1. Имена, прозвища и прочее: Луи-Мари де Сен-Савёр
2. OOC Ник: Damsk1Ugodn1k217
3. Раса персонажа: Вампир | Человек
4. Возраст: На момент обращения - 24
Полный возраст - 209
5. Внешний вид: Человек аристократической внешности, благородные черты лица, бледнота кожи. Имеет множество обликов.
6. Характер: Луи-Мари – это аристократ до мозга костей, воспитанный в роскоши и строгих традициях, что придало ему отточенные манеры, изысканный вкус и глубокую эрудицию. Он излучает вековую, почти призрачную меланхолию, которая скрывает острый аналитический ум и ненасытную жажду совершенства. Его мир – это бесконечная галерея форм и текстур, которые он воспринимает с перфекционистской одержимостью.
Как Цимисх, он глубоко отчужден от человеческих эмоций, рассматривая боль и страдания скорее как материал для изучения или инструменты для трансформации, нежели как повод для сострадания. Его спокойствие может быть обманчиво: под маской утонченного безразличия таится холодная, расчетливая ярость, которая проявляется лишь тогда, когда кто-то угрожает его искусству или проявляет вопиющую глупость. В глубине души он вечный искатель новых форм и вдохновения, неудовлетворенный достигнутым и всегда стремящийся к неизведанному.
7. Таланты, сильные стороны: Исключительное мастерство Изменчивости и Биологии. Высочайший интеллект и эрудиция. Многоязычие. Холодное самообладание. Наблюдательность и аналитические способности. Терпение и усидчивость
8. Слабости, проблемы, уязвимости: Типичные для любого вампира слабости, как и его используемых дисциплин. Одержимость перфекционизмом. Бесчеловечность. Художественная жажда новизны. Гордыня Мастера. Привязанность к "инструментам" - шляхте.
9. Привычки: Никаких.
10. Мечты, желания, цели: Ненасытный поиск нового вдохновения. Совершенствование искусства Изменчивости. Оставление художественного следа.
Дисциплины: Дикость, изменчивость.
Мораль: 4 - холодный.
Поколение - ?
Аспект - ?
Роли: Художник-Мастер | Аспект: Живописец и Гравировщик.
2. OOC Ник: Damsk1Ugodn1k217
3. Раса персонажа: Вампир | Человек
4. Возраст: На момент обращения - 24
Полный возраст - 209
5. Внешний вид: Человек аристократической внешности, благородные черты лица, бледнота кожи. Имеет множество обликов.
6. Характер: Луи-Мари – это аристократ до мозга костей, воспитанный в роскоши и строгих традициях, что придало ему отточенные манеры, изысканный вкус и глубокую эрудицию. Он излучает вековую, почти призрачную меланхолию, которая скрывает острый аналитический ум и ненасытную жажду совершенства. Его мир – это бесконечная галерея форм и текстур, которые он воспринимает с перфекционистской одержимостью.
Как Цимисх, он глубоко отчужден от человеческих эмоций, рассматривая боль и страдания скорее как материал для изучения или инструменты для трансформации, нежели как повод для сострадания. Его спокойствие может быть обманчиво: под маской утонченного безразличия таится холодная, расчетливая ярость, которая проявляется лишь тогда, когда кто-то угрожает его искусству или проявляет вопиющую глупость. В глубине души он вечный искатель новых форм и вдохновения, неудовлетворенный достигнутым и всегда стремящийся к неизведанному.
7. Таланты, сильные стороны: Исключительное мастерство Изменчивости и Биологии. Высочайший интеллект и эрудиция. Многоязычие. Холодное самообладание. Наблюдательность и аналитические способности. Терпение и усидчивость
8. Слабости, проблемы, уязвимости: Типичные для любого вампира слабости, как и его используемых дисциплин. Одержимость перфекционизмом. Бесчеловечность. Художественная жажда новизны. Гордыня Мастера. Привязанность к "инструментам" - шляхте.
9. Привычки: Никаких.
10. Мечты, желания, цели: Ненасытный поиск нового вдохновения. Совершенствование искусства Изменчивости. Оставление художественного следа.
Дисциплины: Дикость, изменчивость.
Мораль: 4 - холодный.
Поколение - ?
Аспект - ?
Роли: Художник-Мастер | Аспект: Живописец и Гравировщик.
Луи-Мари де Сан-Савёр: Творец Плоти из Клана Цимисхов
Имя: Луи-Мари де Сан-Савёр (Louis-Marie de Saint-Sauveur)
Клан: Цимисхи (Tzimisce)
---
▌Часть 0: Род Сан-Савёр под Властью Цимисхов: Живой Инструмент Мрачных Интриг
Цимисхи, одержимые чистотой линий и генетическим потенциалом, использовали Сан-Савёр для тщательного управления брачными союзами. Это было не просто политическое сватовство; это была многовековая программа селекции, направленная на создание определенных человеческих качеств (интеллект, красота, устойчивость к внушению, даже определенная структура крови) в союзных семьях. Через браки Сан-Савёр инфильтрировали другие дворы, устанавливая влияние Воеводы.
Войны и восстания могли быть инициированы или подавлены Сан-Савёр по указанию их господина. Цели могли быть разнообразны: отвлечение внимания от тайных проектов Цимисхов, создание хаоса для скрытого сбора "ресурсов" или даже изменение ландшафта через различные саботажи в соответствии с эстетическими или стратегическими предпочтениями Воеводы.▌Ужасная Цена Службы
Жизнь рода Сан-Савёр была жизнью в золотой клетке. Они обладали огромной властью и привилегиями, но были лишены настоящей свободы воли. Каждое их действие, каждое слово, каждая мысль находились под незримым, но всепроникающим контролем их бессмертного Воеводы. Для Цимисхов Сан-Савёр были лишь высокоинтеллектуальной частью их домена, инструментом, который можно отточить, сломать или перековать в нечто совершенно иное, если того потребует мрачный гений их господина. Их судьба – служить до тех пор, пока они полезны, а затем стать еще одним экспонатом в бесконечной галерее ужасов клана.
▌Часть I: Закалка Души и Разума. Ранняя Жизнь и Образование в Флоревенделе
Луи-Мари де Сан-Савёр появился на свет в родовом замке Сан-Савёр, что величественно возвышался над туманными, но плодородными долинами Флоревенделя – живописной, однако подвластной древним традициям и порой суровой части материка Флорес. Его семья, старинный и влиятельный род Виконтов, гордилась своей родословной, уходящей корнями в эпоху становления Флоревенделя, когда первые цитадели возводились в этих землях. Их обширные владения были источником как процветания, так и постоянных политических интриг, требующих от наследников не только благородства, но и прагматичной хитрости.
Владение языками было не просто признаком образованности; это был критически важный инструмент для поддержания влияния, успешной торговли и дипломатии в этом разрозненном, многокультурном мире. Так, довольно легко ему удалось учить различные языки, которые считались мировыми лидерами и были самыми популярными среди всего Кеменлада. Среди них были : Дартадский – сложный язык, который был наполнен различными диалектами и особенностями речи в зависимости от региона Дартада. Далее же шёл ничуть не менее значимый язык в истории Кеменлада – Морфитский. Утончённый и прекрасный на слух язык. А далее же шли Хакмаррский, Хобский. Языки требовались юному Луи-Мари для ведения политических дел в будущем, да и ему просто нравилось изучать все прикрасы других народов. Историю своего рода он знал наизусть, а узнавать много нового про чужие обычаи, а особенно его интересовали дикие хакмаррцы, которые считались жуткими дикарями на материке, со своими ужасными ритуалами и ненависти к чужакам и иноверцам.
Но по-настоящему Луи-Мари увлекала живопись. С ранних лет он проявлял недюжинный талант, проводя часы в своей мастерской, игнорируя охотничьи угодья, светские приемы и даже порой обязанности, наложенные статусом наследника, предпочитая общество холста, масляных красок и заточенных карандашей. Его работы были необыкновенно реалистичны, порой до пугающей степени. Он не просто копировал природу; он стремился передать саму суть объекта или человека, его скрытые тревоги, его истинную, порой уродливую природу. Его портреты были живыми, но часто несли в себе оттенок меланхолии и предчувствия разрушения, словно он видел не только внешнюю оболочку, но и грядущую порчу, скрытую за тонкой вуалью бытия. Эта «порча» была не просто мрачным настроением; это было интуитивное понимание, что все живое подвержено изменению, старению, распаду – и, возможно, новой, искаженной форме существования. Он был художником, который уже тогда смотрел сквозь плоть.
▌Часть II: Тень Патрона. Обращение и Обучение
Накануне великих потрясений, сотрясавших мир смертных Флореса, на Луи-Мари обратил внимание местный Воевода, достаточно старый и могущественный член клана Цимисхов, чьи владения простирались на востоке Флоревенделя, гранича с землями Сан-Савёров. Будучи сам мастером и ценителем извращенной, гротескной красоты, наблюдал за Луи-Мари годами. Он видел не просто талантливого художника, но душу, которая уже интуитивно понимала податливость материи, способность плоти и формы к изменению. Ему нужен был не просто раб, а ученик – тот, кто мог бы привнести новое, утонченное измерение в его древние и часто грубые искусства, кто смог бы вдохнуть истинную эстетику в жуткие трансформации плоти.
Однажды ночью, когда Луи-Мари был глубоко погружен в создание очередного, особенно пронзительного портрета, изображающего умирающего крестьянина с почти анатомической точностью агонии, Воевода явился в его мастерскую. Вампир не стал церемониться с долгими объяснениями. Он не просто укусил юношу, он подверг его жестокому ритуалу, заставив наблюдать и чувствовать каждый аспект собственного умирания и превращения. Драгомир не скрывал от него ужаса: как тело Луи-Мари судорожно искажалось, как жилы наполнялись чудовищной силой, а человечность медленно, болезненно угасала, уступая место хищному инстинкту. «Смотри, Луи-Мари,» – прохрипел Драгомир, его голос был сухим, как осенние листья. – «Твоя первая живая картина. Твое первое истинное произведение искусства.» Это был не акт спасения, а акт творения – насильственного, но, по мнению Драгомира, необходимого для рождения истинного художника Плоти.
Первые ночи были адскими. Отвращение к себе, к жажде крови, к своей новой чудовищной форме терзали Луи-Мари. Он видел себя монстром, отражением самых страшных кошмаров, которые он когда-либо рисовал. Но Воевода Драгомир был неумолим. Он стал для Луи-Мари безжалостным наставником, заставляя его преодолевать отвращение, исследовать границы своего нового существования и медленно, но верно приходить к мысли, что в этой искаженной реальности тоже есть своя жуткая, завораживающая красота.
Обучение у Воеводы Драгомира было интимным, жестоким и глубоко личным. Он стремился не просто научить Луи-Мари дисциплинам, но перековать его мировоззрение, превратив его из художника форм в художника живой плоти
1. Дикость (Animalism):
• Процесс: Для Луи-Мари, привыкшего к утонченности и интеллектуальному созерцанию, эта дисциплина стала первым шоком. Драгомир часто оставлял его в диких, заброшенных уголках Флоревенделя, лишая его комфорта и вынуждая охотиться, сражаться за выживание с дикими зверями или озлобленными простолюдинами. Он заставлял Луи-Мари общаться с дикими зверями, чувствовать их страх и ярость, становиться частью их стаи, подражая их повадкам и сливаясь с ними. Это было погружение в первобытное, пробуждение хищника внутри, которое поначалу вызывало отвращение, но постепенно стало неотъемлемой частью его существа, его «новой природы». Он учился не просто видеть, а ощущать пульс жизни и смерти вокруг, интуитивно понимая движения и мысли жертвы или хищника. Драгомир учил его, что истинный мастер плоти должен сначала понять инстинкты, которые эту плоть движут.
2. Изменчивость (Vicissitude):
• Процесс: Это была центральная дисциплина, ради которой Луи-Мари был обращен. Наставник начал с самого Луи-Мари, заставляя его медленно, мучительно изменять собственное тело. Сначала это были простые трансформации: заострение когтей, удлинение зубов, изменение черт лица, придание коже твердости камня. Каждое изменение сопровождалось невыносимой болью, чувством ломающихся костей и рвущихся мышц, но Драгомир требовал полного контроля, настаивая на том, чтобы Луи-Мари «чувствовал» каждую нить, каждый атом своей изменяющейся плоти. Затем последовали «уроки» на живых моделях – сначала на животных, потом на несчастных смертных, захваченных для этой цели. Драгомир не объяснял анатомию в привычном смысле; он показывал, как «увидеть» и «почувствовать» структуру костей, мышц, нервов, как плоть является лишь податливой глиной, ожидающей воли скульптора. Для Луи-Мари это было одновременно ужасающим проклятием и величайшим художественным откровением: его искусство отныне могло быть живым, дышащим и постоянно меняющимся.
3. Биология:
• Процесс: Для Цимисха «Биология» — это не наука в человеческом понимании, а интуитивное, почти мистическое знание о живой материи, подкрепленное дисциплинами. Драгомир требовал, чтобы Луи-Мари не просто менял плоть, а понимал, почему и как это происходит. Он заставлял его препарировать тела, изучать, как функционирует каждый орган, каждая мышца, как кровь является носителем жизненной силы и катализатором
изменений. Но главное – он учил Луи-Мари чувствовать этот процесс на клеточном уровне, понимать, как вампирская кровь взаимодействует с живой тканью, как она питает и перестраивает. «Не просто двигай кости, Луи-Мари,» — говорил Драгомир, указывая на препарированный скелет. «Чувствуй их структуру, их потенциал. Знай, как они могут изогнуться, как соединиться, чтобы стать чем-то новым. Истинный художник плоти не рушит, он перестраивает.» Это было глубокое погружение в алхимию плоти, позволившее ему не просто действовать, но сознательно творить, воплощая свои кошмарные видения в реальность.
• Освоенные знания: Исключительное понимание анатомии и физиологии живых существ и нежити. Понимание, как создавать органические «инструменты» и «оружие» из плоти и кости, а также как изменять не только внешнюю, но и внутреннюю структуру существ, чтобы они были функциональными и жизнеспособными в своей новой, ужасающей форме.
• Процесс: Для Цимисха «Биология» — это не наука в человеческом понимании, а интуитивное, почти мистическое знание о живой материи, подкрепленное дисциплинами. Драгомир требовал, чтобы Луи-Мари не просто менял плоть, а понимал, почему и как это происходит. Он заставлял его препарировать тела, изучать, как функционирует каждый орган, каждая мышца, как кровь является носителем жизненной силы и катализатором
изменений. Но главное – он учил Луи-Мари чувствовать этот процесс на клеточном уровне, понимать, как вампирская кровь взаимодействует с живой тканью, как она питает и перестраивает. «Не просто двигай кости, Луи-Мари,» — говорил Драгомир, указывая на препарированный скелет. «Чувствуй их структуру, их потенциал. Знай, как они могут изогнуться, как соединиться, чтобы стать чем-то новым. Истинный художник плоти не рушит, он перестраивает.» Это было глубокое погружение в алхимию плоти, позволившее ему не просто действовать, но сознательно творить, воплощая свои кошмарные видения в реальность.
• Освоенные знания: Исключительное понимание анатомии и физиологии живых существ и нежити. Понимание, как создавать органические «инструменты» и «оружие» из плоти и кости, а также как изменять не только внешнюю, но и внутреннюю структуру существ, чтобы они были функциональными и жизнеспособными в своей новой, ужасающей форме.
▌Часть III: Скульптор Домена. Служба Князю Вампиров во Флоревенделе
Флоревендельский Домен управлялся Князем Вампиров, древним и прагматичным Цимисхом, чье правление было отмечено суровой эффективностью и глубоким пониманием уникальных талантов своего клана. Он правил из своей древней крепости, возвышающейся над горами, как хищная птица. Луи-Мари, с его новой, чудовищной эстетикой, был передан Князю Драгомиром как ценный ресурс и подношение, способное принести пользу всему Домену.
Луи-Мари, по своей природе, оставался пассивным в политических интригах и борьбе за власть. Он не жаждал титулов или территорий; его страстью было искусство, теперь уже в его новой, извращенной форме. В Домене он быстро нашел свою нишу – не как воин, шпион или дипломат, а как «Придворный Скульптор Плоти». Он был ценным, но часто незаметным видвиктором Князя, его умения использовались для решения специфических, деликатных задач.
Его основная задача заключалась в распространении и совершенствовании шляхты – изуродованных и измененных существ, созданных из смертных (а иногда и животных) с помощью Изменчивости. Эти создания служили Цимисхам как многофункциональные инструменты: от бесшумных слуг и грозных охранников до живых систем наблюдения, от носильщиков и строителей до жутких символов власти, которые поддерживали страх и покорность среди смертного населения Флоревенделя.
• Мастер Шляхты и Архитектор Жизни: Луи-Мари был не просто создателем; он был дизайнером шляхты, привнося в это чудовищное ремесло свою уникальную художественную перспективу. Ему приводили несчастных смертных – пленников, изгоев, тех, чья жизнь ничего не стоила в глазах Князя – и Луи-Мари видел в них потенциальные «холсты», трехмерные материалы для своего искусства. Используя свои глубокие познания в Биологии и мастерство Изменчивости, он придавал им формы, которые были не только функциональными, но и обладали мрачной, почти болезненной эстетикой. Он мог создать стража с утолщенными костяными щитами, вырастающими из кожи, и несколькими парами глаз для всестороннего обзора; или изящного, но смертоносного лазутчика с удлиненными конечностями, способными проникать в самые узкие щели, и скрытыми когтями, способными разорвать плоть. Его шляхта отличалась от более грубых творений других Цимисхов – в них всегда чувствовалась рука мастера, узнаваемый, жутковато-элегантный стиль, который гармонично сочетал функциональность и искаженную красоту. Он мог придать шляхте облик, который вызывал не только страх, но и подспудное восхищение ее «совершенством».
• Консультант по Искусству Плоти: Другие Цимисхи, даже те, кто владел Изменчивостью, но не обладал таким тонким художественным чутьем или глубоким пониманием анатомии, часто обращались к Луи-Мари за советом. Он мог предложить, как лучше изменить тело для конкретной задачи – как придать шляхте форму, которая была бы одновременно пугающей и эффективной, или как создать нечто, что сливалось бы с окружением, оставаясь незаметным. Он был экспертом в анатомическом и эстетическом дизайне живых существ, часто работая в тени, позволяя своим «заказчикам» брать всю славу за его творения. Его консультации ценились, поскольку он мог превратить примитивную идею в функциональное и жутко прекрасное произведение искусства.
• Тайное Распространение Влияния: Через свои создания Луи-Мари неосознанно, но эффективно помогал укреплять власть Цимисхов в Флоревенделе. Его шляхта была не просто инструментами; они были живыми, дышащими символами могущества клана, доказательством их способности к тотальному контролю и трансформации не только над землей, но и над самой плотью. Каждый изуродованный, но искусно переделанный слуга, введенный в домен смертных, или закрепленный на территории, был тонким, но неотвратимым напоминанием о том, кто истинный хозяин. Не только его создания внушали такой ужас и трепет, что воля Князя редко оспаривалась.
Однако, несмотря на его ценность, жизнь Луи-Мари в Домене постепенно превратилась в рутину. Века сменяли друг друга. Флоревендель, с его древними замками и мрачными лесами, стал привычным, предсказуемым холстом. Он создавал шедевры, но всегда по заданию, всегда в рамках установленных традиций и эстетики клана. Он стал «механиком», способным блестяще выполнять задачи, но все меньше чувствовал себя истинным творцом. Флорес, его культуры, его формы – все это было исхожено и изучено до мельчайших деталей. Он видел, как другие Цимисхи приходят с новыми, порой примитивными идеями, и он, Луи-Мари, должен был их «доводить до ума», но уже без прежнего рвения.
Его чувствительная, хоть и чудовищно извращенная, душа художника начала томиться. Он жаждал новых материалов, новых текстур, новых, невиданных ранее форм жизни и смертных, которые могли бы вдохнуть свежесть в его искусство. Он чувствовал, как его творческий потенциал увядает в этом старом, предсказуемом мире, словно давно забытая картина, чьи краски поблекли.
▌Часть IV: Зов Неизведанного. Отбытие в Заокеанье
Слухи о Заокеанье – новых, необъятных землях, лежащих далеко на западе, за безбрежными океанами, – начали проникать даже в изолированные владения Флоревенделя. Эти слухи, разносящиеся от редких путешественников и отчаянных моряков, говорили о континентах, населенных народами с невиданными физиологиями и обычаями, с дикой, нетронутой природой, не похожей ни на что во Флоресе. В этих рассказах были описания невиданных зверей, экзотических растений и людей, чьи тела были сформированы совершенно иными природными и культурными силами.
Эти слухи разжигали в Луи-Мари пламя, которое он считал давно угасшим. Возможность столкнуться с абсолютно новыми формами жизни, с человеческой анатомией, не измененной веками треливских или флорианских влияний, с дикой фауной, способной дать начало самым невероятным, беспрецедентным творениям, была слишком притягательна для его неудовлетворенного художественного гения. Он представлял себе холсты, которые мог бы создать из совершенно новой, неизведанной «глины».
Это была не политическая интрига и не бегство от врагов. Это было паломничество художника. Молчаливое, но непоколебимое желание вновь почувствовать себя свободным творцом, а не просто «придворным скульптором», выполняющим заказы. Луи-Мари искал неограниченный холст, новые краски и бесконечную галерею потенциальных «моделей». Он видел в Заокеанье не просто новые земли, а возможность для своего искусства переродиться, достичь новых, более ужасающих и прекрасных форм, которые Флоревендель уже не мог ему предложить. Он верил, что только на этих девственных землях он сможет по-настоящему развить свою Изменчивость, доводя ее до невиданных пределов, освободившись от оков старых форм и предсказуемой эстетики. Он мечтал создать живые галереи из совершенно новых видов шляхты, невиданных и незабываемых, которые затмят все его прежние творения.
И вот, под покровом ночи, в начале третьего века своей нежизни, когда мир смертных Флореса уже вовсю менялся под натиском новых технологий, Луи-Мари де Сан-Савёр, Виконт Флоревенделя и мастер Изменчивости, оставил свой старый мир, отправившись на корабле, к неизведанным берегам Заокеанья, в поисках нового вдохновения для своего чудовищного искусства. Он знал, что путешествие будет долгим и опасным, но для него оно было единственным путем к истинной, чудовищной свободе творчества.
Последнее редактирование:
