Известен как: Вольный казак Войцех РажинОн: Человек
На вид ему: двадцать лет от роду
Характер его: идеалистический, он человек слова и дела своего, свободолюбивый и в меру эгоистичный. Ведь всё мы люди и не без греха за душой. Проникшись культурой казачьей вольницы за то непродолжительное время, которое провел там, он перенял идеалы свободы. Приверженец общего равенства.
Следует пути: Униатского культа
Умения: умел в обращении с луком и клинком, шилом и чернилами.
Слабость его: пристрастие к ржаной самогонке
Привычки: бросать серебряную серьгу в воду, которую пьёт.
Стремится: найти своё место в этом мире, может осесть в новом крае, может погибнуть в поле. Будущее туманно, как и устье реки по утру.
Ведает: Амань, Монзанский и Хакмаррский языки
Биография
Детство
В славном Западном Воеводстве, которое народ местный зовет Боровина, родился в зимнюю пору в семье охотника мальчик. Войцехом нарекла новоиспеченная мать, держа в своих руках новорожденного ребенка. Семья та была небольшой.Глава семейства Ражиных, Ульрих, был потомственным охотником, практически всю жизнь провел в родной деревне, расположенной недалеко от земель Хакмаррских. Конечно, Ульрих промышлял не только охотой и торговлей шкурами. Также в роду сем, из поколения в поколение, передавались и религиозные обряды, доставшиеся от предков: нанесение телесных рун, оберегов и всяческих изображений, которыми и зарабатывал Ульрих в месяцы, когда охота была в убытке, набивая на телах девушек и молодых парней вязь или выкалывая иные желания бедолаг, что проходили сей обряд. Мать же Войцеха, Божена, была домохозяйкой и уроженкой из земель Хакмаррских. Она мало рассказывала о своей жизни там, однако очень трепетно повествовала сыну о былинах и историях с ее родины. И не только историями она делилась с сыном, но и обучила его родному для нее языку Хакмаррскому.
Так и запомнил свое детство Войцех: под скрип горящих дров в очаге матушка рассказывала ему сказки о чудищах лесных и витязях добрых, что силой своей оберегали края родные и гнали недруга за горы Флорские.
Отрочество
Прожив десять зим, Войцех стал помогать отцу не только отделкой шкур, но и в охоте. Поначалу он лишь плелся сзади, помогая таскать дополнительный колчан стрел, однако со временем и сам стал обучаться стрельбе из лука. В одну весеннюю вылазку под чутким наставлением отца юному Войцеху удалось подстрелить косулю. Удачно тогда стрела вошла в артерию, и забрав добычу, охотники с полною радостью в глазах вернулись домой, не забыв поделиться небольшим количеством мяса с соседями. Надолго впечатались те воспоминания в головку мальчика от первой крупной добычи.Но не одному охотничьему ремеслу обучился Войцех. Много раз наблюдая, как отец накалывал рунические узоры, по личной просьбе он попросил Ульриха выколоть на руке вязь. Отец же с согласием кивнул, однако условие поставив перед мальчиком, что после обряда тот сам начнет обучаться ремеслу предков. Ведь это давняя семейная традиция и ее стоит перенять. Так и согласился Войчех, приготовившись ко многому, но никак не к той боли, сел в ожидании. С частым вскриком молодой парень старался терпеть уколы отца и втирание в новообразовавшиеся ранки сажи.
Вытерпев последующую неделю ноющей боли на руке, Войцех взялся за обучение этому ремеслу, с большим довольствием внимая наставлениям отца. Поначалу набивал руку на лоскутах кожи, однако позже, уже вместе с отцом, парень помогал с набиванием вязи изредка прибывающим гостям, которые интересовались таковыми украшениями.
Юношество
Пятнадцатый год жизни Войцеха начался с трагедии. Зима в тот год была суровой, и к горькой печали юноши покинула мир первая женщина его жизни. Со серьезной лихорадкой и в жарком бреду она слегла, и в пору, когда отец покинул дом, чтобы привести лекаря из села соседнего, так как в деревне не было лекарей, мальчик оставался ухаживать за больной матушкой. Так под завывание метелей зачахла в руках своего сына Божена. Противная горечь встала комом в горле парня; ему было не впервые видеть смерть, однако это противное ощущение было для него в новинку. И лишь по весне он смог успокоить свои тяжелые раздумья и отпустив гибель матушки, вновь взглянуть на столь враждебный мир.В конце весны, услышав весть о том, что в соседнем, более крупном селении, собираются набирать молодцов в рать, Войцех, хоть и не с первого раза, умудрился уговорить Ульриха дать согласие. Однако перед отъездом, по требованиям отца, Войцех выколол на спине своей и груди новые изображения – обереги. И с большей благодарностью он покинул отчий дом и отправился в путь. К вечеру Войцех дошел до селения и переждав в свободном хлеву ночь, поутру явился к хижине старейшины деревни и после небольшой беседы подписал контракт. Встав в строй дружины, они отправились на юг, где к тому моменту часто стали набегать вражеские наемники. Так и началась новая жизнь Войцеха в дружине.
Дни, разделенные на тренировки, еду и сон, тянулись друг за другом. Бывший мальчишка, а ныне новобранец дружины, впитывал опыт боя, спаррингуясь с такими же умельцами как и он сам, да и под чуткими наставлениями более опытных соратников перенимал важные навыки и умения. Путь был долгим, и за это время навыки Войцеха в охоте очень сильно сблизили юношу с новыми братьями по оружию. В периоды стоянки мог Войцех подстрелить какую-то небольшую дичь и добытым мясом немного разнообразить пресную ячменную кашу, которую постоянно они ели. А когда один из сослуживцев поинтересовался, откуда взялась вязь на парне, Войцех стал периодически набивать на телах своих сослуживцев рунические обереги. Ему было несложно, а для воина это была небольшая защита свыше, всем на пользу, да и свою красоту и шарм это придавало.
Время марша шло, и дошли отряды ополченцев с Боровины до южных границ Монзана, где прибились к дружине и уже стали полноценной её частью. Через несколько недель после объединения отряды армейские встретили врага и дали первый бой. Хоть и был он хорошим стрелком в своих навыках, однако опыт в ближнем бою, полученный на тренировках, оказался куда более востребованным. В упор впервые пролил Войцех кровь другого человека, но не предав свою задачу, лишь старался выжить в своей первой битве и уже под победоносные выкрики дружинников. Он смог выдохнуть и оглянуть свои дрожащие руки. На вечерней стоянке, когда парень очищал свой топор от крови, к нему подсел такой же молодой ратник, хотя и провел он куда больше боев. И в непримечательной беседе они скоротали ночь. Разговаривали они о многом, о прошлом и настоящем. И узнал тогда Войцех о намерении того ратника дезертировать. Хоть поначалу он и не понимал ход мыслей этого человека, лишь грустно вздыхал, понимая, что вскоре будет потерян еще один знакомый, с которым удалось вполне хорошо подружиться.
Последующие пару лет Войцех провел в ожесточенных боях и с каждым разом, едва выживая благодаря чуду, несмотря на заведомо глупые решения командиров. Понимал юноша отношение своего давнего знакомого, который дезертировал уже очень давно. Да и у него самого стали появляться подобные мысли. От боя к бою глупость и надменность воевод стали раздражать очерствевшего Войцеха. Контракт его даже близко не подошел к концу, и решив последовать стопам своего давнего знакомого, в ночное время, находясь в дозоре, и собрав вещи, Войцех покинул лагерь, разорвав свое прошлое и уходя на север, как единственное направление, где видел свою цель.
Несколько недель слонялся по Монзанским землям, наш дезертир. Уставший и чуть озлобленный, он повстречал группу вольных людей, которые с добродушной улыбкой предложили на вид бедному Войцеху вступить в их небольшую группу, состоящую из таких же недовольных жизнью людей. Так, с издевательской усмешкой к себе, парень прибился к казачьей шайке, которая гуляла по Юго-Западным границам Монзана.
Молодость
Жизнь в вольнице была куда слаще ратной. Хотя поначалу и было тяжело парню привыкнуть к быту, научиться держаться в седле, да и просто восстановить силы было трудно после изнурительного похода. Однако жизнь явно стала налаживаться. И одним ранним утром, в лучах алого рассвета, Войцех вдохнул прохладный воздух полной грудью, крепко держась в седле и оглядывая мерцающий красками горизонт. Он лишь ухмыльнулся, неспешно двигаясь верхом по луговым цветам вместе со своими вольными братьями в хутор, собираясь по созыву верховного атамана.Но как бы ни хотелось, и эта пора не была вечной. Все начиналось как обычно: собравшись на площади сечи, перед атаманом вся свора казачья обсуждала план набега на небольшую деревню хобских недругов. Войцех, оставаясь в стороне, лишь слушал план, стараясь выудить сквозь громоздкий шум, вызванный возбужденным грядущим набегом, слова атамана. К часу послеобеденному стали собираться отряды. За то недолгое время жизни в казачестве Войцех смог заработать репутацию благодаря своим боевым навыкам и строгому послушанию командирским указам, за что в этом налете ему выдали роль атамана для отряда новоприбывших беглых крестьян, которые не то, что в седле держаться толком не умели, но и булавами своими размахивали неумело. Однако ослушаться нельзя и, приняв чин и власть над "молодняком", отправился парень подготавливать своих крестьян с копьями к бою.
Следующим днём отряды отправились на запад, переправляясь через приграничные земли. Шла свора по луговым и лесистым местностям, пока к вечеру не добрались до места назначения и не разбили лагерь в небольшом лесочке, который располагался вдалеке от деревушки. Стали дожидаться покрова ночи. Время медленно шло. Войцех вновь поделился подробностями плана нападения со своим отрядом, хоть он и был до предела прост: мчаться вперёд к деревне и первым делом ворваться и поджечь местную церквушку, дабы звонари не могли поднять тревогу. Дождавшись, пока сумерки сгустятся на небе, под выкрик верховного атамана, вышла конница в налёт и мчались всадники Монзанские с холма, лишь лошадиным ржанием ночную тишь разбивая. Да следуя установленному плану, двинулся наш отряд к церкви, стоявшей у небольшой речушки. Подходя всё ближе и ближе к месту назначения, вытащил Войцех из налучья рекурсивный лук с парой стрел, натянул тетиву и, встав на стремена, выцелил наш атаман, уснувшего на посту звонаря. С лёгким свистом вылетела стрела и впилась в грудь мужика, который, схлипнув от боли и сжавшись, прижимая пробитую грудь, повалился с колокольной башни.
Отряд остановился под деревянными дверями этой церквушки, подобрав стрелу с тела упавшего звонаря. Войцех обнажил свою саблю и с громким криком с ноги выбил хлипкую дверь. В помещении были лишь священник с несколькими прихожанами, которые вели вечернюю паству и, обернувшись ко входу, с сильным испугом оглядели ворвавшийся отряд казачий, которая из-за спины Войцеха вбегала в притвор, громя и разрушая все, что попадалось под руки.
Да и сам атаман не отставал, с развалистым шагом упиваясь столь удачно сложившимся налетом на церковь, шагал к пастору, спрятавшемуся за алтарем. Да оглядев седого старика, лишь с большим смехом приставил свой сапог к голове священника и медленно вдавливая ее в пол, заставляя наблюдать за кровопролитием в "священном" месте, да снисходительно отрубил голову старику, после чего взглянул в испуганный взгляд пастора, застывшего в немом крике. Так и постиг разум Войчеха смятение: оскотинившись среди скота, он понял, что не по-людски они стали поступать. И в глубоких раздумьях, чуть присев на колени, аккуратно снял с шеи мертвеца золотой крест, да разглядывая его в лучах бледного света свечей, повесил окровавленное украшение на свою шею. Хоть и в немом смятении, но не отрываясь от плана, и дождавшись, пока «бойцы» набили свои карманы монетами с пожертвований, опрокинул атаман несколько подсвечников и масляных ламп под стены церкви и, выходя из нее, бросил несколько медных монет в короб для пожертвований.
К полночи церковь как и деревня пылала жарким пламенем, и когда луна была в зените, отправились казачьи отряды домой с награбленным. Увеличено многое: скотина домашняя, одежда, зерно и монеты. В общем, налёт вышел славным, и медленным шагом волочились усталые вольные разбойники. Возвращение на родину сопровождалось небольшим музыкальным напевом одного из казаков, который смог ухватить для себя колесную лиру и полулежа в седле наигрывать звонкую мелодию под свое меланхоличное пение. День неспешного пути в края родные, и вернувшись к своим дворам, разошлись молодцы, и Войцех не стал отставать. Жил он под крылом своего близкого друга, старика по имени Любош, который и протянул руку ему в начале пути казацкого. Любош был оседлым и почти не принимал участия в набегах, занимаясь хозяйством со своей женой и сыном.
Путь домой
В поздний вечер, сидя на скамье у окна, под тусклым светом лучины очищая крест от крови, сидел Войцех. Размышляя о правильности дел своих и повозившись над крестом до глубокой ночи, осмыслил для себя юноша небольшую истину и новый путь для своей жизни. Хоть и враги ему западные соседи, однако не хочет он оскотиниться до их уровня, рубить и сжигать простой народ, не знавший бойни и кровопролития, да понимая, что новый путь идет порознь с интересами его братьев. Войцех собрал свои вещи и в ту же ночь на своем коне покинул сечь.Новая дорога вела одинокого казака на север, в родную Боровину. Спустя четыре года скитаний по Монзанским землям, сначала в составе дружины, а потом и казачьей вольницы, он решил вернуться в край родной и повидать после долгой разлуки отца. Долгие недели шёл Войцех по степным дорогам, и когда уже в глазу стали видны очертания родной деревни, с небольшой улыбкой он прибавил темп своему коню. Ближе к полудню заканчивался долгий путь заблудшего сына, и спешившись пред родным двором, в котором провёл большую часть жизни, Войцех оглядел порог, на котором сидела молодая девица, играющая с ребенком лет трех от роду. И когда та увидела в воротах Войцеха, то сразу окликнула его со словами: "Кто такой и чего встал перед двором с оружием наперевес?" Ну, Войцех немного опешил от неожиданных лиц на отцовом пороге и сразу поинтересовался: "В этом доме обитает Ульрих Ражин." И в ходе непродолжительной беседы из дома, на поднявшийся шум, вышел глава семейства, Ульрих. Не узнавший вернувшегося сына, потребовал с казака представиться. Ну, а Войцех недолго думая, привязав поводья коня к столбу, чуть порвав рубаху на груди, татуировки свои открывая и с распахнутыми руками, с ноги на ногу перебираясь, стал подходить к дому, полностью представляясь как: "Бывший дружинник славной Монзанской рати, вольный казак и одинокий атаман Сечи Чатинской, Войцех Ражин."
Ульрих, приглядевшись к татуировкам, которые сам набил, поразился, как возмужал за столь короткое время его сын. И лишь в горделивом молчании спустившись по стареньким ступеням крыльца, крепко обнял вернувшегося чадо. Последующие пару дней прошли в разговорах о событиях, что произошли с ними. Овдовевший отец вскоре после ухода сына смог найти себе новую молодую жену и обзавестись еще одним ребенком, ну и немного скопить звонких монет с продажи меха и мяса караванным торговцам, что стали более часто идти к южным границам по трактам близ деревни. Много разговаривали, и когда все темы разговоров стали остывать, напросился Войцех к отцу переждать зиму, приближающуюся.
Отбытие
Конец лета и начало осени выдались знойными. Несколько недель Войцех провел с косой в руках, заготовка сена к зиме, дабы коня своего прокормить. За это время он сильно сдружился с новообретённой мачехой. Когда сено было заготовлено, а холода медленными шагами стали надвигаться, стал раздумывать юноша о своем будущем пути. Маялась душа его от раздумий – не хотел он оседлой жизни в родном краю. Так просиживая за чаркой перцовки, один из холодных осенних дней в кабаке, услышал он мимоходом о чудном и богатом крае, далеко за морем. И загоревшись новой целью, Войцех прикупил у торговцев карту материковую и на дому упорно ее исследовал, планируя свой дальнейший путь. Поделившись с отцом о своих новых планах, сквозь горечь нового расставания и, скорее всего, последнего, под конец Войцех попросил отца оберег ему новый выколоть, как прощальный подарок. И по окончанию весны, собрав вещи и заимев хакмаррский оберег на своём правом весе, отправился Войцех на восток, в Чевальер. Путь ожидался куда долгим и вдоволь запасшись провизией, он начал свое последнее путешествие практически через весь материк.
