OOC Part
1) Алекс Валерио
2) -
3) Морфит
4) 26
5) Молодой мужчина-морфит высокого роста, ~186см. Волосы длинные, уложенные, темно-каштанового оттенка. Глаза светло-серые. Имеет короткую ухоженную бороду и усы. Через левый глаз проходит длинный шрам.Телосложение сухое, жилистое. От него пахнет елью и мятой.
6) Горделив, но не лишен здравомыслия, осознавая допустимые границы. Хорошо обучен, явно не глуп. Склонен к насмешливому юмору, временами - к жестокости. Обладает пристрастием к женскому обществу, азартным играм, хорошему алкоголю и изысканной пище. Также, пристрастившись к свободной и богатой жизни - нередко готов прибегнуть к мародерству, считая полученные вещи “боевыми трофеями”.
7) “Хороший боец” - Алекс хорошо обучен бою, подкрепляя это опытом в борьбе с магами и потасовками с обычными людьми.
“Умелый оратор” - родившись в богатой семье предпринимателей, Алекс с детства наблюдал и учился у родителей вести дела. С возрастом и практикой это умение лишь укрепилось.
“Местный полиглот” - кроме Амани также знает Хобский и Флорский.
8) “Пьяница, зато какой!” - любит выпить, особенно любит хороший алкоголь.Ко всему прочему любит и азартные игры, что не менее плохо.
“Хорошая жизнь” - привыкший досыта и вкусно есть, хорошо спать и проводить досуг, Алекс тяжко принимает иную реальность для себя.
9) Отсутствуют, за исключением некоторых моментов, встречающихся повсеместно/описанных выше.
10) - Прожить долгую жизнь в достатке, но чтобы это не было скучно.
- Найти подходящий для себя отряд и пристанище.
- Заработать как можно больше, также удобно устроившись по жизни.
Языки:
Амани - Устный/Письменный
Хобский - Устный/Письменный
Флорский - Устный/Письменный
Biography
Глава I
В столице Хобсбурга, где воздух гудел от работы и звенел монетой, в небольшом отдалении от основной гущи города стоял дом семьи Алекса. Отсюда, из-за высоких резных ворот, открывался вид на город, словно на огромную карту, и мальчик мог часами разглядывать ее, чувствуя себя маленьким властителем этого мира.
Алекс, шестилетний морфит, уже тогда проявлял черты, предвещавшие его будущий нрав. Его волосы, темно-каштановые и удивительно густые для его возраста, вечно выбивались из-под попыток нянек уложить их аккуратно, ниспадая на плечи непослушными прядями. Глаза, цвета легкого дымка, были по-детски внимательными и цепкими. В них светилось живое любопытство, часто переходящее в озорную насмешку, когда он наблюдал за комичной суетой служанок или важной походкой отца. Никакого шрама, конечно, на его лице еще не было, лишь веснушки, привезенные с прогулок под солнцем.
Его родители, Адам и Лираль, были удачливыми коммерсантами, владевшими несколькими мануфактурами. Их мир вращался вокруг счетов, контрактов и переговоров. Завтраки и ужины в большой столовой сопровождались разговорами о ценах на шерсть и государственных пошлинах. Алекс, сидя на своем высоком стуле, впитывал это как норму. Он рано усвоил, что его комфортная жизнь - дорогие игрушки, просторные комнаты - держится на этих скучных взрослых словах: «флоринги», «прибыль», «логистика».
Но его натура требовала большего, чем роль молчаливого наблюдателя. Энергия бурлила в нем фонтаном! Он мог закатить истерику из-за невкусного, по его мнению, десерта, демонстративно разбросать игрушки, если ему становилось скучно, или с хитрой улыбкой спрятать отцовские бумаги, наблюдая за последующей суматохой со смесью восторга и страха.
Родители, видя его неуемность, наняли учителей. Мастер Элрик, сухопарый старик, учил его грамоте. Алекс легко схватывал и хобсбургский алфавит, и мягкий флорский язык, но занятия часто саботировал, доводя старого педагога до отчаяния своими каверзными вопросами не по теме.
Сир Годфри, бывший наемник с громовым голосом, пытался вложить в него азы фехтования. Деревянный меч в руках Алекса был не просто инструментом для отработки стоек. В каждом взмахе была задиристость, в каждой уловке - зачаток будущей победы. Он не просто учился парировать удары. Он желал заставить сира Годфри потерять равновесие, хотя внутренне и понимал, что победить опытного воина у него не выйдет.
И все же, его главной страстью был мир за стенами особняка. Он был его недосягаемым «богатством». Мальчик прижимался лбом к прохладному стеклу окна, следя за караванами, уходящими в даль, и мечтал о дне, когда он сам сможет выйти за эти ворота, чтобы предъявить свои права на все, что видел. Пока же он правил своей маленькой империей - просторным, но одиноким домом, где его воля была законом для слуг, а родители стали далекими и занятыми союзниками.
Глава II
Несколько лет пролетели, словно один день. Шестилетний озорник превратился в двенадцатилетнего парня, чья худая, но крепкая фигура обещала в будущем высокий рост. Его каштановые волосы, все такие же непокорные, теперь он откидывал назад с легким пренебрежением, а в светло-серых глазах заиграл новый огонь - осознанной уверенности в хорошем будущем.
Его дни были поделены между двором и кабинетом. Днем его владениями становился тренировочный плац, где звенела сталь. Сир Годфри, поседевший, но все такой же громогласный, уже не просто учил его стойке. Теперь они отрабатывали связки и обманные движения. Алекс схватывал на лету, его тело запоминало каждое движение. В нем просыпалась не просто ловкость, а нечто большее - удовольствие от превосходства. Он мог шутливо заметить: «Ваши движения сегодня столь же неожиданны, как флорская лесть, сир», - но тут же, поймав суровый взгляд учителя, делал почтительный поклон, чтя допустимую грань.
Вечера принадлежали грамоте и языкам. Он свободно читал на хобсбургском и с легкостью говорил на флорском, что заставляло гордиться его мать, Лираль. Однако мысль о том, чтобы в будущем погрязнуть в счетоводных книгах, вызывала в нем тихое возмущение. Когда отец, Адам, за ужином говорил: «Скоро, сын, ты будешь помогать мне в управлении», - Алекс лишь вежливо кивал, сжимая под столом пальцы. Он был еще мал, чтобы открыто протестовать, но в его душе уже зрело упрямое сопротивление. Его мир должен был быть шире счетных книг и переговоров о цене на сукно. Он мечтал о другом - о настоящих «трофеях», о свободе, пахнущей не пылью пергамента, а дымом дальних дорог и ветром с озера.
Глава III
Восемнадцать лет. Высокий, с гибкой фигурой фехтовальщика и насмешливым блеском в светло-серых глазах, Алекс стал настоящим поклонником столичных улиц. Его длинные каштановые волосы были уложены с показной небрежностью, а в карманах отлично сшитого камзола позванивали дарлинги - щедрые карманные деньги, которые он превращал в орудие удовольствия.
Три языка - родной хобский, общепринятый амани и изысканный флорский - слетали с его языка с одинаковой легкостью, будь то комплимент хорошенькой дочери торговца или пари в игре. А кости и женщины стали его главными увлечениями.
Любимый трактир в купеческом квартале, знал его хорошо. Алекс мог поставить на кон четверть кошелька дарлингов в карты, лишь бы увидеть восхищение и зависть в глазах собутыльников. Он заказывал самое выдержанное вино, не столько ради вкуса, сколько ради того, чтобы щегольнуть перед всеми. И его щедрость по отношению к смуглым служанкам или пышноволосым дочерям ремесленников была для него обыденностью, как дышать. Шелковая лента, духи, безделушка с восточного базара - он разбрасывал деньги, словно семена, жадно всматриваясь в блеск чужих глаз, который был для него лучшей наградой.
Дома же его ждали все те же разговоры. Отец, Адам, с седеющими висками, все чаще заговаривал о деле. «Мануфактуры не управляют себя сами, Алекс. Пора тебе вникать в счета, проверять с нами работу!»
Алекс отмахивался с легкой усмешкой, наливая себе еще один бокал. «Отец, вы так усердствуете, будто завтра не встанет солнце. У вас есть Элиан», - говорил он, кивая на младшего брата, шестилетнего зеленоглазого мальчика, который был куда спокойнее и послушнее его. «Вот подрастет - он ваш идеальный преемник».
Мысль о будущем его не пугала. Мир был полон возможностей. Можно было и дальше жить на родительские средства, благо их хватало, а можно было однажды сорвать куш в игре или найти иной, более быстрый путь к богатству. Мысли о победах и легкой добыче уже бродили в его голове, еще не оформившись в четкий план. Его мир был здесь и сейчас - в звоне монет, смехе женщин и пьянящем чувстве свободы, которое давали ему золото и сталь.
Глава IV
К двадцати годам терпение Адама и Лираль лопнуло. Золоченая клетка, в которой их старший сын жил так беззаботно, вдруг раскрылась. Разговор произошел в том самом кабинете, где когда-то Алекс впервые выводил буквы.
«Хватит, Алекс, - голос отца был тверд и холоден, как сталь. - Твои кутежи и долги… Это позор для семьи. Ты думаешь, я не знаю, что ты проиграл в сумму, равную месяцу труда простого рабочего?»
Мать, стоя у окна, молчала, но ее сжатые губы говорили красноречивее любых слов. Она смотрела не на него, а на улицу, будто стыдясь своего наследника.
«Ты поставлен перед выбором, - продолжил отец. - С завтрашнего дня ты начинаешь работать. Ты будешь ездить со мной, изучать поставки, вести переговоры с управляющими. Это сложное дело, требующее ума и patience. Или…»
Алекс, до этого слушавший с привычной насмешливой ухмылкой, почувствовал, как по спине пробежал холодок.
«Или ты лишаешься всего. Ни единого флоринга из семейной казны. Ты выбираешься на «вольные хлеба» и сам зарабатываешь на свою роскошную жизнь».
Родители были уверены, что он сдастся. Кто в своем уме променяет теплое место в богатой семье на неизвестность? Они не учли одного - его гордости. Услышав слово «patience» - «терпения», он внутренне содрогнулся. Мысль о том, чтобы согнуть спину над счетами и выслушивать поучения старых торгашей, была для него хуже любого наказания.
Его горделивая ухмылка не дрогнула. Он посмотрел на отца прямым, вызывающим взглядом своих светло-серых глаз.
«Что ж, - сказал Алекс, и в его голосе зазвенела сталь, отточенная на плацу с сиром Годфри. - Похоже, я выбираю вольные хлеба. Не сомневайтесь, я найду, как заработать. Мир полон возможностей для человека с клинком и смекалкой».
Он развернулся и вышел из кабинета, оставив родителей в ошеломленном молчании. Они ожидали смирения, а получили вызов. Алекс же, поднимаясь по лестнице в свои покои, уже представлял себя не купцом, а наемником - свободным, богатым и неуязвимым.
Глава V
Два года на «свободы» оказались горькими и унизительными. Гордая иллюзия о богатом и неуязвимом наемнике разбилась о суровую реальность. Одиночку без репутации и опыта никто не брал на серьезные контракты. Приходилось идти в чужие отряды, глотая обиду и подчиняясь грубым приказам каких-то бывших солдат, чей запах вызывал у него отвращение. Деньги, за которые он когда-то играл в кости, теперь приходилось делить на всех, и его доля была смехотворно мала.
Голод и нужда - великие учителя. Они вытравили из него последние следы брезгливости. Сначала он лишь сжимал кулаки, глядя, как соратники обшаривают карманы павших врагов. Потом научился отворачиваться, когда в пылу схватки его напарник добивал раненого разбойника. А однажды, поддавшись на насмешку он и сам наклонился над бездыханным телом и сорвал с его шеи потрескавшийся кожаный кошель. Монеты в нем звенели тихо, но в душе Алекса что-то громко щелкнуло. Это было легко.
Сейчас ему двадцать два. Он был частью небольшого отряда, нанятого сопровождать повозку какого-то кожевника в соседний городок. Заказчик, пухлый и вечно нервный человечек, сидел в повозке, покрикивая на осла, да и на всех в отряде тоже. Отряд состоял из шести человек: двое бородатых ветеранов, вечно жевавших табак, трое молчаливых парней из глухих деревень и он, Алекс.
Они двигались по старой лесной дороге. Именно здесь, на повороте, заросшем густым кустарником, их и поджидали.
Свист стрелы пробил воздух, и один из деревенских парней с тихим стоном рухнул с повозки. Из чащи с дикими криками высыпало с десяток оборванцев с топорами и ржавыми мечами.
«К оружию! В круг!» - заревел один из ветеранов.
Бой был коротким, грязным и жестоким. Алекс, действуя на автомате, встал спиной к повозке. Его клинок, грубый и слегка затупленный, с небольшим надрывом вошел в бок одного из нападавших. Теплая кровь брызнула ему на руку. Короткая вспышка страха сразу сменилась адреналином в крови. Второго он ранил в плечо, а третий, увидев смерть товарища, дрогнул и был зарублен подоспевшим ветераном.
Через несколько минут все было кончено. Трое нападавших лежали мертвые, остальные бежали, унося раненых. Ветеран, командовавший обороной, хрипло смеялся, вытирая окровавленный топор. Кожевник, бледный как полотно, заикался словами благодарности.
Алекс стоял, переводя дыхание. Его взгляд скользнул по телам. Он видел, как один из его спутников уже присел над убитым, ловко обшаривая одежду. Без единой мысли, почти рефлекторно, Алекс подошел к тому, кого убил сам. Молодой парень, не старше его, с небритым подбородком и пустыми глазами.
Алекс наклонился. Он методично, без особой поспешности, провел руками по грубым штанам, нащупал твердый предмет. Кошель. Небогатый, но там звенели монеты. Потом его пальцы наткнулись на ножны за спиной у мертвеца. Он расстегнул пряжку и вытащил кинжал. Лезвие было не ахти, но рукоять была отделана довольно неплохо. Не драгоценность, но вещь.
Он встал, сунул кошель за пояс, а кинжал заткнул за свой. Его взгляд встретился с взглядом одного из старших. Тот коротко кивнул, без осуждения, с пониманием. Такова была их доля. Такова была цена выживания.
Алекс отвернулся от тела. На его лице появилось нечто, отдаленно напоминающее удовлетворение. Вскоре можно будет съесть что-то лучше, чем ломоть хлеба.
Глава VI
Зима в Хобсбурге в тот год выдалась особенно суровой. Для Алекса эти месяцы стали временем выживания. Работы не было. Караваны замерли в ожидании весны, и наемники, как он, влачили жалкое существование, пропивая последние монеты в самых дешевых тавернах в надежде согреться.
Он брел по темным, пустынным переулкам, подняв воротник потертого плаща, как можно плотнее укутываясь во все тряпье, что у него было. В кармане отчаянно звенела пара флорингов - на хлеб, может, хватит, но уж точно не на ночлег и не на компанию на ночь. Отчаянная мысль найти какую-нибудь одинокую торговку, которую можно было бы очаровать на пустом месте, казалась все призрачнее. Голод и холод вытравили из него даже это желание, оставив лишь тупую, животную нужду.
Именно тогда он услышал звуки - не пьяные крики, а сдержанные, злые выкрики и глухие удары. Они доносились из глубокой подворотни, пахнущей мочой и рыбой. Любопытство, смешанное с инстинктом падальщика, заставило его замедлить шаг и заглянуть в темноту.
Там, в слабом свете отдаленного фонаря, трое крепких парней в темных одеждах сжимали в кольцо одного. И этот один... он сражался как одержимый. Но не мечом. Кирпичи и камни с округи поднимались в воздух сами по себе и с силой летели в нападавших, заставляя их уворачиваться. Один из кирпичей угодил в плечо атакующему, раздался глухой удар, и тот с криком отступил.
Алекс замер, резко выдохнув. Магия. Настоящее колдовство. И эти трое... они явно знали, с кем имеют дело, и были готовы. Вскоре все было кончено. Один из нападавших, ловко увернувшись, бросил что-то блестящее - и странный мужчина вздрогнул. Следующий удар клинка был точным и безжалостным.
Алекс, прижавшись к стене, ждал, пока троица, тяжело дыша, не скрылась в ночи. Его сердце колотилось, но не от страха, а от азарта. Колдун! У такого наверняка были при себе ценности. Войдя в подворотню, он быстро наклонился над телом. Руки привычно ползали по одежде, пока не нащупали под рубахой небольшой, но увесистый кожаный мешочек. В этот момент сзади раздался твердый шаг.
«Ну что, стервятник, нашел поживу?»
Алекс резко обернулся. В проходе стоял один из тех троих - самый крупный, с шрамом через бровь. Он держал обнаженный кинжал.
«Я... я просто проходил мимо», - буркнул Алекс, сжимая в кармане мешочек.
«Не ври. Я видел, как ты прятался». Из темноты вышли двое других, отрезая все надежды на побег.
Мысли Алекса метались, как загнанный зверь. Бежать? Убьют. Сражаться? Трое на одного, причем опытных бойцов. Оставался единственный шанс.
«Вы его убили не просто так», - сказал Алекс, и его голос, к его собственному удивлению, прозвучал почти спокойно. «У вас был заказ. Значит, вы профессионалы. А профессионалам всегда нужны умелые руки».
Шрамованный усмехнулся: «И что ты умеешь, птенец? Воровать у мертвых?»
«Я владею клинком не хуже любого из ваших наемников. Я знаю три языка - амани, хобский, флорский. Читаю и пишу. Могу вести переговоры, подсчитывать добычу, составлять карты. Я не обуза, я инструмент. Острый инструмент».
Он говорил быстро, убедительно, вкладывая в слова всю свою гордость и отчаяние. «Нужно сказать что угодно, главное выжить!» - он видел, как они переглядываются.
«Если умру в первом же деле - вы ничего не потеряете», - бросил он последний козырь. «Если выживу... получите нового члена отряда. Дешевле, чем нанимать со стороны».
Шрамованный еще мгновение смотрел на него, оценивая. Потом кивнул своему товарищу.
«Ладно. Будет тебе проверка. Но помни - подведешь, и твоя шкура станет моим следующим трофеем. Идем».
С облегчением, граничащим с головокружением, Алекс шагнул из вонючей подворотни, следуя за своими новыми... работодателями. Он не знал, куда они его ведут, и что его ждет. Но он был жив. И в его кармане лежал маленький, тяжелый мешочек - его пропуск в новую жизнь.
Глава VII
Прошло чуть меньше двух недель. Две недели скитаний по глухим тропам, ночевок в покинутых хуторах и молчаливых наблюдений за своими новыми товарищами. Алексу, привыкшему к прямолинейной жестокости наемников, их методичность и тихая убежденность казались странными. Они называли себя Волкодавами. Точнее - их остатками.
Их было пятеро, не считая его. Все - хобсы, как и он, но с огрубевшими лицами и взглядами, видевшими вещи, о которых Алекс предпочитал не думать. Их лидер, тот самый шрамованный, которого звали Хагар, однажды вечером у костра решил прояснить ситуацию.
«Тот, в подворотне, был не просто человеком, - его голос был низким и ровным. - Он был магом.»
Алекс молча кивнул, припоминая летящие камни.
«Наше ремесло не для слабых духом, - продолжил Хагар. - Нас считают изгоями, безумцами. Но кто-то должен очищать землю от этой скверны». Он бросил в огонь сухую ветку. «Тот маг был не один. С ним была женщина. Она сбежала той ночью. Но мы уже напали на ее след».
Он не стал вдаваться в подробности их мотивов - религиозный фанатизм, месть или просто деньги. Алекс понял главное: он попал в отряд, где выживает сильнейший и где предательство карается мгновенно и жестоко. Здесь не было места его прежним амбициям о богатстве и славе. Здесь была лишь грязная, опасная работа и товарищи, от которых зависела его жизнь.
«Ты пока что, считай, оруженосец, - резко заключил Хагар, глядя на Алекса. - Будешь носить снаряжение, стоять в дозоре. Посмотрим, на что ты годишься, когда встретимся с ней».
Алекс снова кивнул, глотая комок в горле. Он смотрел на языки пламени и понимал: бежать уже невозможно. И его первое настоящее испытание было уже совсем близко.
Глава VIII
Они вломились в дом на рассвете, когда мир еще спал глухим сном. Дверь с треском поддалась под напором плеча Хагара.
Все произошло за мгновение. Женщина у печи резко обернулась, но не успела сделать ни движения. Волкодавы действовали как отлаженный механизм.
Хагар первым оказался рядом. Короткий взмах - и женщина беззвучно осела на пол. Двое других налетчиков уже обыскивали помещение, пока остальные стояли на страже с обнаженными клинками.
Алекс замер в дверях, не успев даже обнажить меч. Он видел лишь финал - быструю, безжалостную работу. Никакого сопротивления, никакой суеты. Только точные движения и полный контроль над ситуацией.
Он смотрел на неподвижное тело на полу и понимал: здесь не было места случайностям или красивым поединкам. Каждое действие было выверено, каждый шаг рассчитан. Его новые товарищи не оставляли своим жертвам ни малейшего шанса.
Глава IX
Три года с Волкодавами превратили Алекса из дерзкого юнца в человека, чья гордость была частично оправданна. Он научился выслеживать, убивать и выживать.
Но с опытом и стабильным заработком вернулись и старые проблемы. Теперь его карманы вновь тяжелели от монет, а в свободные от охоты недели он с наслаждением предавался былой роскоши - дорогому вину, изысканным блюдам и обществу умелых дам. Отряд, помимо своей мрачной специализации, брал и обычные задачи - охрана, сбор долгов.
Однако сытой жизни оказалось мало. Внутри вновь зашевелилось знакомое беспокойство, жажда большего. Однажды вечером, распивая с товарищами выдержанный ром, он выложил свой план.
«Зачем нам ютиться в этих лесах? - его голос звенел от азарта. - Мир огромен! Говорят, за океаном лежат неизведанные земли, полные диковин и золота. Мы могли бы стать первыми, мы могли бы…»
Но его энтузиазм разбился о каменные лица соратников. Хагар медленно покачал головой.
«Мы не мореходы, Алекс. Наш долг - здесь. Эти деньги нам нужны, чтобы держать оборону, а не тратить на призрачные авантюры».
Другие поддержали его, приводя разумные доводы: риск, неизвестность, бессмысленная трата накоплений. Они нашли свой угол и не желали его менять.
Алекс смотрел на них и понимал - его путь здесь закончен. Он снова был один, как в тот день, когда ушел из родительского дома. Но теперь за спиной был не пустой кошель, а опыт, сталь и жгучее желание идти дальше.
Через неделю он стоял на причале, глядя на качающийся у пирса корабль, готовящийся к отплытию в заокеанье. В его взгляде не было страха, лишь предвкушение новых «трофеев». Он развернулся и без оглядки шагнул по сходню навстречу неизвестности.
Последнее редактирование:
