1. Имена, прозвища и прочее:
· Данные при рождении: Фердинанд Бейнар.
· Выдуманное имя: Эсмонд Блэйк.
· Известные прозвища: "Цепной Пёс" (Армейское, после укоренения), "Сапожник" (Унизительное, в начале службы).
2. OOC Ник: Esmond
3. Раса персонажа: Человек (Йетламец).
4. Возраст: 35 лет.
5. Внешний вид:
Высокий, костистый мужчина. Не богатырского телосложения, а скорее жилистый и крепкий. Лицо потрёпанное, с резкими чертами, вечно обветренное. Волосы тёмные, коротко стрижены, уже с проседью. Взгляд тяжёлый, потухший, но иногда в глазах вспыхивает что-то острое.
6. Характер:
Молчаливый, закрытый, циничный. Привык подчиняться обстоятельствам, а не бороться с ними. Не славы, его главный двигатель - инстинкт выживания. В спокойной обстановке может показаться апатичным и медлительным, но в момент опасности "включается" мгновенно, действуя животной эффективностью. Не любит вспоминать прошлое. Ценит простые вещи: тепло очага, крепкий напиток, возможность спокойно поесть и выспаться.
7. Таланты, сильные стороны:
· Живучесть: Феноменальная способность терпеть боль, холод, голод.
· Выносливость: Привык к тяжелому физическому труду, может долго обходиться без сна.
· Низкая потребность в комфорте: Ему нужно очень мало, чтобы существовать.
8. Слабости, проблемы, уязвимости:
· Цинизм и фатализм: Не верит в лучшее будущее, что часто мешает строить долгосрочные планы или доверять людям.
· Психологические травмы: Кошмары, вспышки немотивированной ярости, боязнь близости и ответственности за других.
· Необразованность: Читает и пишет с трудом, не знает тонкостей этикета, истории.
· Холод: Ненавидит мороз на физиологическом уровне, зимой становится особенно раздражительным.
9. Привычки:
· Всегда садится спиной к стене.
· Перед сном проверяет, на месте ли всё снаряжение.
· Курит много, не замечая данного процесса.
· Смотрит людям прямо в глаза.
10. Мечты, желания, цели:
· Сиюминутная цель: Устроиться в Заокеанье на любую работу, где платят и не задают лишних вопросов. Найти крышу над головой.
· Желание: Найти хоть каплю покоя. Перестать просыпаться от кошмаров.
· Мечта (глубоко подавлена): Обрести хоть какое-то подобие простого, тихого быта, который он почти имел с Сиильдой.
Религия: Северная церковь Флорендства.
Глава I. Холод
Жизнь мужчины началась с холода. Леденящего, пробирающего - холода. Воздух обжигал лёгкие, а металл прилипал к голой коже. Семья Бейнара жила в бараке. Главной задачей было не умереть до утра. Он с детства научился терпеть холод. Это была его первая победа - просто не замёрзнуть. Семья была небольшой, отец, мать он сам, и умирающий от тяжёлой горячки дед. Не сказать чтобы это было важно, скорее наоборот, семья в его истории сыграет самую малую роль. В армию Братства он попал случайно и вовсе не хотел того.
Как-то раз милита с вербовщиками проходила по их окраине, да искали хоть кого-то кто сможет держать пику или натягивать тетиву лука. Заглянули к отцу в подмастерье, и увидели парня, таскающего грузы, надрывая спину. Хоть парень и был слабый, отец прививал тому трудолюбие, и это дало свои плоды. Его взяли в обоз - сильные руки всегда нужны. Мать пролила слёз, отпуская юного парня в чужие руки, но на душе было легче: быть может, у сына будет шанс на жизнь получше.
Будущего солдата не отправили в строй. Его определили к конюху, старому цинику по прозвищу Горба. Тот быстро разглядел в пареньке не солдата, а цепкий и рассудительный ум. Фердинанд стал его подручным. Чистил доспехи, считал гвозди для подков, таскал мечи и алебарды. Именно Горба, видя, как мальчик спотыкается под весом кирасы, начал его по-своему тренировать. Не с мечом, а с деревянной палкой против мешка набитых соломой. «Сначала научись держать равновесие, щенок! Не упади под тяжестью своей кожи!» Эти «тренировки» были унизительны. Он падал. Снова и снова. Но с каждым днем мышцы, привыкшие к холоду и голоду, начали наливаться силой. Еда, пусть и скудная, но регулярная, делала своё дело. Хриплый подросток начал превращаться в крупного юношу.
В семнадцать зим, он уже мог носить полный комплект снаряжения, состоящий из тёплой гамбезовой подкладки и кирасы со шлемом, не спотыкаясь. Его взяли оруженосцем к заносчивому солдату. Здесь он узнал, что такое настоящая жестокость. Его "хозяин" был трусом и садистом, вымещавшим свой страх на слуге. Он принимал побои молча, как когда-то принимал холод. Каждая оплеуха учила его читать язык тела, предугадывать удар.
Кричать было бесполезно, жаловаться - опасно. Но главным мучителем был холод. Зимние походы превращались в пытку. Стальные доспехи на морозе становились орудием пыток, прилипая к коже и вытягивая из тела последнее тепло. Пальцы в тонких рукавицах коченели, не в силах удержать даже ложку. Он видел, как лошади падали замертво на ходу, как у солдат, уснувших у слишком слабого костра, утром были синие пальцы. Его низшим моментом стала «ночёвка в сугробе». После того как он уронил в сугроб шлем своего непосредственного начальника, того в ярости выгнали его из палатки.
«Будешь ночевать с суками!» - прогремел голос. Эсмонд отполз в сторону, вырыл яму в глубоком сугробе, как делают зимовщики-звероловы, и залез в неё, прижав к себе единственного друга - старого, немощного пса по кличке Лойф, которого подобрали по пути. Они грелись друг о друга всю ночь, а утром пёс не проснулся. Эсмонд, с трудом выбравшись из ледяной могилы, молча оттащил тело пса в сторону и пошёл выполнять свои обязанности. С тех пор он даже на животных смотрел с пониманием их общей, жалкой участи.
Глава II. Воином он стал.
Атака была стремительной и жестокой. Из леса, прикрываясь метелью, вынырнули десятки теней в грязных тулупах, с топорами и зазубренными ножами. Завязалась резня. Солдаты Братства, застигнутые врасплох, пытались построиться, но хаос был полным. Эсмонд поначалу испытал тот же парализующий ужас. Он прижался к колесу повозки, видя, как падают с рассечёнными лицами те, кто ещё час назад издевался над ним. Но потом его взгляд упал на молодого солдата, почти мальчишку, который, отступая, споткнулся и упал прямо перед ним. Над ним уже занёс свою секиру громила с перекошенным от крика лицом.
И тут что-то в Эсмонде щёлкнуто. Это не был порыв геройства. Это был внезапный, яростный инстинкт загнанного в угол зверя. В его голове не пронеслись мысли о спасении товарища. Промелькнуло одно: «Если он умрёт, следующей буду я».
С оглушительным рёвом, от которого у него самого перехватило дыхание, Эсмонд выпрыгнул из-за повозки. Он не бросился в атаку - он врезался в нападавшего сбоку, всем своим весом. Топор, который он схватил по пути, был не оружием, а просто тяжёлым куском железа. Удар пришёлся по спине, по рёбрам. Не смертельный, но оглушающий. Разбойник с хрипом рухнул на колени. Эсмонд не остановился. Ужас, годами копившаяся злоба, унижения - всё это вырвалось наружу единым потоком. Он не фехтовал. Он молотил. Топором, кулаками, ногами. Он бил по лежащему, снова и снова, не слыша своих собственных хрипов, не видя ничего, кроме красной пелены перед глазами. Он бил, пока тело под ним не перестало дёргаться, а его самого не оттащили за шиворот. Он стоял, тяжело дыша, весь забрызганный чужой кровью и грязью. Вокруг него на мгновение воцарилась тишина. Солдаты Братства смотрели на него не с насмешкой, а с оторопью и каким-то животным уважением. В его глазах, обычно потухших, теперь пылал дикий, нечеловеческий огонь. Этот бой они отбили. А Эсмонд до конца дня молча сидел в стороне, глядя на свои окровавленные, трясущиеся руки. Он не чувствовал триумфа. Он чувствовал лишь ледяную пустоту внутри и странное, горькое знание: чтобы не стать жертвой, надо самому научиться убивать. Он пересёк черту. И обратной дороги не было.
После гибели рыцаря к которому тот был поставлен, Эсмонд сам становится равномерным солдатом в гарнизоне и возвращается в прифронтовой городок, где доживает свой век его старый наставник. Тот окончательно подорвал здоровье вином и цинизмом. Эсмонд не ушёл - он остался, чтобы ухаживать за стариком. Это были годы осмысления.
Спустя пару годов, старик умирает. Мужчина хоронит того со всеми почестями, и задержавшись ещё на некоторое время, отправляется вновь нести службу. Мужчина окончательно формируется как самостоятельная боевая единица. Он больше не «подмастерье» и не оруженосец, полноценный солдат с чином и достаточным жалованием, который готов к схваткам и битвам.
К тридцати годам он дослужился до чина повыше. Не за храбрость, а за живучесть и железную, безрассудную волю к жизни. Ему доверили командовать небольшим отрядом таких же отбросов армии - преступников, неудачников, лиходеев. «Ублюдочный отряд», - с презрением называли их в регулярных частях. Но Эсмонд умел вести их. Он не требовал дисциплины, он требовал лишь одного - выполнить задачу и выжить. Он делил с ними последнюю краюху хлеба и последнюю порцию дешёвого пойла. Они не любили его, но уважали, как уважают старого, покрытого шрамами, обычного мужика.
Глава II.I Вырезка из жизни
Эсмонд, прислонившись к забору, смотрит на свой отряд несколько секунд, лицо каменное. Потом отталкивается и подходит.
Эсмонд: Ладно, красавцы. Забудьте всё, что вам рассказывали сказочники про благородных рыцарей. Вы не будете фехтовать.
Ваша задача – выжить и сделать так, чтобы сосед слева от вас тоже выжил. Понятно?
Он берёт у Грима его топор - тяжеленную, кривую сечку.
Эсмонд (Гриму): Ты что, дрова рубить пришёл? Врага ты этим не промажешь, только спину себе надорвёшь. Смотри.
Эсмонд делает не размашистый удар, а короткий, резкий тычок обухом в сторону чучела. Быстро, без замаха.
Эсмонд: Рубить - это не махать. Это - тыкать. Остриём. Обухом. Боковиной. Как удобней. Цель - горло, пах, подмышка. Туда, где нет железа.
Сила -в ногах. Толкаешься от земли, вес тела - в удар. Не рукой. Понял? Повторяй. Не замахивайся, боже тебя упаси.
Пока Грим с тупым упорством начинает долбить в чучело, Эсмонд поворачивается к Крошке, который с трудом удерживает короткий меч.
Эсмонд (Крошке): Ты с этим - как с метлой. Не получится. Тебе что легче держать?
Крошка: Ну... палку.
Эсмонд: Правильно. Дай сюда.
Эсмонд отбирает меч и суёт ему в руки тяжелую дубинку с шипами.
Эсмонд: Вот твой друг. Твоя задача - не убить. Твоя задача - оглушить, сбить с ног, проломить колено. Подбежал - хвать по шлему. Звон будет стоять до утра, блядь. Пока он очухивается, Грим его добьёт. Или я. Твоя слава - это живой сосед. Запомнил? Бей по ногам. По рукам. По башке. И кричи - как юродивый.
После же он строит их обоих рядом.
Эсмонд: А теперь самое главное. Строй. Вы - не два героя. Вы - одна стена. Грим, ты - щит. Прикрываешь собой этого червя. Крошка, ты - его затылок. Следи, чтобы к Гриму не подобрались сбоку или сзади. Если на вас бегут - не разбегайтесь, как зайцы. Упритесь. Грим принимает удар на топор, Крошка бьёт того, кто полезет на Грима с фланга. Вы дерётесь не за себя. Вы дерётесь друг за друга. Потому что если один свалится - второй протянет не дольше, чем на три вздоха.
Он заставляет их отрабатывать простейшие связки. Десять, двадцать, пятьдесят раз.
Эсмонд (в конце, глядя на них): Вы не станете сильными. Но если будете делать, как я сказал, есть шанс, что завтра вечером будете пить пиво, а не истекать кровью в канаве. Всё. Идите жрите. И не теряйте друг друга из виду.
Это и было его обучение. Не правила войны, а её руки. Грязные, простые, но действенные.
Именно в этот период, во время короткого постава в захолустном гарнизонном городке, он встретил её. Сиильду. Хозяйку постоялого двора, молодую вдову с тихими глазами и тёплыми руками. Это была не страсть, а внезапная, болезненная надежда на другую жизнь. На жизнь у очага, на тепло простой постели, на запах хлеба вместо крови. Он, всю жизнь боявшийся лишь холода и голода, вдруг испугался чего-то нового - одиночества. Он женился на ней. Год был, возможно, самым спокойным в его жизни. Он пытался быть другим. Сбрасывал сапоги у порога, чинил мебель во дворе, молча слушал её рассказы. Но по ночам он вскакивал от кошмаров, а его взгляд всегда бессознательно искал выход из помещения. А потом пришёл приказ. Срочный выезд. Рубежи, восстание. Мария плакала, умоляла остаться, бросить всё. Но долг? Нет, не долг. Привычка. Армия была единственным местом, которое он по-настоящему знал.
Он ушёл, пообещав вернуться
Глава III. Здравствуй - Предел.
Он не вернулся. Через несколько месяцев пришло известие. Мария умерла от той же болезни, что его дедушка. Ребёнка, которого она носила, она унесла с собой. Его попытка построить семью рассыпалась в прах, как высохшая глина. Эсмонд сломался.
Он вернулся в свой отряд опустошённым, холодным.
Он стал бросать своих людей в самые безнадёжные атаки, будто пытаясь найти смерть. Но смерть боялась его. Он выживал, а его люди гибли.
Их финальной задачей стал разгром повстанческого лагеря у реки. Разведка ошиблась. Лагерь оказался не сборищем крестьян, а укреплённой позицией превосходящих сил противника. Отряд Эсмонда попал в засаду и был окружён. Это был не бой, а бойня. Эсмонд, окровавленный, с проломленным плечом, видел, как гибнут последние из его ублюдков. И в этот миг ясность вернулась к нему. Та самая, ледяная, животная ясность выживания. Мужчина увидел не поражение, а возможность. Последнюю. Пока его люди отчаянно дрались, создавая шум и суматоху, отполз к реке. Не побежал. Сделал то, что умел лучше всего - исчез. Он выбрался из под горы трупов, где тот прятался, окоченевший, полуживой. Вспомнились слухи о Заокеанье - далёкой земле, где нет Братства, нет войн, где тепло. Украденным ножом он нанялся на торговое судно в качестве грузчика и охранника. Когда корабль отчалил, Фердинанд Бейнар стоял на корме и смотрел на удаляющиеся берега своей родины. Он не испытывал ничего. Ни тоски, ни надежды. Лишь всепоглощающую, знакомую с детства пустоту. Старый Фердинанд умер у реки вместе со своим отрядом. В Заокеанье плыл другой человек - пустой бутыль из под дешёвого пойла, готовый к новой жизни. Или к новой смерти.
Последнее редактирование модератором:
