Кутье рос в доме матери, под присмотром деда, старого Гильома, что исправно платил оброк то одному, то другому сеньору, в зависимости от того, чья армия последней прошлась по их землям. Семья исправно посещала мессу, но вера их была простой и практичной. Днем Дитер, как и все, работал в поле, отдавая часть урожая в качестве оброка, а по вечерам в его хижине стоял медный котел, в котором рождалось темное пиво и яблочная браге. Однажды, то ли от скуки, то ли чувствуя приближение своей осени, Дитер позвал Кутье помочь ему с варкой. Юнцу понравилось это ремесло он стал прилежным учеником, а когда Дитер слег с лихорадкой, Кутье и вовсе справлялся один. Шли годы Кутье и его сверстники повзрослели и стали главной рабочей силой на полях, но тяжкий труд от зари до зари был Кутьеу не по нраву. Он умолял отца учить его дальше пивоварению, приготовлению более крепких сортов пива. Дитер, ворча, видел в этом лишь желание отлынивать от страды, что отчасти было правдой, но пообещал обучить сына, когда тот совсем войдет в силу. Кутьеу ничего не оставалось, только ждать, но при первой же возможности он увиливал от работы, за это мать заставляла его ухаживать за скотом убирать навоз, кормить, поить. Кутье возненавидел эту тупую скотину которая и знала как только срать побольше, лишь лошади, сильные и благородные, вызывали в нем восхищение, в редкие свободные часы он учился ездить верхом, чувствуя себя хоть на миг не крепостным, а вольным человеком. Восход сменялся закатом, и годы текли своей чередой. Кутье стал опытным землепашцем, но скотовод кроме как с лошадьми, из него был никудышный. Но тот год выдался тяжёлым, земля, истощенная войной, урожай был скуден, амбары только пустели. Не из чего было варить ни пиво, ни брагу. Таверна закрылась, а с ней иссяк и доход Кутье. Ворчание отца и молчаливые упреки в глазах матери стали невыносимы, сидя уже как-то вечером, Кутье чувствовал себя в западне. 
На следующее утро, не простившись ни с кем и не оглянувшись на хижину, где родился, он вышел на ту самую пыльную дорогу, дабы нагнать двух монахов, уходивших в сторону аббатства. Монастырь, что стал новым пристанищем для Кутьеа, дабы это обитель сия могла существовать, а братия посвящать себя молитве и труду, аббат возлагал на монахов различные послушания, коих было великое множество от библиотекаря и кантора до звонаря и огородника. Кутьеа, омыв от дорожной грязи и облачившись в рясу, определили в послушники. Устав ордена цистерцианцев, строгий и суровый, предписывал инокам не только длительные молитвы, но и физический труд, дабы не впасть в грех уныния и праздности. Еще до восхождения солнца, совершив омовение холодной водой из деревянного таза, он вместе с другими братьями шел в монастырскую церковь на заутреню. Длинные службы были испытанием для тела и духа колени затекали от стояния на холодном полу, а псалмы прерывались лишь кашлем или скрипом половицы, после утрени следовал скудный завтрак чаще всего хлеб. Первым и главным послушанием Кутьеа стало вспомоществование старому монаху-травнику, брату Этьену в обязанности юного послушника входили забота о монастырском огороде, где росли целебные травы и злаки, а также приготовление из них снадобий и микстур. Его дни проходили в бесконечных трудах он полол грядки, носил воду в тяжелых деревянных ведрах, сушил собранные соцветия и коренья в сарае. Руки его, еще не огрубевшие до конца, покрывались мозолями от лопаты и мотыги, а под ногтями навсегда поселилась земля. 
Жизнь в монастыре была подчинена строгому ритму. Коллективная молитва литургия, заутреня, вечерня сменялась трудом. В своих молениях монахи возносили хвалы святому флоренду и вверяли его милости своих благодетелей, в числе коих был и местный флорский барон, чьи щедроты помогали обители выстоять в эти смутные времена. Кутье, оказавшийся способным учеником, выучился полноценно грамоте и постиг начала церковных наук. Шли годы к восемнадцать Кутье уже от былогостроптивого юнца не осталось и следа он стал набожным и трудолюбивым монахом, часто помогавшим брату Этьену принимать раненых в монастырской больнице. Но однажды утром Кутье вошел в келью. Брат Этьен лежал на своей жесткой постели.. грубая ряса безжизненным мешком висела на его иссохшем теле, подчеркивая жуткую худобу. Кутье на коленях подполз к умирающему наставнику, он взял руку наставника и почувствовал под пальцами слабый, едва уловимый трепет жизни. Горечь утраты подступала к горлу едким комом. Кутье прижал лоб к краю постели, сжимая в своих еще молодых и сильных пальцах беспомощную руку учителя, он не мог говорить, не мог шевельнуться. Лишь его пальцы, лежавшие в руке Кутьеа, дрогнули, отвечая на крепкое пожатие, это был последний, едва уловимый жест связи между учителем и учеником и затем наступила тишина. Кутье не знал, сколько времени просидел так, в оцепенении пока колокол не возвестил о начале новой службы. Он медленно поднялся, его тело заныло от горя, он бережно с нежностью, которой научил его этот человек, положил кисть старца на грудь, сложив их в последней молитве. Теперь он оставался один, один с тишиной кельи с гулом колокола. В тот год аббат, благословил Кутьеа на паломничество в небольшой город в монастыре Святого Пилигрима. 
Учеба была тяжким испытанием, наставления часто передавались изустно, а познания о теле человеческом зиждились больше на трудах древних, нежели на опыте. Особую остроту ума проявлял он в науках о сложном устройстве человеческого тела, и в искусстве хирургическом в умении вскрыть нарыв, ампутировать сгнившую конечность или извлечь железный наконечник из плоти. Четырь долгих года провел Кутье в стенах монастыря, среди стонов раненых, запаха крови и целебных трав т по окончании всего сурового ученичества, пред лицом магистров и с благословения аббата, ему была торжественно право самостоятельно служить страждущим не только молитвой, но и ланцетом. Со временем город где служил брат Кутье, был охвачен осаду. Все мужчины, способные держать оружие, были призваны на стены и монахи госпиталя не стал исключением. Выбора не оставалось ибо защита города легло на его плечи, либо смерть. Осаждающие хобсы войска предприняли решительный приступ, дабы взять крепость открытой силой. Грянул штурм, вражеские солдаты, укрываясь за высокими мантелетами, ринулись к брешам, пробитым в стенах камнеметами. Другие взбирались на штурмовых лестницах а арбалетчики, укрывшись за деревянными павизами, осыпали градом болтов, дабы подавить защитников у стен. Гарнизон, в свою очередь, отчаянно сопротивлялся, со стен лили кипящую смолу и горячее масло, сбрасывали камни и бревна, метали в наступающих дротики. Брат Кутье, стоя на помосте с арбалетом в дрожащих руках, видел как его болты устремились до хобсов и каждая такая смерть оттягивала его смерть. Активная оборона изматывала неприятеля, но и силы осажденных таяли с каждым днем, каждая вылазка за стены, сколь бы ни была она удачна, стоила гарнизону драгоценных жизней, кои невозможно было пополнить. 
Тогда на стене появился лорд Симон, комендант крепости, он постоял мгновение, взирая на толпу а потом обернулся к капитану стражи. Не было нужды в словах короткий жест рукой был понятен всем. Тяжелый дубовый мост медленно, с скрипом, поднимался выталкивая крестьян обратно откуда они пришли. Кутье сделал шаг вперед, кричал, умолял, взывал к милосердию к простым крестьянам, но аббат монастыря, стоявший поодаль, опустил голову и отвернулся, а лорд не стал слушать крики набожного святоши. А снаружи наступила тишина, люди ранены и измождённые медленно, опускались на землю, матеря безутешно прижимала к груди младенцев, старики сидели неподвижно, уставившись на ворота. Когда грянул очередной штурм Кутье стоял на стене, сжимая в руках не хирургические инструмент, а уже арбалет. Хобские латники карабкались по штурмовым лестницам, а их лучники осыпали бойницы градом стрел. Кутье в ту же секунду оттолкнул робким ударам латника у стен и уже горячее масло, вылитое защитниками, окатило штурмовую лестницу, и человеческие вопли смешались с треском пылающего дерева Кутье почувствовал, как его тошнит, но снова механически взвел арбалет. Внезапно рядом с ним упал молодой ополченец, сраженный стрелой в горло. Кровь хлынула на камни, а в глазах умирающего застыл немой вопрос, Кутье, забыв об опасности, бросился к нему но было поздно жизнь уже покидала тело. В этот момент камень, пущенный из требушета, обрушил вновь часть парапета в нескольких шагах от него, каменная пыль забила дыхание, а в ушах стоял оглушительный грохот. Когда дым рассеялся, Кутье увидел новую волну штурмующих. Теперь они несли большой таран к воротам. Сердце его учащенно забилось если ворота падут, резни не избежать, собрав волю в кулак, он прислонился к уцелевшей бойнице и начал методично обстреливать расчет тарана. Один из болтов ударил в щит носильщика, другой срикошетил от шлема, но третий нашел свою цель, и хобский воин рухнул, выпустив из рук бревно. 
Когда же замок был до основания разрушен, решили флорские воины дать бой без промедления, уповая на милость флоренда. Случилось сие в второй час пополуночи, на утренней заре лазутчики узрели великое скопление хобских дружиников рати близ водного шлюза, коим можно было либо затопить окрестные земли, либо пресечь течение реки, о сем немедля донесли капитану, копий самолично отправился на разведку. Понял тогда капитан, что иного пути нет, и надлежит атаковать немедля, дабы хобсы не отверзли шлюз. Поведал он обо всем виденном младшему офицеру и приказал тому провести дополнительную разведку, пока сам будет строить боевые порядки, когда же офицер возвратился, строй уже был готов, и молвил разведчик "Там собралось несметное число бездельников!" Спросил его капитан о совете и отвечал тот, что лучше всего заманить главные силы врага хитростью, отступая в полном порядке, дабы вынудить их оставить шлюз. Затем надлежит остановиться, словно натянутый лук и выслушав утреннюю молитву от Кутье, обрушиться на неприятеля. Пришлась сия хитрость по душе капитану, но опасался он как бы отступление не обратилось в бегство, посему решил открыть план свой всем воинам. 
В сей момент один из местных солдат указал тайный путь через ров. Выгрузили с подвальных складов замков артиллерию и инструменты, и принялись все копать, дабы сделать ров не проходимым, когда же переправа была устроена, войско вновь построилось в грозный боевой порядок. Прежде чем вражеская артиллерия нанесла урон, велел он флорским артиллеристам открыть ответный огонь и хотя первыми выстрелили хобсы, снаряды их пролетели выше, поразив лишь одного доброго воина, тогда флорская артиллерия ответила и враг понес немалый урон. Когда же сошлись врукопашную, Кутье с коротким мечом в руках шел в почти первых рядах. Алебардщики, подняв оружие, прорвались сквозь вражески отряд пик прежде, чем те успели сомкнуть ряды, вражеские отряды дрогнули и побежали. Многие месяцы длилась сия война и брат Кутье во все дни ратных трудов не оставлял воинов своих в минуты тягчайшие, когда же сражения было окончена и город вышел из осады он вернулся к врачеванию ран телесных и душевных, ибо множество страждущих требовало помощи его. Те дни часто вспоминал он с горечью о цинизме аббата, предавшего заветы милосердия ради политических расчетов. Когда же последнему раненому была оказана помощь, собрался Кутье в паломничество к святым местам, дабы усмирить своё внутренние беспокойство, дал он тогда обет никогда более не прикасаться к оружию, ибо рука, призванная врачевать, не должна нести смерть. На пути своем повстречал он телегу, что везла крестьян в ближнее селение пережившие войну и внезапно напали на них горсть разбойников лесных. Видя беззащитность людей сих и помня горький урок с запертыми воротами города, не стал терпеть Кутье, схватился за меч у одного из поверженных бандитов и отпираясь на горький опыт поразил двоих нападавших, а прочих при помощи мужественных крестьян, обратил их в бегство. После этого случая пошёл слушок по округе, будто видели монаха Кутье в свите дартадского герра Хенкеля, отправившегося в дальние земли, пытаясь найти свой внутренний покой в дали от этой всей войны.
|
2. OOC Ник: CaXaRoK
3. Раса персонажа: Человек
4. Возраст: 30
5. Внешний вид: Средних лет мужчина со светлыми короткими волосами. Крепко сложенный и гладко выбритый, Куте всё-же выглядит довольно... Обычно.
6. Характер: Спокойный и сдержанный - однако за этим фасадом невозмутимости скрывается довольно сочувственный человек, для которого не зазорно помочь ближнему своему. Знающий уже это дело солдат, до войны простой монах-хирург буквально в первые дни на фронт. Вместе с внушительным опытом и знаниями Куте к сожалению, успел получить и
7. Таланты, сильные стороны: Ратное дело / Проницательность / Врачевания / Преданный до конца.
8. Слабости, проблемы, уязвимости: Сочувствующий / Ночные кошмары и за войны / Туго-ухость.
9. Привычки: Молиться за опускания грехов своих также ближних.
10. Мечты, желания, цели: Найти внутренний покой в этом мире.
11 Языки: Флорский, Хобский, Амани.
12 Религия: Западное Флорендство.
Последнее редактирование:
