- Сообщения
- 2
- Реакции
- 1
Остфар. Где-то в самом сердце северного Трелива, родился юноша, которому была уготована опасная, но интересная тропа судьбы.
– Сынок, – мягко останавливал его отец, Герман, кладя руку на его плечо. – Не спеши прожить жизнь в один миг. У тебя всё впереди.
Но Праксис к тому времени успел усвоить важный урок.
– Папа, все великие мастера обретают признание лишь на склоне лет, потому что находят свой путь слишком поздно. Какой смысл в вершине мастерства, если насладиться её плодами удаётся лишь жалкие годы перед тем, как время тебя сокрушит?
Отец хотел возразить, но вспомнил биографии учёных, художников, инженеров — его сын, увы, был прав. Их пик часто приходился на закат. Молчание Германа стало тягостным согласием.
Он пробовал множество занятий, включая творческие. Особенно сильно его заинтересовало лишь искусство рисования, но он был обделен творческим даром. Не то чтобы его рисунки были неровными, скорее наоборот. Его рисунки были до жути четко спланированы, каждая деталь была отработана с маниакальной точностью. Другие художники отмечали отсутствие души в его картинах, словно ее рисовал не живой человек, словно это был чертеж, а не произведение искусства.
– Скажите, Мастер, каковы его шансы? – с надеждой в голосе спрашивали родители, показывая скрупулёзные наброски сына.
Учитель, пожилой художник с красками под ногтями, грустно качал головой:
– Я видел тысячи работ. Даже у ребёнка, выводящего каракули, больше шансов стать художником. В вашем сыне есть талант, но не того рода. Его рукой водит не сердце, а ум. Здесь нет души, лишь холодный, безошибочный расчёт.
Однако, путь художника был не ошибкой. Это был маяк, который был не финалом, а ориентиром к нужному направлению его истории.
И свет этого путеводного огня направил его. Маяк его судьбы осветил новый путь, который пролегал через порт. Он подолгу оставался в порту, наблюдая как портовые краны поднимают тяжелые грузы и погружают их на корабли. В этот момент его мысли всегда были заняты вопросами: «Как живому существу удалось придумать столь огромное и сложное устройство? И насколько далеко может зайти инженерная мысль?». Желание понять данные творческие порывы научной мысли стало толкать его вперед.
Все чаще родители видели его за новым занятием. Книги, чертежи, записи… наконец найдя собственный путь, его родители вздохнули с облегчением. Но были ли они настолько обеспокоены его предназначением? Или за их беспокойством скрывалось нечто иное?..
Тем не менее, они были счастливы помочь сыну найти учителя, способного обучить их сына инженерному делу.
Поиски учителя были сложными, ведь большинство инженеров, которые создавали портовые краны и другие работы инженерной мысли – были приезжими и после окончания работы уезжали обратно в свои родные края. Тем не менее пара инженеров в городе еще присутствовала. С одним из них все же получилось договорится.
– Я возьмусь за обучение пацана, но у меня есть условия. Оплата будет недешёвой, а обучение строгим. Отлынивать будет нельзя.
Родители не беспокоились за трудолюбие сына, как и за цену. Они хотели сыну только лучшего. Его новый мастер, старик Опетайя, был немного черствым, но хорошим человеком, мастером своего дела, который работал над многими проектами в городе, включая городские ворота и портовые краны, которые постоянно завладевали вниманием юного Праксиса.
Уроки начались почти сразу же. Каждый день он занимался теорией, записывая ворчливые наставления. Ну а под конец скучных записей, старик давал ему особый вид «пряника». Возможность изучить его дело изнутри. Ведь проще всего понять, как что-то устроено, разобрав это, верно?
– Слушай сюда, малец. Это – полиспаст. – Опетайя швырнул ему на стол деревянный подъемный блок. - Не суйся в ворота и мосты, пока не соберешь и не разберешь его десять раз с завязанными глазами! Каждая веревка должна знать твои ладони, каждый блок — слушаться, как палец. Один просчет — и не груз, а черепа на мостовую посыпятся. Тебе такие инженерные решения нужны?
Это было самым любимым занятием юноши. Он постоянно разбирал подачки Опетайи, зарисовывая каждую деталь. Старик же в это время лишь молча наблюдал за Праксисом, почесывая свою бороду. В детстве он был не таким трудолюбивым как Праксис, но его упёртость была ему знакома и именно этим мальчик напоминал Опетайе о самом себе в юности.
Время от времени старик давал Праксису выходной. В такие дни, Праксис не сидел без дела, а искал возможность посмотреть на некоторые механизмы вблизи, либо же пытался представить, как работают подобные машины, делая знакомые «картины без души», которые теперь он называл чертежами. Многие из них он показывал старику Опетайе, но лишь некоторые он «оценил». Тем не менее он всегда ворчал на ребенка, что тот вместо отдыха и детских забав занимался чем-попало, но не отдыхом.
– И в кого ты вырос такой упёртый… Опять твои порисульки… А этот ничего… Но тут у тебя есть пара недочетов…
Однажды на улице Праксис увидел, как упал человек. Подойдя поближе, он обнаружил, что это был мужчина с протезом ноги. По всей видимости, его протез пришел в негодность.
– Вы в порядке? – спросил Праксис, помогая человеку подняться на ноги.
– В порядке, малой, в порядке, а ты разве не тот парнишка, что работает с Опетайей? – спросил мужчина, сев на пятую точку, прискорбно рассматривая свой протез.
– Он самый, я Праксис. Я заметил что ваш протез хоть и поврежден, но не сломан… Могу я взглянуть поближе?..
Мужчина вздохнув подал ему стопу и часть ноги, сделанную из дерева и железа. Рассмотрев поближе, он заметил, что у протеза просто разболтались болты. Сбегав за подходящими в мастерскую, он вернулся обратно и вернул стопу в нужное состояние, прикрутив новые болты взамен старых. Мужчина нацепил протез и смог снова подняться на ноги.
– Вот спасибо, парнишка, выручил. Мне нечем тебя отблагодарить, но когда-нибудь, мы точно встретимся снова. – Он похлопал Праксиса по плечу и удалился прочь. Праксису ничего и не было нужно, ему хватило одной радости, которую он смог подарить безногому прохожему.
Со временем, Опетайя начал позволять юному Праксису помогать ему в работе. Задачи были более чем простые, но хватало и работы по серьезней. Наконец он смог вблизи увидеть работу дворцовых ворот. Он так часто получал тумаков от старика, но не просто так, а за дело. Иной раз увлечется чем-то, и совсем забудет о технике безопасности. Берёг его старик, строго, но берёг.
Именно в это время он узнал об ином пути механики. Красном камне. Эта технология была ему в новинку, но ему все-таки пришлось с ней пересечься. Опетайя рассказывал о нем так:
– Видишь эту кровь земли? Не камень, а упрямый демон в породе. Он… заменяет десяток быков, когда его разбудишь. Поднимет груз, который никакой наш журавль и не дёрнет. Промысел? Да он его перевернул, малец. Совсем. Но учиться на нём — всё равно что учиться плавать на тонущем корабле. Он не ломается, как доброе дерево. Он… травит. Медленно. Дышишь его пылью — через год кашляешь коричневой пеной. Слушаешь его гул слишком долго — голова раскалывается, а в паль
цах поселяется вечный лёгкий тремор, и ты уже не выточишь даже шестерню.
Назвать Праксиса уже способным инженером еще было нельзя. Он все еще был новичок, хоть уже и был знаком с основными принципами кинематики и механики, а значит ему было необходимо постигать и базовую инженерию дальше. Поэтому занятия начали делится на два промысла - самой основной инженерии и "микро-редстоун" инженерией. Опетайя выставлял строгие правила работы с красным камнем и никогда не давал юнцу больше небольшой щепотки. Он считал, что такое количество снизит риск вреда, и в чем-то он был прав, хотя отчасти это еще был вопрос цены, редстоун был не дешевый. Праксис работал с камнем небольшими палочками, методично выстраивая цепи из пылинок, а что бы проверить свою цепь – использовал комки красной пыли, уменьшенный самим юношей вариант «Идеально Сжатого» редстоуна, который подходил для подобной практики. Они давали слабый, но сигнал, который приводил цепь в активное состояние и небольшие механические поршни начинали свою работу.
Прошло еще некое количество времени, прежде чем Опетайя перестал опекать юное дарование, ведь тот уже самостоятельно мог о себе позаботится. Теперь он был не столько учеником, сколько подмастерьем, которое берет легкие заказы старика на себя. Ему нравилась его работа, ведь это был тот самый путь, который он так долго искал.
Починить заводную игрушку?
- Запросто.
Починить лебедку и блоки для подвесной люстры?
- Мигом.
Нужно починить портовый кран?
- … Старик Опетайя!
Все-таки ему было еще далеко до хорошего инженера и просить помощи было самым рациональным решением.
В один день, мальчик заперся в своей комнате и не являлся на обед и ужин. Родители переживали, но не стали препятствовать, так как обычно именно так на свет рождается гениальнейшее изобретение. Стук, скрежет, грохот – все, что было слышно за толщиной дверей комнаты. Когда, наконец, мальчик вышел, он с довольной ухмылкой позвал семью к себе. Родители ожидали чего угодно, но не то, что они увидели. Праксис собрал арбалет и модульную броню, которая по его расчетам, была лучше, чем доспехи. На деле они не были чем-то лучше доспехов, а арбалет навряд ли мог тягаться с хлипкими арбалетами стражи.
Его спросили – насколько толстая эта броня и защитит ли она от удара. Ответ был незамедлительным: «Достаточно». Надев собственный доспех, он встал на расстоянии от отца, указал на арбалет с линзами и сказал: «Стреляй!». Отец колебался. Стрелять в собственного сына, кому такое в голову взбредет? Сын давил и повторял, пока отец не решился. Болт со свистом устремился навстречу Праксису. Когда наконечник встретился с доспехом – мальчик не шелохнулся. Болт торчал из его тела, кровь медленно стекала на пол. Отец и мать с ужасом смотрели на то, как их ребенок вырвал из собственного тела болт и заговорил с ними.
– Пап… А ведь так и не понять. Это броня слишком слабая… Или арбалет слишком сильный... Пожалуй, я проверю расчеты еще раз.
Пытаясь помочь сыну, они ели оторвали его от стола, настолько его тяга к изобретению была сильна. Несмотря на подобные происшествия, он продолжал трудится, чтобы стать мастером.
Но однажды его столь желанный путь был размолот в порошок, похожий на пыль красного камня.
Однажды юноша чинил, поддув в кузнице, недалеко от дома Опетайи. Кузнец всегда был рад этим двум, ведь именно кузнец был одним из самых важных людей в работе инженера. Если нужен металл, то как без того, кто умеет с ним работать? Пока он работал, за его спиной в печи горел огонь. Каждый взмах молотка Праксиса влиял на языки пламени. Они двигались, словно одержимые, повторяя его взмахи. Ударив молотком еще раз, Праксис увидел, как вспыхнуло пламя, объявшее его руку. Он закричал, рефлекторно, почувствовав опасность, но пламя не жгло его, а лишь приятно согревало. Словно его упорный труд воплотился в пламя, яркое и живое, как и он сам. На крик Праксиса прибежал кузнец, который мигом остудил руку мальчика, окатив ее водой из чана для остужения металла. Кузнец по своему скудоумию подумал, что мальчик каким-то образом сунул руку в печь, потому у него не было подозрений, но человек, что скрывался среди толпы зевак на улице, четко понимал, что произошло. Отец понимал. Понимал и сожалел.
Уже дома Отец и Мать Праксиса о чем-то громко спорили. Юный инженер тихонько подобрался к двери, вслушиваясь в их разговор. Это был первый раз, когда он заставал их за подобными перепалками.
– Мария, мы не можем так это оставить, рано или поздно змея явится сюда и заберет его силой, а нам последует наказание, за попытки укрыть его от их лап, ты это понимаешь?
– Никто не знает о его способностях, Герман, и если ты сам продолжишь так об этом волноваться, то змея и правда поймет! Я не отдам своего сына ради этой бредовой идеи, понятно?
– Мы саламандры, Мария! Саламандры! Даже если мы пообещаем принести им тысячу расходников, это не изменит того факта, что наш сын маг! Нам нужно…
– Довольно. – раздался глухой голос из комнаты родителей. Он уже слышал этот голос, но не мог вспомнить где именно. – Вы двое достаточно разболтали секретов Синдиката. Теперь у вас точно нет выбора.Мария и Герман явно не ожидали гостя, но темный балахон, стоявший у них в комнате, говорил за себя. Змея пришел на шум.
– Постойте, какие секреты, мы же не… - почти хором они возражали ему, - тут какая-то ошибка!
– Праксис Тотерблик, подслушивать чужие секреты не хорошо. Будь хорошим мальчиком и открой дверь, пусть родители увидят тебя прежде, чем ты уйдешь.
Дверь комнаты распахнулась. Праксис и правда стоял на пороге, а на лицах родителей была гримаса ужаса, боли и сожаления. Они не хотели такой судьбы для своего ребенка, но магия все же пробудилась в Праксисе, а это означало только одно. Синдикат Возвышения, которому они подчинялись в роли "Саламандр", собирателей расходного материала для их опытов над совершенствованием живых существ, заберет их чадо, чтобы вырастить из него мага для личных целей синдиката.
– Я никуда не пойду. Мой дом тут, а кто вы, я даже не представляю. Поди те прочь!
Мать вцепилась в Праксиса, но не чтобы удержать, а что бы остановить от необдуманных действий. Она боялась за ребенка, но знала, если сейчас отпустить его, шансы что он выживет – больше, чем если сопротивляться.
– Праксис, послушай меня. В тебе лежит дар, который способен помочь нам вступить в новую эпоху. Ты хороший мальчик, отличный инженер и возможно станешь образцовым магом… прошу, послушай нас в последний раз, не сопротивляйся, тут нет иного пути, ты и так узнал слишком много и живым тебя просто не отпустят… Иди с ним, Праксис, живи и стремись к совершенствованию нашего мира…
Его мать Мария, как и Герман верили в Синдикат, но не разделяли их методы. Тем не менее, Праксис послушался и молча покинул отчий дом со змеей, наблюдателем Синдиката Возвышения.
Ближе к ночи, змея и Праксис покинули город на повозке, которая отправлялась далеко к границе Остфара, а после продолжала свой путь за ее пределами. Все это время змея лишь изредка обращался к Праксису, с банальными вопросами, по типу: «Голоден? Хочешь пить?» и т.п.
Праксис пытался пару раз узнать куда его везут, но змея молчал. Так спустя некоторое время, которое юноша не считал, но постоянно наблюдал за тем как движутся луна и солнце, они прибыли в лагерь. Змея дал краткие инструкции людям в масках, что подоспели к новоприбывшему Праксису, после чего хлопнув парня по плечу, сел обратно в повозку, которая уже направлялась обратно, домой. Парнишке был знаком этот жест и вес руки на его плече. С немым удивлением и пониманием он смотрел вдаль уезжающей повозке, пока его не потянули в лагерь люди в масках.
Среди палаток лагеря, он видел других людей и таких же как он ребят, которые по видимому оказались там недавно. Они все были в похожих одеждах, ходили чаще всего по одиночке, и лишь некоторые общались между собой. Парами по лагерю передвигались люди в масках, которые по-видимому следили за этим местом. Было холодно, зима уже во всю бушевала на улице. Наконец его подвели к одной из палаток, зайдя в которую, он увидел еще одну фигуру. Мужчина в маске задал юноше пару вопросов, после чего задал некоторые и сопровождению.
– Записываю так… Праксис Тотерблик, подмастерье, пирокинетик без опыта. Номер 7321.
После этих слов, Праксиса снова поволокли по холодной улице к его новому «дому», палатке, которая стала ему домом на это время.
Подъем был рано, с каждым новым подъемом он узнавал больше об этом месте и его назначении. Люди в масках, что бродили по лагерю парами, звались «Саламандрами», они не имели особых способностей, но в их задачах была защита лагеря и членов Синдиката. Человек что выдал ему номер – «Паук», наблюдатель лагеря, который входил в руководство Синдиката. Никто из них в лагере не произносил своих имен, а только звания и номера, что скорее всего было сделано специально. «Светлячки» занимались пропагандой. С каждым номером они проводили некоторое время, посвящая в их учение о несовершенстве текущей стадии живых существ и возможностях, к которым стремится Синдикат.
Праксис относился ко всему со скепсисом, но через какое-то время, он вспомнил как люди раз за разом ошибались, травмировали себя, а после жили калеками на улицах, неспособные работать, либо умирали. Именно в этот момент он вспомнил слова матери. У него были навыки способные помочь этому миру. Он не был из числа магов, что следуют традиционному пути Синдиката, но уже был готов трудится на общее дело. Работа «Светляков» была выполнена на славу, хоть и не совсем в том направлении, в котором они хотели.
Среди местных «номернутых», он встретил и того, о ком уже позабыл. Раум, его друг из детства, который был ему приемным братом, тоже был тут. Им не разрешалось разговаривать слишком долго, но они находили способ уйти от надзора, чтобы вспомнить былые деньки и поделится информацией.
В остальное время с ним работал «Скульптор», которого за ним закрепили. Все так же безымянный маг-пирокинетик тренировал его, дабы его способности новичка проявили себя. Процесс шел медленно из-за зимы, но уже ближе к весне, его навыки начали улучшатся, пока он не заслужил шанс выделится.
Лагерь в котором они жили и тренировались имел конкретную цель. Здесь были организованы поиски магических проявлений и артефактов, которые могут пригодится Синдикату Возвышения в дальнейших планах. Часть новичков, таких же, как и он, а так же Раума, отправили на поиски группы магов, которые имели при себе некий артефакт, что заинтересовал верха Синдиката. Остальная группа же осталась в лагере. Пирокинетик – хорош в нападении, но навыков Праксиса еще не хватало, чтобы помочь первой группе и его причислили ко второй, которая ожидала возвращения первой. По правде говоря, Праксису не хватало не только навыков, но и смелости причинить кому-то вред. Но Синдикат всегда знал что предпринять и когда.
Ждать пришлось значительно дольше, чем оказалось на первый взгляд. Изловить магов было непростой задачей, а изловить нужного тем более, но уже через пару месяцев в лагерь вернулись саламандры-охранники и часть первой группы. С собой они притащили человека, который, как предполагалось, мог знать нужную информацию. Праксис не представлял, что следующую роль сыграет именно он. В качестве практики, его и безымянного пирокинетика приставили к пленному, дабы пытками заставить его говорить. Юноша не хотел причинять вред людям, это было обратное от того, к чему он стремился. Впрочем на себя ему было плевать. Тем не менее, маг-наставник, давил на него, пока Праксис не сдался.
Он жег кожу пленному, медленно, по указке. Он видел, как плоть человека краснела, на ней появлялись ожоговые волдыри, которые лопались, снова и снова. Он видел, как горели веки, как сохли глаза, сначала мутнея, а после сворачиваясь в глазницах. Все это время пленника исцеляли, не позволяя умереть, пока тот наконец не сдался. Все это время пленник кричал от боли. Весь процесс, Праксис словно был не там, словно его мыслительный процесс на это время прекратился и лицо «окаменело». Возможно так его подсознание пыталось обработать входящий поток негативных эмоций, дабы снизить риск "слома".
Когда все закончилось, пирокинетик подошел к Праксису и спросил:
– Ты хорошо поработал. Я не удивлюсь если ты сейчас хочешь убить меня, или выговорить все что думаешь. Если тебе есть что сказать, то я слушаю.
– Всего один вопрос… Когда я снова буду пытать пленного?...
Пирокинетик, обратил взор на Праксиса, и не мог понять причину данного вопроса, но «каменная» гримаса Праксиса уже давно сменилась чем-то средним между ехидным нездоровым интересом ученого и без эмоциональным ожиданием. Праксису показалось, что он угадал выражение лица под маской, по его мнению, его учитель был в сильном замешательстве.
Когда-то давно, еще тот художник сказал про его работу, что в делах Праксиса нет души, только холодный расчет, и он частично был прав. Он часто делал выводы и анализировал ситуацию. Сцена пыток дала ему новую тропу, которую он не видел.
Придя в собственную палатку, он сделал запись в своем дневнике:
Он пробежался по многим записям в своем дневнике. Обычно они были о инженерии, последние были о магии, а эта была первой в своем роде. Первой и не последней. В дальнейшем ему посчастливилось стать частью первой группы, где он уже проводил свои «исследования» в полевых условиях. Записи дневника пополнялись.
За это время пролетел год. Год оттачивания самой базовой техники создания огня в процессе поиска артефакта. Но этот год окупился, и сделав жирную точку в этой истории, они заслужили отпуск. Как и его лучший друг они вернулись в Остфард, в Ёльтх. Разойдясь по собственным нуждам, Праксис поспешил навестить собственных родителей, старика Опетайю и других знакомых. На тот момент ему уже было около 19 лет, его родители были рады видеть свое чадо в здравии. Когда речь зашла о старике, он услышал очень болезненные слова. Старик Опетайя умер собственной смертью и перед тем как умереть, передал родителям своего ученика мешок монет, которые они платили за учебу сына. "Мертвым деньги не нужны, а Праксису они еще могут пригодится" - так завещал Опетайя. Праксис долго не мог найти могилу старика, который стал ему как родной, но когда наконец нашел, он склонился над ней. Юноша вспомнил свои же слова, которые когда-то сказал отцу: «Какой смысл становится мастером, если это звание будет с тобой жалкие пару лет перед смертью?». Открыв свой дневник он сделал новую запись.
Позднее, его встретил Раум. Вместе, они обсудили весь прошедший год с другой стороны. Каждый нашел то, чем мог раскритиковать текущее положение в Синдикате и их методы. Оба видели в их идеях смысл, но слишком иррациональный подход. Сговор привел к решению о совместном побеге. Они оба знали о том что Остфард и сам Ёльтх находится под постоянным наблюдением агентов синдиката, как и сама семья Праксиса, так и скорее всего он сам. Действовать пришлось быстро и в самый темнейший час ночи. Заранее подговорив капитана корабля, которому в юности Праксис не раз помогал в порту вместе со стариком Опетайей, и отвалив достаточно золота, они поспешили в порт, где с их появлением на борту, корабль начал отплытие.
Они все еще идут к цели Возвышения, но они выбрали иной путь, возможно суровый, но путь, который будет для них истинно верным.
OOC Информация.
OOC Информация.
Магические вопросы.1. Имена, прозвища и прочее: Праксис 'Эммерих' Тотерблик
2. OOC Ник (посмотреть в личном кабинете): DesertFox
3. Раса персонажа: Человек
4. Возраст: 19 полных лет на момент приплытия
5. Внешний вид (здесь можно прикрепить арт): В данный момент без арта. Неряшливого вида мужчина с растрёпанными волосами светло-коричневого оттенка. С собой носит очки с линзами для тонкой работы, в свободное время предпочитает без них. С виду кажется заспанным, рассеянным, но на деле это безэмоциональная "маска", которая скрывает истинные мысли и эмоции человека, которые он выплескивает наружу в очень редких случаях. Ладони заметно покрыты шрамами и другими мелкими ссадинами, полученными в результате постоянных тренировок в обоих стезях. На груди присутствует небольшой шрам от арбалетного болта.
6. Характер (из чего он следует, прошлое персонажа):
Человек, который стал чаще уходить в себя, нежели открываться остальному миру.
Поиски ответов на свои вопросы проще доверять тому, кого хорошо знаешь, а если плохо знаешь себя, то нужно это исправить. Именно этим он и занимается, пытаясь найти ответы в собственных рассуждениях, меньше полагаясь на сторонних людей, помимо Раума, которому доверяет несколько больше остальных.
Это не значит, что с ним нельзя подружиться, или войти в его круг доверия, но как только вы начнете двигаться к этому, он станет осмотрительнее, ведя анализ каждого кто перед ним находится, чем занимается и как. Это помогает ему держаться на расстоянии от сомнительных существ, или других, которые никак не помогут ему в достижении собственной цели.
Несмотря на подобное поведение, он все еще любит помогать, особенно с инженерией, которую так кропотливо изучал.
Он добр, не грубиян, просто больше подмечает плохое и страдает тем, что любой просчет ведет от печального исхода к наиболее благоприятному, а не наоборот. К примеру, если он напишет чертеж, то скажет: "В случае провала, вероятно сорвутся тросы и во мне сломается добрый десяток костей. Это еще месяц реабилитации. Риски высокие, но есть и шанс положительный.".
Так же в его голосе, помимо тех случаев, когда он разговаривает с людьми из своего круга общения - почти отсутствует какая либо интонация. Взгляд идущий "насквозь", словно перед ним никого и нет, а смотрит он куда-то вдаль.
Все это - совокупность прожитых событий. Пытки сущностей развили в нем как сострадание к этим существам(желание подарить всем "бессмертие"), так и стремление понять насколько сильно можно улучшить человека, дабы исправить все недочеты природы. Даже прибегая к самым негуманным методам, таким как проверка существа на прочность.
В нем словно сокрыто негативное отражение, которое время от времени проявляется в очень черных мыслях, идеях, и соответственно действиях. Он не будет отворачиваться при виде трупа, а скорее вскроет его, чтобы узнать детали смерти, как патологоанатом.
7. Таланты, сильные стороны: Тонкость в работе, инженерия базового уровня, базовые навыки работы с редстоуном, врожденная магическая одаренность, трудолюбие, креативность, умение слушать и молчать, аналитические способности.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: пессимизм в аналитике(стакан наполовину пуст), пустой взгляд, маниакальное стремление сделать мир лучше, которое может доводить до крайних мер. Остальное указано в характере.
9. Привычки: Пока что он не приобрел какой то конкретной привычки. Пополнится как появится.
10. Мечты, желания, цели: Стремление унаследованное от Синдиката Возвышения - Вывести существ на новый этап эволюции, вероятнее всего - рукотворный.
По поводу опыта игры кратко добавлю: 3 года на Minefite, оканчивая игру на маге в ранге Архимаг, Halls Of Chaos(недолго по очевидным причинам, но в ранге мага-ученика)
Вложения
Последнее редактирование:
