до товарища, метис встретил лишь удар поддых себе навстречу. Мощный удар откинул щенка к земле, и тот увидел перед собой отвратную морду вражины. Мул пытался было встать, да дать отпор, как не встретил ещё один удар себе по морде, лишь дюже в грязь закапывающий. Раскрыв зажмурившиеся глаза, тот увидел огромный замах твари, и-... Вот, её лапы уже касаются головы волка, сжимает. Первый хруст. Следом - мерзкий звук деформации плоти. И, к счастью метиса, не от раскалывания его головы собственной, а от Первого Обращения - не заметив на адреналине и в пылу боя каких либо изменений, будучи уже мелким псом Гоги бросился прочь, в тень деревьев, запутываясь в ногах борющихся родичей и скрываясь от Скорняка. Похоже, щенку повезло. Он бежал как только можно сил, запинываясь и по пути несколько раз падая, лишь по памяти вспоминая где каэрн. Найдя вскоре тот, он остановился, да, приглядевшись в воду ручья заметил - он изменился. Лишь после того как страх быть убитым и догнанным отошёл, он смог осознать факт Первого Обращения, такого знакового события. Однако родичи всё продолжали держать бой, и поэтому найдя прочих, оставшихся в каэрне, он сообщил им о том, что нужна помощь в битве - и те отправились. К рассвету закалённые воины вернулись в Септ, и закатили очередную пьянку и празднество, в котором метису конечно же достались одни объедки в лучшем случае.
Первое Обращение значило и то, что Гоги уже вырос. С той поры он чаще виделся с наставником Рагабашем, которого выбрали ему по принципу "камень-ножницы-бумага", блуждая по ближайшим человеческим поселениям в хомиде и привыкая к подобному строению общества, а так-же и с теургами Септа, обучаясь у тех дарам. Тяжелее всего ему далась встреча с духом, наследующим дар Рагабашей - енотом, что слишком много желал от метиса для получения им дара. Однако спустя примерно пол года разговоров с духами через Теургов, Гоги обучился всему, чему мог - это значило что пришло время Обряда Перехода. Обряда, делающее из щенка настоящего члена Септа. Обряд Перехода у метиса не был чем-то затруднительным - тот быстро рассказал один из эпосов, вбитый ему в голову ещё когда он только пришёл в Септ, да после сладко нассал в уши ему по поводу личного мнения и восприятия эпоса. Благо, с языком у Гоги всё было хорошо, он часто разговаривал сам с собой, а точнее - с "другом" Гавином. К слову, именно поэтому его и прозвали позже Смеющимся-с-Собой. Из-за того что волк был метисом, это кое-как да упрощало для него Обряд - всё таки, Старейшины надеялись на меньшее. Следом пошли формальности Обряда, по типу выслеживания какого-то животного три дня и три ночи, жертвоприношение каким-то добытым трофеем, и, в конце концов, переход в Иной Мир с теургами, на разговор с Оленем. Постепенно, по прохождению этого рассудок, в плане его видений Гавина всё ужесточались. И вот, когда Гоги уже считай был полноценным Клиатом, сидя в очередной раз в сарае, Гавин "пришёл" к нему. В этот раз - он уже напрямую наталкивал метиса на побег из Септа. Почему? Да потому что в своём мозгу Гоги и сам желал этого, только боялся это сделать сам. А тут пришло видение, которое и помогает ему сделать то, чего он боится. И-... В конце концов, конечно, клиат соглашается. Спустя час собираний мешка отрубей и лохмотьев по всему сараю, Гоги выдвинулся в путь, покидая Каэрн и сначала уходя в город, где, после нескольких дней прошения, он накопил на проезд до ближайшего в Хобсбурге порта. Добравшись до туда "вместе" с Гавином Гоги проникает на первый корабль, не ведая, куда он идёт, и отправляется в Заокеанье.
Последнее редактирование:
