1. Хауэлл “С кем я говорю?” | Величайший из шутов
2. Gups
3. Человек | Хакмаррец
4. 18
5. Рыжевласый юноша-человек среднего роста (~178). Очень сухой, даже можно сказать, что худоба выглядит болезно, однако на деле она вызвана лишь ужасной культурой питания, что еще с раннего возраста укрепилась у парня. Волосы рыжие, возможно даже слишком. Подобный цвет обычно присущ ржавым гвоздям в старых лодках.
Еще одной яркой чертой Хауэлла являются глаза - ярко голубые и удивительно “глубокие” для столь юного возраста. Иногда кажется, что он глядит не на тебя, а куда-то за спину.
6. Характер юноши разительно отличается от его внешности. Вместо грузной печали и усталости он всегда задорен. Часто шутит, пытаясь “подколоть” кого-то безобидной шуткой, хотя чаще выходит бред, из-за которого смеются не над шуткой, а над самим Хауэллом, но его это нисколько не смущает.
7. Обучен бою на мечах и древковых.
Заядлый оптимист.
Внимателен и аккуратен на вылазках
8. Не смотря на аккуратность и собранность во время работы - в свободное время весьма неуклюж.
9. Часто говорит с воображаемым другом нисколько не скрывая этого.
10. Заработать как можно больше денег.
Изучить как можно больше бестий, магических дисциплин и подобного, дабы после про него сочиняли баллады.
Стать величайшим шуткином заокеания.
2. Gups
3. Человек | Хакмаррец
4. 18
5. Рыжевласый юноша-человек среднего роста (~178). Очень сухой, даже можно сказать, что худоба выглядит болезно, однако на деле она вызвана лишь ужасной культурой питания, что еще с раннего возраста укрепилась у парня. Волосы рыжие, возможно даже слишком. Подобный цвет обычно присущ ржавым гвоздям в старых лодках.
Еще одной яркой чертой Хауэлла являются глаза - ярко голубые и удивительно “глубокие” для столь юного возраста. Иногда кажется, что он глядит не на тебя, а куда-то за спину.
6. Характер юноши разительно отличается от его внешности. Вместо грузной печали и усталости он всегда задорен. Часто шутит, пытаясь “подколоть” кого-то безобидной шуткой, хотя чаще выходит бред, из-за которого смеются не над шуткой, а над самим Хауэллом, но его это нисколько не смущает.
7. Обучен бою на мечах и древковых.
Заядлый оптимист.
Внимателен и аккуратен на вылазках
8. Не смотря на аккуратность и собранность во время работы - в свободное время весьма неуклюж.
9. Часто говорит с воображаемым другом нисколько не скрывая этого.
10. Заработать как можно больше денег.
Изучить как можно больше бестий, магических дисциплин и подобного, дабы после про него сочиняли баллады.
Стать величайшим шуткином заокеания.
Глава I
Старик Гарт вернулся с охоты затемно, как всегда. Вязанка глухарей болталась за спиной, а в руках потертый самодельный лук. Он уже толкнул дверь ногой, когда услышал писк — тонкий, как комариный звон.
На крыльце, завернутый в потрепанный плащ лежал младенец.
— Черт возьми… — прохрипел Гарт, роняя глухарей в грязь.
Ребенок был легким, как зайчонок, да и крохотным он был ровно также. Когда старик неловко приподнял его, младенец сморщился, открыв глаза — ясно-голубые, будто два осколка зимнего неба.
— Ты-то откуда? — проворчал охотник, оглядывая пустой двор.
В ответ ребенок чихнул, шлепнув себя ладонью по носу.
Гарт вздохнул, поднял глухарей и, прижимая сверток к груди, занес ногу через порог.
— Черт возьми… — прохрипел Гарт, роняя глухарей в грязь.
Ребенок был легким, как зайчонок, да и крохотным он был ровно также. Когда старик неловко приподнял его, младенец сморщился, открыв глаза — ясно-голубые, будто два осколка зимнего неба.
— Ты-то откуда? — проворчал охотник, оглядывая пустой двор.
В ответ ребенок чихнул, шлепнув себя ладонью по носу.
Гарт вздохнул, поднял глухарей и, прижимая сверток к груди, занес ногу через порог.
Глава II
Хауэлл шёл по пыльной дороге, пнув камешек.— Ну и где твои мудрые советы теперь, а? — буркнул он в пустоту справа.
Ветер шевельнул его рыжие пряди, но ответа не последовало.
Он остановился, повернувшись к воображаемому спутнику — такому же долговязому пятнадцатилетке, только с зелеными глазами вместо своих голубых — и скривился:
— Что значит "сам дурак"? Ты вообще не существуешь, чтобы меня оскорблять!
Прохожие купцы косились на него, но Хауэлл давно привык. Гарт всегда говорил: "Главное — уверенно нести чушь, тогда все решат, что это они чего-то не поняли".
Старика не было уже три месяца. Лесная лихорадка скосила его за несколько дней. Хауэлл похоронил его под старым дубом, оставив последнюю шутливую эпитафию ("Здесь лежит Гарт Охотник. Наконец-то помолчал") и отправился прочь — туда, где дома не напоминали о потере.
Теперь в его котомке лежало: Потёртый нож Гарта; Три черствых лепёшки; Воображаемый друг.
— Эй, смотри! — Хауэлл вдруг оживился, заметив вдали стены Хобсбурга. — Говорил же, что выйдем к городу!
Его несуществующий двойник фыркнул:
— Это ты вчера хотел на север идти.
— Умолкни, а? — огрызнулся Хауэлл, но уже улыбался.
У городских ворот он замер, наблюдая за оживлённой толпой. Купцы с телегами, городская стража в блестящих кирасах, уличные торговцы — всё это было так непохоже на тихий лесной домик.
— Ну что, приятель, — Хауэлл щёлкнул себя по лбу, будто включая фантазию, — куда сначала? Таверна? Рынок? Или...
Его взгляд упал на группу шумных наёмников у харчевни. Они перебрасывались монетами и смеялись над чьей-то неудачной шуткой. Один из них, высокий мужчина со шрамом через лицо, заметил Хауэлла и оценивающе посмотрел на его охотничий нож.
Зеленоглазый двойник поднял воображаемую бровь.
— Выглядит опасно.
— Тем интереснее, — усмехнулся Хауэлл и шагнул вперёд, навстречу новой жизни.
Глава IV
Хобсбург встретил Хауэлла дождём и полным отсутствием работы.— «Идём в порт!» — предлагал он своему зелёноглазому двойнику.
— Там нужны грузчики. Ты худой как щепка, — отвечал воображаемый друг.
— «Тогда в цирюльники!»
— Ты дважды порезался, чистя яблоко.
В итоге Хауэлл придумал новую забаву: сочинять шутки и продавать их прохожим за медяки. Его рыжие волосы и быстрая улыбка привлекали внимание, а нелепые рифмы хоть кого-то да заставляли усмехнуться:
— «Как отличить хобсбуржца от хакмаррца? Один врет про цены, другой — про удаль!»
К вечеру в его шапке звенело шесть медных монет — хватило на миску похлёбки и ночлег в самом дырявом приюте для тех, кому некуда идти.
Ночлежка встретила его запахом дешёвого вина и потом. Хауэлл устроился в углу, доедая остатки ужина, когда услышал шёпот за тонкой перегородкой:
— ...говорю, логово именно в старых шахтах.
— Там же заброшено все.
— Тем лучше. Никто не полезет проверять.
Хауэлл замер, ложка застыла на полпути ко рту. Его воображаемый друг вдруг «сел» рядом, притворно-серьёзный:
— Это либо преступники, либо идиоты. И то, и то интересно.
— Тсс! — мысленно огрызнулся Хауэлл.
Мужчины продолжали, уже тише:
— Завтра на рассвете. Если этот лекарь не явится — уходим без него.
— А куда он денется? Ему же нужны деньги.
— Тем более.
Хауэлл медленно положил ложку. Лекарь. Шахты. Деньги.
— Они точно идиоты, — «прошептал» зелёноглазый двойник.
— Или нам очень повезло, — мысленно ответил Хауэлл и незаметно начал собирать вещи.
Глава V
Хауэлл крался за мужчинами, стараясь не шуршать кустами. Его зелёноглазый двойник то и дело "подсказывал":— Ближе! Нет, дальше! Ой, они обернулись!
— Заткнись, — мысленно огрызнулся Хауэлл, прижимаясь к скале.
Группа остановилась у чёрного провала в камнях. Один из мужчин бросил в пещеру факел — на секунду осветились мокрые стены, груда костей...
И тень. Огромная.
Хауэлл не успел разглядеть тролля — раздался рёв, крики, звон стали. Он прижался к земле, сердце колотилось так громко, что, казалось, выдаст его.
— Надо бежать! — завопил "друг".
Но было поздно.
— Эй, пацан! — чья-то сильная рука вцепилась в его плащ.
Хауэлл поднял голову. Над ним стоял один из мужчин — без щита, с окровавленным мечом.
— Ты что тут делаешь?
Звуков более не доносилось - бой был окончен.
Крики из пещеры стихли. Хауэлл сидел на земле, окружённый пятеркой незнакомцев. Их лица были скрыты в тени, но он чувствовал — каждый держал руку на оружии.
— Следил? — проворчал бородач с перебинтованной рукой.
— Просто любопытный, — попытался улыбнуться Хауэлл.
— Любопытство убило кота, — прошипел другой, вращая в руках кинжал.
В стороне, прислонившись к скале, стоял светловолосый парень с неестественно острыми ушами. Его голубые глаза изучали Хауэлла без злобы, но и без жалости. В руках он сжимал окровавленный бинт — явно лекарь, упомянутый в ночлежке.
— Кассиан, — вдруг сказал бородач, — твоё мнение?
Семиморфит пожал плечами:
— Если убьёте — сами тащите труп.
Хауэлл почувствовал, как его "друг" в панике исчез. Впервые за долгое время он остался совсем один.
Глава VII
Пыльный двор харчевни огласился глухими ударами. Хауэлл, сжимая неудобный топор, отступал под натиском светловолосого семиморфита. Его руки дрожали от непривычной нагрузки.
Воображаемый друг в панике метался:
Беги! Нет, бей! Ой...
Кассиан двигался легко, с едва заметной ухмылкой в уголках губ. Его удары были точными, но несильными - явно давал шанс
"Черт, как же он быстр..." - успел подумать Хауэлл, прежде чем топор вылетел из его рук.
Бородатый волкодав с перебитым носом прищурился:
- Стойка... есть задатки. Но до бойца далеко.
Кассиан молча поднял с земли длинную палку и вопросительно посмотрел на старших. Получив кивок, бросил её Хауэллу.
- Покажи, что умеешь, - просто сказал он.
С копьём дела пошли чуть лучше. Хауэлл хоть и путался в стойках, но показал сносную реакцию. Один раз даже сумел отбить атаку.
"Ну, пойдет", - промелькнуло в голубых глазах Кассиана, но вслух он ничего не сказал.
Через минуту бой закончился. Деревянное "копьё" прижало Хауэлла к земле.
- Ладно, - буркнул бородач. - Возьмём на пробу. Завтра на рассвете у южных ворот.
Кассиан молча кивнул, помогая рыжему подняться.
Хауэлл, тяжело дыша, осознал - впервые за весь бой его воображаемый друг молчал. Реальная опасность оказалась громче любых фантазий.
Темнота шахты сжимала виски, как тиски. Хауэлл чувствовал, как дрожат его колени, когда арахнид выполз из туннеля. Его хитиновый панцирь блестел в свете факелов, отражая восемь чёрных глаз, устремлённых прямо на рыжего юнца.
"О боги, он огромный! Смотри, он..."
— Заткнись! — прошипел Хауэлл сквозь зубы, прерывая воображаемого друга.
Первый удар копья отскочил от твёрдого панциря. Арахнид взревел, и Хауэлл едва успел отпрыгнуть, чувствуя, как острый шип чудовища распарывает воздух у самого лица.
"Ты вообще целился?! Бей по лапам, старик же..."
Второй выпад оказался точнее. Копьё вонзилось в мягкую ткань между сегментами, и тварь взвыла. Но победы это не принесло — лишь разъярило чудовище ещё больше.
Когда старшие товарищи наконец расправились с арахнидом, Хауэлл рухнул на колени, дрожащими руками ощупывая рваный рукав — по счастью, лишь одежда пострадала.
— Жив? — раздался спокойный голос.
Кассиан стоял рядом, его сумка с бинтами уже была раскрыта. Светловолосый семиморфит молча осмотрел дрожащего юношу, затем протянул флягу с водой.
— Пей. Ты не ранен, просто шок.
"Ну скажи ему спасибо! Что ты..."
— Спасибо, — глухо проговорил Хауэлл, отпивая глоток. Вода оказалась горьковатой — видимо, это был сильно разбавленный ром.
Бородач с перебитым носом подошёл, оглядывая юношу:
— Принимаем. Но учись быстрее.
Когда они выбирались из шахты, Хауэлл вдруг осознал — в самый страшный момент боя, когда смерть смотрела ему в глаза, его вечный "друг" молчал, хоть и был рядом.
Луна серебрила волны в порту Хобсбурга, когда Хауэлл зашагал по скрипучим доскам причала. Его котомка была подозрительно легка — только нож, фляга да потрёпанный дневник с шутками, которые никто никогда не оценит.
"Ты вообще представляешь, что там может быть?" — зашептал у него за спиной зелёноглазый двойник.
— Что-то ужасное, наверное, — усмехнулся Хауэлл, поправляя ремень. — Надеюсь.
Он оставил записку на бочке из-под селёдки:
"Уплыл искать приключений. Если не вернусь — сочините похабную балладу. Хауэлл"
Годы в Волкодавах оставили на его руках шрамы, но никак не изменили его сути.
"Может, всё-таки передумаем?"
— Поздно, — Хауэлл ступил на палубу. — Я уже представил, как меня встречают с оркестром.
Капитан, морщинистый, как старый боцманский сапог, скривился:
— Тебе в трюм или тут посидишь?
— На палубу! — рассмеялся Хауэлл. — Хочу видеть как мы тонем!
Когда корабль отчалил, он прислонился к мачте, чувствуя, как ветер рвёт рыжие волосы.
"Я же говорил, ты идиот," — вздохнул воображаемый друг.
— Ага, — ухмыльнулся Хауэлл, глядя на исчезающий берег.
И они засмеялись вместе — один вслух, другой только в голове — пока судно несла их навстречу новым глупостям, новым опасностям и, возможно, наконец, истории, которая стоила бы песни.
